... Thank you for loving me For being my eyes When I couldn't see For parting my lips When I couldn't breathe Thank you for loving me...
Как же они подходят под мою (точнее, нашу) ситуацию! Надо будет как-нибудь спеть эту песню для Фло. Вновь улыбнувшись, я направился к своей цели - в ванную комнату. Так, сегодня краситься не буду. Пусть Флоран видит меня естественным. Ну, конечно, то, что мы собираемся делать, не совсем естественно, однако... Вы же верите, что у человека есть душа? Если "да", то вы наверняка должны знать, что она - бесполая. И если вдруг здесь, на Земле, две души, по-настоящему принадлежащие друг другу, встретились... Вот только в не совсем традиционном варианте. Нет, я не оправдываю тех гомосексуалистов, что устраивают дебоши, потому что считаю, что о любви не нужно кричать и не нужно просить на неё право - если любишь, ты будешь любить. Тебя никто не заставит разлюбить человека. Поэтому я никогда не выйду на площадь с геями просить о свободе их (своих) отношений. Да идут они к чертям собачьим, вот что я им скажу! Моя любовь, моя душа - рядом. Просить о большем я и не смею. В голове возник образ Флорана, и я вновь не смог подавить улыбку. Сегодня мы станем ближе. Ближе, чем никогда... Включив воду, я ополоснул лицо прохладной водой и выдавил на щётку пасту (у Фло, как и у меня, по две зубных щётки в доме: у меня - для него, у него - для меня). Обычно, умывался я молча и почти всегда в плохом расположении духа, так как просыпался я, во-первых, чаще всего в несусветную рань, во-вторых, в своей квартире, а перед этим и всю ночь проводил один, и, в-третьих, - следующий вечер не был таким многообещающим. Но сегодня я впервые хотел запеть с утра. Правда, по причине щётки во рту, не смог этого сделать, поэтому стал просто мычать недавно услышанную мелодию и оторвался я от этого занятия лишь когда зазвонил телефон. Блин! Быстро сплюнув пену, я помчался в спальню (или где там мой звонящий аппарат). До спальни я не добежал - мобильник валялся у кресла в зале. Мда, так я его точно когда-нибудь потеряю. - Алло, - улыбаясь, протянул я, увидев на дисплее любимое имя. - Неужели ты уже не спишь? Чудны же дела твои, Господи! - засмеялся в ответ Фло. - А ты где? - Я в студии, сладкий... - Прошу, не надо меня так называть, - опять покраснев, смущённо пробормотал я. Но Мот, кажется, меня не слышал: - А потом у меня состоится встреча с режиссёром насчёт моего клипа. Поэтому я вернусь, как и обещал - раньше не получается... - Ладно, - разочарованно выдохнул я. - Но когда я вернусь, я поцелую тебя во все сладкие места, caro. - Флоран! Сука! Замолчи, - зашипел я, пытаясь отогнать мысли, путающие сознание. - До скорого, - опять засмеялся он и отключился. Поцелует он! Ага, конечно! Кажется, сегодня его ожидает месть. Нет, это не яд в еде, а... Точно, еда! Нужно же что-нибудь приготовить! Доделав в ванной свои утренние дела, я отправился готовиться к предстоящему (сладкому) будущему. *** Я не слышал, как щёлкнул замок входной двери - все мои мысли были заняты готовкой, и, ко всему прочему, я напевал песню, с самого утра (почти утра) застрявшую в мозгу: "Thank you for loving me... Па-пара-па... eyes... Та-тара-та... see". Ну, как напевал. Какие слова вспоминались, такие и пелись. Лишь когда сильные руки обняли меня со спины, и меня слегка обдало лёгким весенним, почти летним, запахом, я замолчал и, обернувшись и обняв Флорана за шею, сказал: - Ты почти вовремя, сладкий, - передразнил я его, произнеся последнее слово с такой же интонацией, с какой его обычно говорит француз. - Я немного не успел. - Ничего, давай будем считать, что я пришёл чуть позже... - он немного помолчал, затем добавил со странным выражением в глазах, которое я не смог понять: - Я думал, что не застану тебя. - Глупости, это твоё больное сознание. Будем лечить, - засмеялся я, и он наклонился ко мне, нежно целуя. Почти ничего не соображая, я отстранился только через минуту, смутно осознавая, что могу загубить обед: - Иди переодевайся, а мне нужно закончить готовку, не то с тобой я этого точно не сделаю. - Хорошо-хорошо, шеф, - он чмокнул меня в лоб и удалился в комнату. Его не было всего лишь несколько часов... а я успел соскучиться. Как странно. Поставив на стол блюдо с итальянской каннеллони и французским тартифлетом, рецепт которого был успешно выведан мной у Маэвы, я разлил в два бокала итальянское белое вино Верначче, так как хотел, чтобы француз в большей степени прочувствовал мою родину и меня, и сел ждать, на всякий случай крикнув: - Фло, давай быстрее, иначе всё подёрнется коркой льда. И это ещё меня называют копушей. - Конечно, тебя, кого же ещё? - засмеялся Мот и зашёл в ванную вымыть руки, а через минуту уже вновь вошёл на кухню, переодетый в домашнюю одежду - простые шорты и серую майку. Сразу стало так уютно... - Ммм... какая вкуснятина. Надеюсь, герр Моцарт не станет отравлять герра Сальери? - Не переживайте, не стану. Ну, если только чуть позже я вам отомщу, мой дорогой герр. Уже через полчаса мы вышли из-за стола и направились в зал, предварительно убрав грязную посуду в посудомоечную машину, а остатки - в холодильник. Всё это время я слушал разномастную похвалу от Мота, которому невероятно понравились все мои приготовления, в том числе и вино. Увидев, как Флоран облегчённо садится на диван, я, решив импровизировать, так как мои планы с самого утра терпят крушения, сел на пол рядом с ним, чтобы тот смог запустить свои пальцы мне в волосы, а после мы могли бы продолжить это дело в... - Мике, не сиди на полу... Иди ко мне. Изогнув бровь, я всё же сел рядом с моим "картавящим" другом, и тут же был притянут к нему за плечи, а рука моя непроизвольно упокоилась на его колене. От этого мсье Мот заметно напрягся, но я сделал вид, что ничего не заметил, и даже усугубил ситуацию - повёл рукой выше и остановился лишь когда моя ладонь едва не задела пах. Кажется, он даже дышать перестал. Господи, Флоран, ты такой... Флоран. Как подросток-девственник, честное слово (да простишь ты мне эти слова). Я повернул голову и прижался губами к шее, постепенно поднимаясь выше, но не успел я коснуться губ, как голова моего любимого резко повернулась к моему лицу, и на мгновение наши глаза встретились, потом же, с решительностью, что и отразилась в карих очах, он прильнул к моим губам. Мы не разорвали поцелуй даже тогда, когда Фло опрокинул меня и улёгся сверху, раздвинув ногой мои колени. Да я и не сопротивлялся. Его руки нежно оглаживали каждый сантиметр моего тела, заставляя меня выгибаться в спине, чтобы теснее прижаться к моему желанному. Он это понимал и наверно поэтому решил снять верх сначала с себя, а потом и с меня. Боже, какая горячая кожа, как бешено стучит его сердце... или моё? Неважно. Неважно, потому что они бьются в унисон. Я чувствую это. Обжигающее дыхание опалило мне шею, и я тихо выдохнул, обвивая красивый торс ногами и впиваясь пальцами в тёплую спину. Чувствуя, что вот-вот, и я потеряю голову окончательно, губы мои отрывочно прошептали: - Фло... спальня... Нам нужно... в спальню... - Как скажешь... - его голос тоже говорил о том, что сдерживается Флоран с трудом, но не успел я сделать хоть что-нибудь, как сильные руки обхватили меня за пояс, а сам француз поднялся и, так и не опустив меня, двинулся в сторону спальни. - Во мне не пятьдесят и даже не шестьдесят килограмм, милый, - шепнул я ему на ухо, облизнув мочку. - Ты легче атома... - прозвучал в ответ тихий шёпот. После того, как я был аккуратно положен на кровать, а мой любимый человек вновь склонился к моему лицу, нежно целуя, я согнул ноги в коленях, чтобы стянуть, в этот момент - лишние, шорты с француза. Да, это у меня блестяще получилось, и сейчас эта бесполезная часть одежды, вместе с нижним бельём, валялась... где-то. Вообще, к чертям её. К чертям всё, что только может помешать нам. Его руки стали расстёгивать ремень на моих джинсах, ведь, идя вчера на прогулку, я не знал, что ночевать буду у Флорана, поэтому и не взял с собой ничего переодеться... а одежда Мота мне большая... поэтому я остался в своём... Господи, почему на мне вообще должна быть одежда? Что она на мне делает?.. Красивые пальцы прошлись по моему возбуждению через ткань боксеров, и уже это заставило меня застонать и закрыть глаза. - Да... Фло... Но француз внезапно остановился и отстранился, прошептав: - Подожди... подожди, - затем потянулся к прикроватной тумбочке и достал из ящика какую-то блестящую упаковку и тюбик. Только секунды через три до меня дошло, что это. Хохотнув, почти истерически, я опять потянул Флорана на себя, целуя в губы, дабы убить в себе этот нелепый страх. Он, видимо, почувствовал это, потому что, оторвавшись от меня, он серьёзно сказал: - Не бойся. - Я не боюсь. Ведь это будешь ты, - я обвил его шею руками, целуя в щёку, - а не какой-нибудь Жан-Поль Рени. - Я убью его... - Кого? - засмеялся я, не переставая блуждать губами по его лицу. - Жан-Поля твоего. А потом и тебя, - он сильнее обхватил меня за пояс, отвечая на мимолётные касания губами. - А если я буду называть Жан-Полем тебя? - Значит, я сделаю то же самое, что сделал бы он. - И что же? - взяв его лицо в ладони и глядя в глаза, прошептал я. В ответ он улыбнулся: - Мике... - прошептал он за секунду до того, как с прежней страстью поцеловать меня, - не торопи события - скоро узнаешь. Мы снова откинулись на кровать, и руки Флорана наконец-то стянули с меня ненавистные трусы и откинули их куда-то... куда подальше. Красивые пальцы на долю секунды задержались на моём, требующем ласки, органе, а потом и сам обладатель столь красивых рук стал спускаться ниже, и я покраснел от догадки того, что он собирается сделать. Но даже не попытался как-то изменить ситуацию. И не напрасно - почувствовав горячую влагу рта моего француза, я не мог не выгнуться и не ответить стоном на его нежность, которая с каждым разом становилась всё откровеннее - сначала он всего лишь робко прикоснулся губами к стволу, потом так же несмело провёл языком по кончику... позже он уже не сдерживал себя, как и я. Однако я не мог позволить себе кончить сейчас, когда у нас ещё не было той близости, которую мы оба так жаждали. - Стой... Фло... Остановись, - он поднял голову и, словно прочитав мои мысли, вновь поцеловал мои губы. - Я хочу... - Чего же ты хочешь? - его глаза блестели лукавством, пусть их и застилала полупрозрачная пелена любви. - Тебя... во мне... сейчас, - мои руки вновь обвили сильную шею, притягивая любимого ближе, чтобы я смог вновь запечатлеть его губы поцелуем. - Тогда для начала тебе следует перевернуться... чтобы я смог проверить, насколько ты сладкий, - Мот! Зараза! Я, пытаясь преодолеть собственную неловкость, закрыл глаза, чтобы, не приведи Господь, не встретиться взглядом с этим... этим... нахальным французом! - Ну, давай же, сладкий мой, - он провёл языком по моей груди, немного задержавшись на соске и чуть прикусив его. Это окончательно лишило меня разума, и я сдался - всё-таки перевернулся на живот, сгибая ноги и удерживаясь на локтях. В первые секунды мне стало невообразимо стыдно, особенно после того, как воображение услужливо нарисовало картину, которую сейчас, по всей видимости, и видел Фло, но... это всё исчезло... испарилось... Осталась лишь нежность, возбуждающая влага, горячее дыхание... Мой разум не сразу осознал, что стенаю именно я... Нет, я не задумывался, кто это ещё может быть, кроме меня... но... Нет, это не имеет сейчас никакого значения... Ничто не имеет... Никогда не будет иметь... - М-м-м... Да... - вырвалось у меня, когда ловкий склизкий язычок проник в меня, заставляя испытывать неизвестные до этого момента чувства. - Флоран... - его рука коснулась моей плоти, а рот всё ещё продолжал доставлять мне удовольствие. - Фло... я сейчас... Тихий смех обжёг чувствительную кожу, и я непроизвольно сжался, но рука всё-таки отпустила меня, давая передохнуть и перевести дыхание. - Тише, тише, сладкий мой. Расслабься, - шепнул француз, вновь проведя языком по колечку мышц, затем, словно подготавливая меня к чему-то: - Потерпи... и расслабься. Я почувствовал, как один палец медленно, стараясь причинить как можно меньше дискомфорта, входит в меня. Я сжал губы, сосредоточившись на новых ощущениях и постепенно полностью расслабившись. Мягкие губы прикоснулись к ягодице, а движения стали чуть быстрее. Через несколько секунд к пальцу прибавился второй, что заставило меня невольно сморщиться, и я был благодарен, что Флоран ничего не видит. Чувство возбуждения увеличивалось с каждым входом и выходом, и вновь мой француз ощутил это - его изящные пальцы сомкнулись на моём члене, почти доводя меня до исступления. С губ моих сорвался стон, а в следующий миг тихое шипение - Фло ввёл третий палец. Я сжался, стараясь преодолеть желание податься вперёд и избавиться от инородного тела в себе. Но, в конце концов, я сам хотел этого и хочу до сих пор. - Микеле, расслабься. Тише, родной, - выдыхая, выговорил мой француз, обнимая меня за пояс и целуя лопатки. - Всё будет хорошо. Да, Флоран, обязательно будет. Я глубоко вздохнул, а вместе с выдохом ощутил, как тело моё постепенно поддаётся на ласку, избавляясь от мимолётных страхов и переживаний. Но за этим никаких действий со стороны француза не последовало, и я, в нетерпении, немного подался назад. Мот тихо засмеялся, прижимаясь губами к спине, отчего мурашки пробежали вдоль позвоночника, и возобновил медленные движения. И снова с моих губ сорвался стон нетерпения... Нет, я не могу больше ждать. Хочу познать его в себе. In quell'istante*. - Фло... я не выдержу... Сейчас. - Всё, чего ты захочешь... Его руки потянулись к презервативу и смазке, что всё это время лежали на краю кровати (удивительно, как мы их не столкнули), а затем он сам порвал упаковку и... - А ну, стой, - я аккуратно высвободил резинку из его рук. - Ты будешь делать это сам, если только меня не будет рядом. - Куда же ты денешься? - Никуда, об этом я тебе и говорю. Эмм... может, тебе встать? - Ты хочешь сделать это ртом? - он недоумённо взглянул на меня, но так и не встал. - Извини, ртом я этого делать не умею. Негде учиться было, - буркнул я. - Научишься ещё, мой милый. По-моему, ты вообще этого никогда не делал... - Нет, - сказал я, густо покраснев. - Это не имеет значения, - он одобряюще погладил меня по щеке и улыбнулся. - Ты же видел, как это делают на тебе? - Естественно. - Повторяй движения... Вот, у тебя отличная память... ох... - Я сделал что-то не так? - я одёрнул руки. - Всё в порядке. Ты сделал не "не так", а... наоборот, - я надел презерватив на полную длину и подался к губам Флорана. - Давай, я всё ещё жду тебя. Он слегка толкнул меня и развёл мне ноги, беря в одну руку смазку и выдавливая её во вторую, после чего провёл скользкой рукой у меня между ног, немного проникая вовнутрь, и обмазал свой член. Я закрыл глаза, так как смущение было выше всего в эту секунду... А через мгновение я почувствовал, как что-то твёрдое упирается в меня, проталкивается... От нарастающей боли хотелось закричать, слёзы накатывали на глаза, но я держался, как мог. Чувствуя, что вскрик вот-вот сорвётся, я закусил кулак, стараясь подавить боль... - Потерпи, родной, потерпи... - бесконечно шептал медовый голос, а руки всё оглаживали мою грудь. Кажется, только это помогало мне владеть собой... сдерживать, рвущиеся наружу, крики. Зубы, кажется, прокусили кожу, а вторая рука порвала простынь, но мне это всё было сейчас безразлично. Кажется, время течёт невообразимо долго, также, как и двигается тело Флорана. Пусть он будет резче, пусть порвёт меня к чертям, только не затягивает эту пытку. - Всё, всё. Расслабься, - он всё-таки полностью вошёл в меня, а теперь склонился над моим лицом, целуя его. Через несколько секунд я отнял руку от губ и посмотрел в любимые глаза: - Не останавливайся, - лишь произнёс я, чуть подаваясь навстречу, прикусив щёку изнутри, чтобы не сморщиться. Я всё ещё слишком хотел его. И не собирался отступать. Мот сначала недоверчиво глянул на меня, но потом начал потихоньку двигаться, а я вновь закрыл глаза. С каждым движением боль утихала, и я ощущал нечто совершенно необычное, не испытываемое ранее. Возбуждение накатывало на меня большими волнами с каждым движением, поглощая меня, а я сопровождал своё погружение в него протяжными стонами. Когда я был накрыт уже почти с головой, уши мои уловили новый звук - страстный, вожделеющий. И лишь чуть позже я понял, что это были стенания Флорана. Открыв глаза, я взглянул на него - глаза закрыты, на лбу блестят капельки пота, щёки слегка покрасневшие, но уж наверняка не от стыда, лицо отражает его состояние - наслаждение и нежность, смешанное с умиротворённостью и сосредоточенностью одновременно. Красивый. Бесподобный. Божественный. Мой вербный херувим. Кажется, последнее я прошептал вслух, потому что веки карих глаз распахнулись и с удивлением посмотрели на меня. Но лишь на мгновение - Флоран снова наклонился ко мне и поцеловал. Странно - от этого у меня перехватило дыхание. А может и оттого, что напряжённые, но всё такие же чувствительные пальцы стали ласкать меня. Двигаясь в такт со своими движениями, он с каждым разом приближал меня к высшей точке блаженства, а я вцеплялся ему в кожу ногтями, оставляя следы. Правда, мне кажется, что стоны его были не от них, а от других, куда более приятных, вещей. Теперь его движения стали быстрее, более резкими, рваными, и рука двигалась в такт им, с каждым действием сжимаясь всё крепче, что заставляло меня уже вскрикивать... но всё ещё от удовольствия. ... И в один момент для меня всё исчезло, теперь уже точно, оставалось лишь тепло сильного тела и горячего дыхания, даже сквозь пелену наслаждения ощущавшегося горячим. Ещё через мгновение Флоран содрогнулся, усиленно сжимая мои руки и плечи. Мы оба замерли, стараясь прочувствовать эту воистину волшебную минуту, и не отводили друг от друга взгляда, хоть оба прекрасно видели, как вздымается наша грудь... Мы не смели прервать зрительный контакт. Возможно, так было несколько секунд, а, может, и минут, но мы окончательно успокоились лишь тогда, когда наши сухие губы встретились... А потом мы вместе откинулись на подушки, после чего я вновь прижался к горячему влажному телу. - Я люблю тебя. В ответ Фло лишь прижался губами к моему виску и чуть сильнее обнял. - Я не буду отвечать тебе тем же, - прошептал он. Я молчал, не зная, что сказать, и, видимо, Фло воспринял моё молчание по-другому, потому что тут же с улыбкой добавил: - Я тебе уже говорил это. А я не люблю говорить такие вещи. - Почему? - скорее на автомате произнёс, почему-то понимая, что француз не имел никаких левых мыслей, говоря это. - Я считаю, что это такие слова, которые не нужно говорить ежесекундно. Чувства должны выявляться в действиях, взглядах, в отношении к человеку. А сказать можно всё, что угодно. - Но... ты ведь мне веришь? В ответ я услышал смех и тихие слова: - Конечно. И, если тебя это успокоит, для меня глаза всегда были, как сейчас говорят, зеркалом души. Увидев твои впервые, я сначала не мог прочесть в них, обманываешь ты или говоришь правду. Со временем, когда мы стали более близкими друзьями, я начал отчётливо видеть разницу. Тогда я понял, что ты доверяешь мне и сам разрешаешь видеть свои эмоции. Замечая в твоей душе печаль, я старался всячески тебя утешить. И видел в твоих глазах благодарность. Никто ничего не замечал, пусть ты и доверял остальным... но не так, как мне. Особенно остро я это почувствовал, когда ты жил у меня, а позже - когда ты впервые пустил меня, слегка выпившего, переночевать. Если честно, я даже не помню, по какому поводу тогда пил. Потом же, наутро, ты сказал, что я первый, кто пришёл в твою новую квартиру. Сам не знаю, почему, но тогда это очень меня обрадовало. Затем же, долгие два с половиной года я не понимал, почему твоё доверие ко мне так на меня действует. А потом, на каком-то сайте, совершенно случайно, я увидел картинку... нас с тобой вместе. В смысле, вместе-вместе. Нас нарисовали целующимися и полуголыми. В тот миг я быстро закрыл вкладку, но ночью мои мысли всё возвращались к рисунку, а мой мозг представлял, как мы воплощаем это в реальность. И я всё понял. Понял, что ты для меня намного больше, чем просто друг. Но признаться тебе я не мог, пусть и видел в твоих глазах почти то же самое, что замечал у своего отражения в зеркале. - Почему ничего не сказал? - в лёгких у меня не хватало воздуха, поэтому голос прозвучал как-то сдавленно. - Я боялся, что ошибусь. Но на мой последний, самый счастливый, день рождения я увидел в твоём взгляде решительность, примешанную к тем, другим, чувствам. Признаю, я не мог знать наверняка, что ты решил в тот день мне признаться, но... я всегда любил импровизировать, - он улыбнулся. - Поэтому спел "говорящую" песню. Но, вопреки своим ожиданиям, я видел в твоих глазах только недоверие... и какую-то прежнюю... нежность? Возможно... Это-то и заставило меня пойти за тобой в переулок, а перед этим спеть песню, которая объясняла всё. Но ты, почему-то, всё равно ушёл. Видимо - не поверил. Ну... а дальше ты всё знаешь, Онжи**, - я приподнялся и сверху вниз посмотрел в любимое улыбающееся лицо, затем прошептал: - Фло, я не знал... не думал, что ты можешь ко мне что-то чувствовать. Ты превосходный актёр, - нежно прикоснулся губами к губам. До того, как он начал отвечать, я отстранился и хитро улыбнулся: - Ты пойдёшь в душ сейчас, со мной, или потом отправишься в одиночестве? - Если вы не возражаете, мсье Локонте, то я бы предпочёл отправиться с вами. Обещаю по пути оберегать вас от всяких монстров, а также... целовать во все сладкие места. - Фло! - я ткнул его пальцем в бок, а затем принялся щекотать, припоминая, что он до жути боится этого. - Нет! Нет, Микеле! А-а-а, успокойся, Микеле! - хохоча, выкрикивал он, сгибаясь пополам и пытаясь скрыться от меня за одеялом. Правда, он не учёл одну маленькую деталь - я тоже находился под этим одеялом, что было мне очень на руку. - Ладно... Ладно! Я не буду больше такое говорить! - Точно? - подозрительно спросил я, прекращая его мучить. - Да, да, - задыхаясь, промямлил тот. - Смотри мне, Мот, если ты ещё раз скажешь подобное, то я не оставлю тебя в живых. - Как скажешь... мой сладкий, - не успел я как-либо отреагировать, как Флоран повалил меня на кровать и начал целовать лицо, куда придётся - в лоб, щёки, нос, губы, подбородок, - потому что я мотал головой из стороны в сторону и старался сбросить этого верзилу. Нет, он воистину бегеМот! - Флоран, слезь с меня! Флоран! Фл... - мне заткнули рот поцелуем. Необычайно мягким, на который я не мог не ответить. Руки по инерции обвили шею, притягивая любимого ближе к себе. В ответ одна его рука обняла меня за поясницу, а вторая всё никак не могла остановиться, блуждая по моему телу. Ан, нет, она всё-таки нашла остановочную станцию... и от этого из меня вырвался стон. Красивые пальцы обхватили мой член, плавно проводя по всей длине, и так несколько раз, пока я, не выдержав, не опрокинул Флорана и сам не сел на него сверху. Кажется, подобное уже было... Вот только... никак не могу вспомнить, где и когда. Нет, это совсем неважно. К чёрту, всё к чёрту! Я склонился к его губам, но в последний момент передумал и поцеловал подбородок, постепенно спускаясь ниже. За руками я вообще не следил - знаю, что они всё делают, как положено. Когда моя ладонь прошлась по внутренней стороне бедра вверх, а затем чуть не коснулась его вожделеющего органа, я услышал стон, сорвавшийся с таких мягких губ, и, последовавший за ним, шёпот: - Мике... лан... джело... - о, милый, я не скоро окончу свою пытку, если, конечно, сам её вынесу. Я ведь обещал, что отомщу тебе за столь долгое ожидание. Нет, родной, не стоит на меня так смотреть, я не остановлюсь. - Что ты задумал? - этот вопрос не выражал ни страха, ни раздражения, только бесконечное желание, смешанное ещё с чем-то, что я не мог... не хотел разобрать. Всё потом, потом! - Кажется, это будет единственная месть, которая будет подаваться горячей, mio fuoco. - Что? Что ты сказа... а-а-а... Ми-и-ик... Боже, - да, я не дал ему договорить, слегка облизнув его плоть, а затем медленно, обжигая дыханием, провёл языком от основания до кончика, чтобы потом всё-таки взять её полностью... и слышать стоны, из-за которых у меня разбегаются мурашки, и хочется поскорее покончить с пыткой, отдавшись страсти полностью. Однако я, убрав эту мысль в самый дальний уголок подсознания, продолжил такое приятное дело. Ммм, оно даже не приятное... оно вкусное... Странно, но вкус плоти Флорана кажется мне смутно знакомым... Нет, потом вспомнишь... Ускоряя темп, я поднял взгляд на лицо француза, которое в тот момент было настолько красивым, что мне захотелось тут же отвлечься и поцеловать губы, с которых сходила такая желанная для меня музыка тяжёлых вздохов-выдохов... тяжёлых стонов. Чувствуя, что Флоран вот-вот должен разрядиться, я замедлился и аккуратно поцеловал головку, смачивая её слюной. - Нет... Мик, не... останавливайся... - горячее шептание прервало мои томительные игры с таким вкусным, исходящим смазкой, органом. Я поднял на него лукавый взгляд и, с вызовом улыбнувшись, принялся за прежнее дело с более мучительными действиями. Через несколько минут, когда Флоран почти выкрикнул моё имя, я успел вовремя сделать то, что задумал: с силой сжал член, не давая жидкости (которую я хотел ощутить во рту) вырваться наружу. В немом крике мой француз изогнулся, стараясь отделить от себя мою руку, и он бы даже сделал это, если бы ему помогали его руки, которые в данную секунду сминали многострадальную простынь. И даже на этом я не собирался останавливаться - всё ещё сжимая пульсирующий орган, я наклонился и провёл языком по его самому чувствительному месту и услышал, теперь уже, хрип. Кажется, такой звук можно услышать, когда человека убивают или когда... ему слишком хорошо. Я не стал думать, какой вариант подходит моему "картавящему" другу - это всё подождёт. Поиздевавшись над ним ещё около минуты, - облизывая и посасывая член, - я решил всё-таки смилостивиться над ним - удержание могло привести к более крупным проблемам, чем просто смерть от желания (смерть от любви). С облегчённым вскриком, в котором я услышал своё имя (но мне могло и показаться), Флоран излился мне в рот, а я, не задумываясь, тут же всё проглотил... и вспомнил, какой именно вкус ассоциируется с такой нежной плотью. И это воспоминание заставило меня улыбнуться; наверное, ещё более кровожадно. Фло с облегчением закрыл глаза и лишь попросил: - Иди ко мне. Легонько засмеявшись, я лёг ему на предплечье, но, подумав, приподнялся и поцеловал француза в губы, а когда оторвался, услышал, всё ещё хриплый, голос: - Давай не пойдём в душ, а то я не выдержу. Но... я могу подарить твоё заслуженное блаженство прямо здесь. На это у меня ещё хватит сил. - Спи давай, блаженство он собрался раздаривать, - я чмокнул его в колючий подбородок. - Тебе тоже нужна разрядка, солнце... - Ты одаришь меня ею завтра, а сейчас - спи. Я сам всё устрою, - я успокаивающе погладил его по груди. В ответ Флоран начал ёрзать и нечаянно (хотя, мне думается - совсем наоборот) задел мою эрекцию, что заставило меня резко выдохнуть. Но я знал, насколько мой кареглазый устал, поэтому перехватил его руку, направляющуюся к моему паху: - Флоран, спи, я тебе говорю, - я поднёс руку к губам и поцеловал каждый пальчик. - И как, скажи пожалуйста, мне уснуть, когда рядом ты... весь такой сладкий, - странно, но сейчас эта фраза не вызвала, обычно притекающую в таких ситуациях к моим щекам, краску. Наверно, несколько минут назад моя маленькая стыдливость умерла. Да и зачем мне стесняться Флорана? - Фло-о-о, давай спать, - улыбнулся я, не ответив на его реплику. - Ну, уж нет, - не зло прошипел он, ловко высвободившись из моих объятий и схватив одной рукой мои руки, а второй всё-таки прошёлся по моему члену. Через несколько безумно медленных движений я, наконец, сдался, и Фло отпустил мои руки, крепче прижимая к себе... - Флоран, нам придётся поменять постельное бельё, если... - К чёрту, - он поцеловал меня в плечо, затем прошёлся языком до основания шеи, и я застонал уже в полный голос. Но француз, по-видимому, решил не становиться таким же палачом, каким был я несколько минут назад, поэтому я кончил уже спустя несколько долгих минут, особенно учитывая то, что я был на пределе с самого начала. С особенно громким вскриком я подался вперёд и выгнулся, попутно получая поцелуй в шею, особенно чутко ощущая горячее дыхание. - Из-за тебя... нужно бельё... менять... - задыхаясь, пролепетал я. - Так давай менять, не то уснём прямо на мокром месте, - я услышал его сдавленный смех. Как можно быстрее сдёрнув с кровати сначала себя, а потом уже и простынь, я понёс её в стирку, а Фло остался искать ей замену. Вернувшись, я застал его уже достилающего кровать. - Что, мой сладкий, может, ещё в душ рванём? - усмехнулся он, задорно глядя на меня. - Нет, пожалуй, ты был прав - всё завтра. Кстати, знаешь, ты тоже... сладкий, - я подошёл к нему и обнял за талию. В любимых глазах я увидел недоумение, смешанное с долей смущения, но всё равно продолжил: - Когда-то давно я зашёл к Анджеле в гости, и у неё был безумно вкусный яблочный пирог. А корочка по его краям давала такой необычный вкус, что я ни разу не встречал подобного, сколько бы кулинарных изделий сестры не ел. Но сегодня, ощутив тебя у себя во рту, я понял, что наконец-то нашёл этот неповторимый вкус. Это странно, да? - Да... - Флоран прокашлялся, - странно. Очень странно. - Неужели вы засмущались, мсье Мот? - я игриво толкнул его локтем в бок. - Да просто кто-то говорит непристойные вещи, мсье Локонте. - Всё пристойно, мой сладкий, - я чуть привстал на носочки и на секунду прижался губами к губам, а затем повалил на постель и тут же прижался к нему. Когда я уже думал, что усну, мягкий голос вывел меня из мира Морфея: - Мике, по-моему, твоя очередь рассказать мне какую-нибудь историю. - Ммм... а когда прошла твоя очередь? Напомни, пожалуйста. - Вчера я тебе рассказывал свою версию зарождения жизни на Земле. Теперь ты расскажи свою сказку. - Сказку? - опешил я. - Дитё, тебе сколько лет? - Ну, Ми-и-ик, пожалуйста, - он взглянул на меня жалобными глазками, которым я никогда не умел сопротивляться. Да, никогда и не хотел, в общем-то. - Но, Фло, я не знаю ни одной сказки. Честно, - я улыбнулся ему, словно извиняясь. - Придумай! - он крепче прижал меня. - Я даже не знаю, на какую тему, - стараясь оправдаться, пробормотал я. - Хммм... Расскажи, как появился океан. Вот те на! Я никогда не задумывался над этим, а придумать сейчас, после стольких часов любви, было просто нереальным. О чём я и сказал Флорану. Тот, совсем по-детски надув губы, сказал, стараясь не выказывать своего огорчения: - Ну, ладно, в другой раз, - затем, коснувшись губами моего виска, закрыл глаза. Глубоко вздохнув и улыбнувшись, я начал: - Я правда не знаю, что придумать про океан и моря. Но могу рассказать тебе другую историю. О цветах. В большей степени - о розах. Есть много разных легенд о них, большинство из которых ты наверняка слышал. Но то, что я хочу тебе рассказать, не является мифом или легендой. Это просто история, которая, может быть, и не заслуживает огласки. История о чёрной розе. Когда-то давно мне рассказала её бабушка, сказав при этом, что подобными историями стоит делиться только раз в жизни и только с теми людьми, с которыми... а, впрочем, неважно. Главное - она никому больше, по её словам, не рассказала эту сказку, кроме меня. Даже Анджеле и Пьетро. И я сам за прошедшие с того времени тридцать с лишним лет впервые это делаю. Не знаю, почему эта история должна прозвучать лишь единожды из уст одного человека, но, тем не менее - история такова: когда-то давно на свете жил мужчина... таких людей принято называть гениями. Он был творцом, художником... Пусть и являлся лишь садовником при королевском дворе. Главной его мечтой было - создать новый цвет, новый сорт, новый запах, и мечта эта была, в какой-то мере, непостижимой - выведя что-то новое, он тут же принимался создавать другое, и так - до бесконечности. Но у него и не было бы этой мечты или такой любимой работы без цели. А цель была одна: покорить привередливую герцогиню, которая часто навещала тот замок. Которую он полюбил всем сердцем и настолько искренне, что сам не понял, когда это случилось. Кроме того, не понял он, не увидел, что сердце этой женщины - лишь кусочек льда, неспособное так же любить. Лишь разумом она понимала - этот сад красив. А творец и не претендовал на большее - его сад есть он сам. Но однажды до него дошли слухи, что эта герцогиня обмолвилась королю, будто сад его, его гордость, - скучен и уже не привлекает должного внимания. Король, имя которого уже забылось, как и все остальные имена, заступился за прекрасное творение вокруг своего замка, сказав, что ничего прекраснее нет в мире. И не соврал, но гордая женщина лишь усмехнулась на это. Художник же с особой усердностью начал создавать всё новые и новые сорта, с новыми цветами и запахами. Все приезжие любовались, король - бесконечно гордился своей собственностью, на весь мир называя имя её создателя... которому это было всё равно. Нужна ли ему слава? Нет. Только сердце той, что так холодно. Но она отворачивалась от него каждый раз, когда он лично дарил ей только что созданный цветок с необычайным запахом или цветом. Цветок она всегда принимала, но в ту же секунду разворачивалась и уходила. С того весеннего дня, которых было и могло бы быть ещё десятки, когда творец вновь сделал ей подарок и герцогиня, как всегда, молча приняла цвет и удалилась, они больше не встретились. Так распорядилась судьба. Время шло - десять лет, а может и всё пятнадцать или двадцать минуло с того ужасного дня, артист сильно постарел за эти годы: от работы, от переживаний... И в один прекрасный день у него получилось - он создал новый, необычайно нежный, бархатистый цветок, с неописуемо-прекрасным запахом и таким же цветом. Новая Роза. Нет, не такая, какую можно купить сейчас в любом магазине. Конечно, это и было бы возможно, если бы... из всех выведенных не осталась лишь одна. Мужчина и сам не знал, почему погибли другие, но с этой красотой он сразу решил, что сделает. Мастер чувствовал - силы на исходе, а потому нужно подарить эту розу той единственной, что поселилась в его сердце. Послав гонца во дворец к герцогине лишь с розой, даже без сопровождающей записки, художник отправился к себе в покои. Он знал, что сегодня его ожидает конец, но счастье, почему-то, не оставляло его. Он создал то прекрасное, ради чего жил, ради чего любил. Творец молил лишь об одном - чтобы из его новой розы создали её копии, чтобы весь мир узрел красоту её любви. Его любви. Но тогда он даже не думал, что молитва его не будет услышана - отданный в руки герцогине в тот момент, когда сердце мастера остановилось, цветок... нет, он не завял - почернел. Женщина, аккуратно сжимавшая розу в своих тонких пальцах, сначала испугалась и уронила её, однако тут же подняла, решив немедленно отправиться в замок к королю. К садовнику, посмевшему создать волшебный цветок, который в её руках становится чернее, чем самая тёмная ночь. Так она думала, пока, не прискакав в замок, ей не сообщили, что садовника больше нет. Женщину одолевали разные чувства, среди которых была и не чуждая ей жалость. И, возможно, только благодаря ей герцогиня и решилась пойти на похороны... нет, на предание тела творца земле. Задержавшись на свежей могиле дольше всех, она положила чёрную розу на землю рядом, а затем, всё так же молча, прошла через сад, в котором и упокоилось тело мастера, к выходу. Оглянувшись, женщина даже не смогла различить то место, где только что была. Где навсегда поселился тот, кто по-настоящему любил её. Но герцогиня, резко развернувшись, села в карету и уехала к себе во дворец. Уехала, чтобы больше никогда не появляться в замке у короля и не видеть прекрасный сад, созданный лишь для неё, пусть она и не знала этого. Спустя несколько лет уже ни один человек не мог найти последнее пристанище творца. И сад вскоре умер вслед за своим создателем. Закончив повествование, я чуть приподнял голову и... встретил потрясённый взгляд карих глаз. Смущённо опустившись обратно, я стал ждать каких-либо комментариев, но их не было. Не выдержав тишины, я отстранился и лёг набок, смотря в лицо Флорану. Он повторил моё действие, и вот наши взгляды уже были напротив друг друга. Но мы оба молчали, а в любимых глазах я всё ещё наблюдал смешанные чувства - нежность, грусть, удивление... Больше я не мог терпеть эту звенящую тишину: - Знаешь, когда меня посещают мысли, подобные этой, или когда я просто вспоминаю эту историю я... я чувствую себя этим садом, - его взгляд нахмурился, и я пояснил: - А тебя - мастером. Всё стало понятно, и Флоран, лицо которого на мгновение исказилось мукой, придвинулся ко мне и, поцеловав в лоб, аккуратно обнял. А я, уткнувшись французу в грудь, услышал, как бьётся сердце, казалось - ровно, но его волнение словно передавалось и мне. Обняв его за талию, я хотел было отогнать все мысли прочь, но его тихий шёпот... вновь взбудоражил всё моё существо:Thank you for loving me For being my eyes When I couldn't see For parting my lips When I couldn't breathe Thank you for loving me Thank you for loving me I never knew I had a dream Until that dream was you When I look into your eyes The sky's a different blue Cross my heart I wear no disguise If I tried, you'd make believe That you believed my lies
Нет, ты не соврёшь мне... Мы оба это знаем. ... И... спасибо, любовь моя. Спасибо за твою любовь. Такую же вечную, как звёздный свет. _________________ * - В эту секунду (ит.) ** - по-французски "Микеланджело" будет не только как "Mikelangelo", но и " Michel-Ange" (Микель-Онж)