webcam. distance. et porn.

Когда они узнают друг о друге, на улице вроде бы осень, но похоже больше на самое настоящее лето. Чонин тогда только начинает осваивать элементы брейка, а Сэхун возвращается на скучные пары после летних каникул. У Чонина совсем нет желания постить на своем редко обновляющемся аккаунте последние видео с танцевальных тренировок, но он делает это именно из-за Сэхуна. Тот младше его года на два, и он говорит Чонину, что он просто неизмеримое количество таланта. Чонин пишет в ответ (это, наверное, единственный случай, когда Чонин прислушивается к совету почти незнакомого человека из сети), что подумает, а уже к вечеру его новые видео набирают вполне приличное число плюсов. Сэхун пишет ему вечером: “ты не знаешь, наверное, кого благодарить за хороший совет” и следующим сообщением: “но я подскажу тебе. можешь благодарить меня”. Кажется, тогда Чонин понимает, что в этом парне есть что-то большее, чем странные шутки и кепка “comme des fuckdown” на фотографии со страницы фейсбука. Чуть позже он понимает, что не ошибся. Единственная ошибка (неисправимый никем из них, словно заданный по умолчанию в системе бесконечный “error error error“) в том, что они становятся друзьями, а живут даже не на разных концах города. Все потому, что они далеко. Сэхун – это Чинджу. Он же, Чонин, живет в Кояне. Между ними 298, 6 километров. Не так много, как могло бы казаться, только вот никто из них не может бросить все и приехать хотя бы на выходные. И пока проходит по-прежнему теплый октябрь, за ним - ноябрь, в котором все тонет в ливнях, и наступает малоснежный декабрь, Чонин успевает открыться Сэхуну намного больше, чем людям, которых он знает в реальной жизни. (Он не знает, открывает ли Сэхун ему столько же процентов своего внутреннего мира, но очень хочет на это надеяться). Они часто переписываются сообщениями через телефон и почти каждый вечер говорят по вэбке. Сэхун кидает Чонину неплохие рок подборки и качественный дабстеп (старается угадать с ритмом музыки, которая подойдет Чонину для репетиций). Они часто обмениваются снимками просто так, хотя и на интернет-страницах их предостаточно. Почти все фотографии и видео, которые выложены у Чонина на профиле – из танцевальной студии (он старается проводить там почти все свое свободное время). Сэхун меняет снимки в социальных сетях чаще, чем тот, да и шмотки на всех фотографиях у него всегда какие-то новые, в отличии от Чонина, который обычно в простых черных или белых майках. Чонин знает, что Сэхун неплохо обеспечен благодаря родителям, но эту тему они поначалу редко затрагивают. Они предпочитают больше обсуждать какие-то события, чем что-то личное. Сэхун обычно спрашивает первым делом, когда видит Чонина через вэб-камеру: - Эй, Чонин, ты чего такой усталый? Спрашивает, потому что к вечеру Чонин сильно измотан и часто сонно щурит веки (если конечно, не выпивает перед этим несколько кружек кофе). Младший всегда подключается к вэбке спустя пару минут назначенного времени. Обычно он занят уроками, которых на первом курсе университета задают в неизмеримых количествах. Сэхун учится на экономическом, и Чонин искренне ему сочувствует. Сам же он бросил институт, едва закончив первый курс в прошлом году, не выдержав всех этих правовых дисциплин и заучивания всевозможных кодексов – его отец хотел, чтобы Чонин продолжал его дело, но тот был далек от профессии юриста. Вместо этого он предпочел уйти из дома и зарабатывать на жизнь чем придется, тратя деньги в основном на его единственное любимое всей душой занятие - на танцы. Сэхун как-то признался ему в том, что завидует этой бунтарской черте чониновского характера. Сам бы он вряд ли решился на что-то подобное. Чонин отвечает на это лишь банальным “never say never”. И прибавляет: - Ты не узнаешь, пока не сделаешь что-нибудь совершенно тебе не свойственное. Сэхун на это лишь что-то бурчит, а потом пропадает на пару недель в экзаменах и зачетах. Он даже успевает заболеть в рождество, и поэтому они созваниваются с Чонином лишь пару раз. Чонин не хочет казаться излишне заботливым, поэтому, когда младший жалуется ему на плохое самочувствие, он пишет ему “выпей чего-нибудь теплого, эй” и потом добавляет: “и не умирай там”. Сэхун впервые за последнее время отвечает сразу же. Он пишет – нет. И добавляет, что лучше ему сейчас умереть под голос Джунсу. Для Чонина подобное – словно откровение. Он никогда бы не подумал, что Сэхун фанат поп-музыки, и в особенности DBSK. Он не сразу упоминает об этом в тот раз, когда они говорят с Сэхуном , когда младший как раз освобождается от мерзкого зачета по истории эконом-учений (Чонин нарочно разрывает название дисциплины – эконо-мучений, настаивая на том, что так слово вполне себя оправдывает). Когда Чонин узнает все подробности пыточного зачета, то начинает дразняще звать младшего «кассиопеей» и смеется, когда тот просит его так не называть, потому что он не понимал, о чем говорит, когда писал то сообщение (Сэхун нагло врет). Чонин же в насмешку над ним меняет его имя в телефоне на это нелепое прозвище (всего на один день, но тому это знать не обязательно, пусть изводится) и показывает Сэхуну через вэбку. Тот тогда весь день придумывает Чонину ответные едкие клички, но его совершенно не цепляет ничего из сказанного младшим. Сэхун кажется еще совсем ребенком, и именно это Чонину в нем и нравится. Когда они созваниваются после Нового года, Чонин уже знает, как младший отметил – они переписывались в тот вечер. Поэтому Чонин спрашивает то, чего Сэхун не ожидает услышать: - Что ты загадал? Сэхун растягивает губы, но плохая вэбка не дает нормально разглядеть его улыбку. - Чтобы ты пил меньше кофе. Чонин фыркает. - А я загадал “порш каен”. Нет, ну правда? - Чтобы DBSK снова были вместе, - с совершенно серьезным лицом выдает Сэхун. Ему таки пришлось признаться, что он их фанат. – А если ты загадал “порш каен”, то фу, Чонин. Что за девчачьи желания? – и он поднимается из-за стола, так словно собирается уходить. Чонин тогда начинает смеяться и наспех говорит “подожди, Сэхун-а”. Младший, естественно, никуда не уходит, и они придумывают в ответ еще с десяток бестолковых желаний, которые вроде как загадали. Только вот никто из них не раскрывает правду. Чонин на самом деле загадывает их встречу. Сэхун – то же самое. Встречу, где можно улыбаться в реальности, а не по вэб-камере, ощущать чужие (а кажется, совсем родные) прикосновения, слышать настоящий голос и чувствовать тепло мягких губ на мочке своего уха. Кажется, немыслимо, но кто запрещал им верить, что так когда-то, и правда, может быть? Все, что им остается – это представлять их возможную встречу. Отдельная тема, всплывающая из разговора к разговору – это поглощаемый Чонином кофе. Сэхуна это, кажется, изрядно выводит. Всему виной то, что Чонин как-то сам об этом говорит. “я не знаю, что бывает от такого количества кофе, что я выпиваю в день, но явно ничего хорошего”, - Чонин смеется, когда набирает сообщение. Сэхун спустя неделю уже готов написать гневное письмо в организацию по защите прав потребителей о просьбе на запрет кофе-автоматов, кофеварок и, собственно, всех сортов кофе. Чонин говорит ему, нарочно с чашкой сладкого американо в руках, по скайпу: - От кофе не умирают. А Сэхун все равно продолжает спорить с ним после этого. Причем не раз. Когда Чонин в какой-то день совершенно не высыпается и приходит на работу, он пишет младшему сообщение: “у меня уже третий кофе за утро. и, кажется, не последний”. Сэхун в это время только собирается на пары. Он отвечает капсом. “ТЫ ИДИОТ, КИМ ЧОНИН. НИ ЧАШКИ БОЛЬШЕ, СЛЫШИШЬ?” Чонин лишь шлет в ответ усмехающийся смайлик и обещает, что к вечеру перейдет на менее крепкий латте. Сэхун такой ответ не устраивает, и он набирает: “ты больной на всю голову. и знаешь это, правда?” Чонин вполне готов признать обвинения младшего. Кое-что другое (с пометкой feels) он пока принять не готов. Как-то они говорят на тему работы – младший признается, что ему не хватает карманных денег, которые дают родители, и он хочет устроиться куда-то на подработку. Совета он спрашивает у Чонина, потому что тот может сказать по этому поводу много чего полезного. Сэхун не знает, с чего вообще начинать, как себя вести и на какие условия соглашаться. - Так, ты что никогда не работал? – спрашивает тогда Чонин и почему-то улыбается. Он за свои неполные двадцать один успел сменить порядка десяти работ, не задерживаясь нигде больше полугода. Сэхун на его вопрос качает головой. - Я думаю пойти в какое-нибудь кафе на полставки, чтобы не пропускать занятия, - говорит он с серьезным лицом. Чонин советует ему выбрать заведение рядом с университетом или домом, чтобы не приходилось тратить время еще и на дорогу. Когда с этого разговора проходит около недели, Сэхун вроде бы забивает на свою идею, получая два отказа еще на предварительном собеседовании в телефонном режиме. Чонин думает, что он просто не старается (но считает глупым укорять младшего). В конце-концов, если Сэхун найдет работу, то количество их звонков по скайпу значительно сократится, а Чонин хочет этого меньше всего. Потому что он уже очень привык к Сэхуну. За время их общения у них сложилось что-то вроде интернет-бромэнса, только Чонин не особо афиширует то, что младший для него в какой-то момент переходит из понятия “друг” к определению “нравится”. Такого у Чонина прежде не было. Он не заглядывался на парней, довольствуясь зашкаливающе высоким вниманием девушек. Но даже ни с кем из них у него не возникало желания строить какие-то отношения. До Сэхуна он никогда не думал о том, что ему захочется держать кого-то за руку и не отпускать. Кажется, до Сэхуна у Чонина вообще не было ничего интересного в жизни (кроме танцев, конечно). С Сэхуном же он понимает, что если у них будет хотя бы минута рядом, он бы не отпускал младшего от себя ни на шаг. Ни на миллиметр от самого максимально допустимого “близко”. Чонин не признается себе, что влюбляется. Он думает, что его влечение Сэхуном пройдет, как уже недели две мучающая его простуда. Только ведь ошибается. Влечение не проходит ни через неделю, ни через месяц. Напротив, Чонин становится уже не в силах понять, как было бы без Сэхуна. Только Чонину упорно не хочется признаваться. Сэхун становится его фетишем, становится желанием, которое сильнее любых других. Только вот младшему он об этом ни словом ни говорит, улыбаясь по-дружески в полпервого ночи через вэбку или словно бы случайно набирая его сразу же после душа, когда влажные капли с его волос падают на голый пресс (гордость Чонина номер один). Ему хочется дать хоть какие-то намеки, только не уверен, что выбирает верный подход. Он думает – может, Сэхун сам скажет ему как-нибудь, что – Чонин отгоняет эти мысли до самого последнего дня февраля. Он решает, что не нужно начинать. Он ведь даже никогда не спрашивал Сэхуна, нравятся ли тому парни. И к тому же между ними 298, 6 километров. (298, 6, мать их, километров). Чонин думает, что у него прав на Сэхуна ровно столько же, как у младшего на обожаемых им Юно или Джунсу. То есть, абсолютно никаких. Разница лишь в том, что у Чонина есть одно весомое преимущество – несмотря на все эти расстояния, они с Сэхуном хотя бы знают друг друга. Только это все равно не играет роли. Чего Чонин добьется, если расскажет Сэхуну правду? И поэтому Чонин решает поступить иначе. Он идет на какую-то вечеринку с его танцевальной группой в надежде подцепить там кого-то на вечер, и там знакомится с этим парнем – с Луханом. Они выпивают пару джин-тоников, пару отверток и пару еще каких-то коктейлей, названия которых Чонин совершенно не запоминает. А на утро ему показывают фотографию, на которой они с Луханом танцуют вместе и ужасно пошло целуются, и тогда Чонину становится стыдно перед всеми его друзьями, но те лишь одобряют его выбор – с Луханом стоило провести вечер. И Чонин начинает встречаться с ним с расчетом лишь на секс. Просто потому, что одному справляться с желанием уже не хватает ни сил, ни терпения. Сэхуну он почти сразу говорит, что у него появился парень. Младший реагирует вполне нормально, так словно ему все равно. Но почему-то они не говорят после этого в скайпе, только переписываются сообщениями. В конце недели они договариваются созвониться по вэбке, но когда Сэхун набирает Чонину, тот не отвечает. Ни первый раз, ни второй, ни третий. Сэхун тогда решает ничего не писать ему в этот вечер. Утром Чонин набирает младшему короткое, но весьма объясняющее все сообщение. Он пишет: “я переспал с Луханом” и после: “прости, что не позвонил. сам понимаешь” и знак “/”, выражающий кривую улыбку. Сэхун не пишет ему ничего до полудня, а потом, когда Чонин уже отчаивается ждать ответа, все же присылает: “ну и как он в постели?” Чонин смотрит на светящиеся буквы сообщения младшего на экране и теряется. Вот так просто? Сэхуну интересно, каков в постели парень, которого он вроде как терпеть не может? Чонин успевает пожалеть, что вообще написал об этом. Единственное, что он понимает в этот момент – терять уже нечего. И пишет, совершенно не думая о последствиях: “знаешь, в какой-то момент я представлял на его месте другого человека” Сэхун отвечает уже без промедлений: “и кого, Чонин?” Чонин набирает ответ без сожаления. Набирает правду, которую так давно не хватало мужества признать. “тебя, Сэхун” И после этого от младшего не приходит ни одного сообщения. * У Чонина низкий голос, сексуально темная кожа, и одно это доводит каждый раз Сэхуна чуть ли не до оргазма. Не выдать того, как дрожит его голос, стоит Чонину лишний раз оказаться в камере без футболки становится поистине сложной задачей, но младший вроде бы справляется. Но когда Чонин пишет о том, что переспал с Луханем, в груди у Сэхуна перестает хватать воздуха. Он знает, что у него нет никаких прав на то, чтобы Чонин принадлежал ему. Абсолютно никаких, потому что они ведь даже не живут в одном городе и не виделись никогда по-настоящему. Сэхун думает, что должен прекратить думать так много о Чонине, но только не после того, как тот признается, что представлял его на месте Лухана. Сэхун не отвечает, потому что слишком много чувств давят на него в тот момент. Он перечитывает сообщения от Чонина несколько раз (несколько сотен раз) и пытается написать в ответ хоть что-нибудь. Но что ему сказать? “вау, Чонин” или может быть, “я тоже хотел быть на месте Лухана”? Сэхун в этот день уже не вникает ни в одну из лекций на парах, и почти не слушает преподавателей. Он выводит на полях конспектов имя Чонина. Он не знает, что между ними будет дальше. Он понимает одно – им не избежать объяснительного разговора, поэтому уже поздно вечером отправляет Чонину сообщение. “дай мне знать, когда Лухан снова будет у тебя дома” Чонин пишет ответ почти сразу. Он спрашивает – зачем это ему. Сэхун поджимает губы, вжимаясь лицом в подушку. Он думает, что Чонин сочтет его не совсем нормальным, но все же набирает: “оставь вэб-камеру включенной, когда вы снова будете заниматься сексом” Сообщение от Чонина приходит с опозданием на четыре минуты. Но он пишет – хорошо, и Сэхун тогда спокойно закрывает глаза, засыпая. Чонин пишет ему на следующий день в районе полудня. Он говорит, что Лухан сегодня будет у него после восьми. Сэхун мысленно вычеркивает все планы на вечер. Он не может поверить, что Чонин не против того, чтобы он видел, как они с Луханем - Сэхун думает – это точно на самом деле? Он думает – Чонин не может его разыграть. Он понимает, что не слышал голоса Чонина уже два дня, и от этого у него словно ломка по всему телу. А сегодня он получит нечто вроде передозировки. Сэхун сам не свой до вечера, и когда на циферблате загорается 20:00, он чувствует, что его нервы вот-вот сдадут. Чонин заходит в онлайн в 20:07 и в 20:09 набирает Сэхуна по скайпу. Тот едва может нормально нажать на кнопку принятия вызова – пальцы слегка подрагивают, и Сэхуну кажется, что он щелкает не по той кнопке мыши. Когда на экране мигает значок соединения и возникает картинка чониновской комнаты и он сам, смотрящий на Сэхуна из-под темной челки, младший не может проронить ни слова. Чонин вместо того, чтобы что-то сказать, опускает руки на клавиатуру и быстро печатает. Сэхун замечает на экране “kim_joning набирает Вам сообщение”. Чонин пишет: “я отключил звук, так что я тебя не услышу. ты меня - да” Сэхун едва заметно шевелит губами. Он говорит – окей. Чонин снова пишет: “лухан уже пришел, и я не могу говорить с тобой, извини” Сэхун быстро кивает, но Чонин, наверное, этого уже не видит. Он тянет руку к монитору, и младший понимает – он гасит экран, чтобы не было видно открытого окна скайпа. Сэхун смотрит на пустую комнату Чонина, слыша приглушенные голоса из коридора в динамиках, но не может разобрать слов. Он думает о том, как себя сейчас должен чувствовать Чонин. Волнуется? Хотя, по его взгляду в камеру было не особо похоже. Сэхун ждет до 20:28, почти не отрывая взгляда от монитора, а потом резко выпрямляется, когда в комнату заходит Лухан, а следом за ним и Чонин. Лухан одет во что-то вроде бесформенной пайты, но это не скрывает его худобу. Он усаживается на край кровати Чонина, а тот подходит ближе. - Ну что, покажешь, как ты по мне соскучился? – бросает старший, раздвигая колени, и Сэхун поджимает губы от заполняющей его в этот момент ревности. Он жалеет, что вообще попросил Чонина обо всем этом, но не готов отключить камеру. Динамики тихо разрывает хриплый голос Чонина: - Пообещай мне, что будешь сегодня очень громким. Сэхун мысленно почти стонет. - А ты попробуй меня заставить, - провокационно отвечает Лухан. Чонин тогда уверенно подается вперед и требовательно целует старшего, опуская колено между его ног. Лухан же зарывается пальцами в его волосы и раскрывает губы в ответ. Сэхун не знает, сможет ли выдержать все это. Он ужасно хочет оказаться там, на месте Лухана, чтобы не делить ласки Чонина ни с кем другим. Но вместо этого Чонин целует Лухана, а не его, Сэхуна. Целует так, что старший удовлетворенно стонет в ответ и тянет Чонина на себя. Младший смотрит, как властно Чонин нависает над Луханем. Сэхун опускает руку на пояс своих джинс. Ему совсем не хочется (а может, и хочется) дрочить на то, как Чонин трахает другого парня, но затушить жар внизу живота уже не получится. Особенно после того, как Лухан стягивает с Чонина футболку, а тот спускает с него штаны. Сэхун думает – после всего этого они с Чонином уже точно не будут просто друзьями. Не будут, потому что друзья не устраивают такие вот секс-вечера по скайпу. Сэхун сглатывает, сжимая губы, и неотрывно смотрит, как Чонин оставляет влажные следы губ на оголенной груди Лухана. Старший разводит ноги, позволяя Чонину прижиматься теснее. Сэхун не выдерживает и расстегивает свои джинсы, стягивая их до колен вместе с бельем. Чонин на экране закусывает кожу на шее Лухана, отчего тот стонет, сжимая в ответ чониновские плечи. Когда он просит Чонина трахнуть его, Сэхун чувствует, как к щекам приливает краска. Лухан вряд ли бы вел себя так развязно, если бы знал, что у Чонина включена сейчас вэб-камера. Сэхун старается не думать о том, насколько все происходящее в корне неправильно. После этого Лухан становится перед Чонином на колени, упираясь ладонями в постель, а тот оставляет влажный след на его пояснице и сжимает узкие бедра перед тем, как войти, Сэхун обхватывает рукой свой член и шумно выдыхает. Он думает – хорошо, что Чонин отключил звук, иначе он бы стонал вместе с Луханем. Сэхун понимает, что когда Чонин просил Лухана быть громким, он знал, о чем просит. Старший стонет так томно с каждым толчком Чонина, что Сэхун невольно думает, что актеры порно-фильмов вполне могут ему позавидовать. Движения Чонина становятся более резкими, заставляя Лухана срываться на сдавленный крик. Сэхуну хочется побыстрее кончить. Хочется, чтобы Чонин никогда больше не касался Лухана. Сэхуну хочется быть сейчас там, в комнате, хочется стонать до срыва голоса под Чонином, хочется, но - Сэхун кончает на пару секунд позже Чонина и едва может успокоить сорванное дыхание. Чонин падает на постель рядом с Луханем, который доводит себя до разрядки нетерпеливыми движениями руки. Сэхун отчетливо слышит, как Чонин громко дышит. А потом он слышит, как они с Луханем долго целуются, и старший пачкает бедра Чонина своей спермой. Сэхун бессильно откидывается на спинку стула и вытирает пальцы салфетками. Он еще пару минут смотрит в экран, а потом нажимает на сброс вызова. Кажется, этой ночью он уже не видит никаких снов, но пламя у него в груди не потухает. Утром он просыпается от звонка будильника, и когда отключает его, замечает на экране два новых сообщения. От Чонина. Время, когда он их прислал – почти полночь. Сэхун не слышал. В первом смс Чонин пишет: “ты же смотрел, правда?” а потом: “если хочешь, я не буду больше встречаться с луханом. на самом деле, я хочу только тебя” У Сэхуна в этот момент на губах - растерянная улыбка. Он отвечает: “я тоже хочу тебя, чонин”. Это звучит правильнее всех признаний в чувствах. Сэхун привязан к Чонину, и первое, что цепью тянет его к бездонным глазам того – это желание. Чонин звонит ему через пару часов на телефон. Он не говорит “привет”, вместо этого: - И ты еще говорил мне, что у тебя нет бунтарского характера? Сэхун понимает, о чем он. Он спрашивает: - А что бы ты сделал, будь ты на моем месте? Чонин смеется. И Сэхун ужасно хочет увидеть сейчас его улыбку. Он спрашивает: - Ты с ним расстался? С Луханом? Чонин отвечает без промедления. Он говорит – да. На следующий день они оба все утро болтают в скайпе, но никаких пошлых намеков в их разговорах нет. И Сэхун этому слегка удивлен, но только до того, как Чонин присылает ему сообщение ближе к вечеру. Ему казалось, Чонин будет более требователен, и собственно, так и есть. Чонин пишет: “ты можешь кое-что сделать для меня?” Сэхун спрашивает – что? Хотя лучше бы он не - “ложись сейчас в постель и позвони мне с мобильного” Сэхун сглатывает, не зная, что ответить. Он, кажется, понимает, чего хочет Чонин. Постель кажется слишком холодной, когда Сэхун прижимается спиной к простыне. Он держит телефон в руке, но не может нажать на “вызов”. Через минуту телефон звонит сам – Чонин устает ждать и набирает. - Сэхун? – зовет он, когда младший прижимает гаджет к уху. Тот отзывается хриплым “да”. Чонин выжидает секунду, а потом спрашивает: - Ты же догадался, верно? Сэхун ставит высший балл своей интуиции. - Я просто подумал, что тебе захочется сделать это со мной, - продолжает тем временем Чонин. – А я очень хочу услышать, как твой голос срывается на стоны. Сэхун кусает губы, едва сдерживая шумный вдох. - Ты ведь сделаешь это для меня, да, Сэхун? Чонин говорит мягким, но требовательным тоном. Таким, с каким невозможно спорить. Сэхун признается: - Мне немного неловко, потому что я никогда не делал этого… так. Чонин слабо выдыхает – Сэхун представляет, как растягиваются его губы. - Просто делай, что я тебе скажу, - говорит Чонин. – И не сдерживай себя, ладно? Сэхун отвечает, что понял. - А теперь, - голос Чонина чуть меняется. Так, словно он тоже в этот момент ложится на кровать, запрокидывая голову назад. Сэхун закрывает глаза, пытаясь представить его рядом. - Ты сейчас в джинсах? – спрашивает Чонин. Сэхун тянет утвердительное “м” в ответ. - Расстегни их, - говорит Чонин в приказном тоне. – Только медленно. Представь, что это делаю я. Сэхун неловко расстегивает ремень и застежку. Тянет молнию вниз. - Сними с себя одежду, только оставь белье, - затем говорит Чонин, и Сэхун на пару секунд отрывает телефон от уха, стягивая футболку и спуская вниз штаны. - Сделал? – спрашивает Чонин. Сэхун говорит: - Мне кажется, если бы ты был рядом… Но Чонин обрывает. - Говорить сейчас могу только я, а ты, - он словно бы закусывает губу, - делай только то, что я скажу. Ни движением больше. Сэхун понимает, что ему нужно принять это правило, поэтому он говорит – хорошо. Чонин выжидает секунду и продолжает: - А теперь поласкай себя, - и тут же добавляет: - Только не ниже пояса. Рука Сэхуна замирает на собственном бедре. Чонин подсказывает: - Закрой глаза. И медленно проведи рукой по груди. Сэхун очень хочет, чтобы Чонин сделал это сам. Чтобы пальцы Чонина, а не его собственные, касались его кожи, выпирающих ребер, сжимали плечи и острые косточки бедер. Он хочет, чтобы Чонин не только говорил все это, понижая голос и повышая температуру сэхуновской кожи. Но Сэхун слышит только его голос. Чонин говорит: - Прикоснись губами к своему запястью. Сэхун делает, и представляет, какими могут быть губы Чонина. Мягкими, теплыми, влажными. Чонин бы целовал его настойчиво и развязно, заставляя внутри все гореть. Дальше Чонин просит его взять в рот два пальца. У Сэхуна срывается шумный вздох, и его дыхание заметно учащается. Когда он обводит языком подушечки собственных пальцев. Он думает о том, что будь это пальцы Чонина, то после он медленно бы растягивал его ими. Эта мысль заводит Сэхуна еще больше. Он хочет опустить руку вниз, хочется ощутить нарастающий жар всем телом. Но Чонин не разрешает. Он говорит: - Не думай, что я дам кончить тебе слишком быстро. У Сэхуна под кожей жжется лава. Он просит: ”Чонин, пожалуйста, не -” Чонин говорит ему держать руку на своей груди. Сэхун повторяет: - Чонин, пожалуйста. - Нет, Сэхун, - отвечает Чонин. Его голос звучит довольно резко. Он говорит Сэхуну, что делать дальше. Младший сжимает пальцами один из сосков и стонет, чувствуя, как невозможно тянет внизу живота. Он шумно выдыхает, потому что ужасно хочется спустить руку вниз и сжать член рукой. Хочется, чтобы Чонин прекратил его изводить. Чонин говорит: - А теперь слушай. И пока я не договорю, ничего больше не делай. Сэхун сдерживает стон. - То, что ты сейчас делаешь, - начинает Чонин, - заставляет меня хотеть тебя еще сильнее. Заставляет думать о тебе, о твоей коже, о твоих губах, которые я не могу поцеловать, о твоей шее, на которой можно оставлять следы, которые будут говорит всем, что ты – только мой. Я могу только представлять, как ты кусаешь губы, сгорая от желания, и я совсем не могу почувствовать того, как ты можешь стонать подо мной, а мне этого хочется сейчас больше всего на свете. Я хочу, чтобы ты просил меня трахнуть тебя, когда мы окажемся в одной постели, хочу, чтобы звал меня по имени и срывал голос, Сэхун. Сэхун понимает, что он больше просто не выдержит. И как раз тогда Чонин разрешает ему обхватить пальцами член. Сэхун не сдерживает стон и срывает дыхание, пока быстро ведет ладонью, сжатой в кольцо, доводя себя до разрядки. Чонин, кажется, делает в это время то же самое. Когда Сэхун кончает, он сжимает веки и неразборчиво произносит имя Чонина. Он хочет, чтобы Чонин кончил вместе с ним. Он хочет, чтобы Чонин его слышал. - Чонин, - зовет он сорванным голосом, пытаясь отдышаться. Тот томно выдыхает в трубку и бросает: - Я хочу поцеловать тебя. Сэхун закрывает глаза. Он говорит: - Я тоже. Чонин делает глубокий вдох, и кажется, вжимается лицом в постель. - До сих пор не могу поверить, что ты согласился. Сэхун растягивает губы, находя на тумбочке салфетки. - Ты думал я не – - На самом деле, да, - Чонин вроде бы приводит дыхание в норму. – Я боялся, что ты откажешься. Сэхун поджимает губы, представляя лицо Чонина. Он признается: - Если с тобой, то я вряд ли смогу вообще от чего-то отказаться. Кажется, с того дня проходит всего неделя, а Сэхуна уже в конце выходных нервы почти на пределе. Он думает – надолго ли его хватит? Весь этот марафон стонов в унисон с Чонином в трубку телефона, поздние (слишком поздние) сеансы в скайпе, пошлый подтекст в сообщениях. У Сэхуна словно разрывается грудная клетка. Поэтому утром в понедельник он просыпается с вполне ожидаемым решением сложившейся ситуации. Он понимает, что не выдержит долго вот так. И покупает билет на автобус к Чонину. Сэхун знает, что его поступок – необдуманный и спонтанный. Совсем не в его характере. Очередной, какой свойственен больше чониновскому бунтарскому характеру. Но у него больше нет сил выносить это расстояние между. Что скажут его родители, ему плевать. На занятия в вузе, собственно, тоже. Он наспех собирает рюкзак, кидая в него лишь пару сменных футболок, белье и зубную щетку. Места хватает еще на карманный томик Кена Кизи, бутылку воды и пачку печенья, которое он берет из дома. Телефон с наушниками у него в кармане куртки. Он оставляет записку на холодильнике, что пару дней побудет у друга. О том, что этот друг живет совершенно на другом конце страны, он ни словом не упоминает. Денег на обратный билет у него нет, но Сэхун предпочитает не думать об этом. Автобус в Коян отъезжает в одиннадцать часов и пятьдесят минут. В его билете написано, что время прибытия 16:40. Рейс не прямой, но единственный из тех, которые были на утро. Сэхун не пишет Чонину ничего о том, что приедет. Он вообще ничего ему не пишет, кроме одного комментария под новой фоткой того в фейсбуке. У него есть адрес Чонина, поэтому волноваться не о чем. В итоге, когда Сэхун приезжает в незнакомый город, он чувствует себя растерянным (и голодным). Он покупает недорогой рамен в уличной лавке и мятные жвачки. А потом спрашивает у одного из таксистов, как доехать по нужному адресу (деньги на такси у него есть, но он решает экономить). Он тратит еще около часа на дорогу, но когда звонит в чониновскую квартиру, ему никто не открывает. Сэхун ждет полчаса под дверью, а потом понимает, что только начало шестого. И сегодня пятница. Чонин в это время на танцах. Сэхун решительно выходит на улицу и теперь уже берет такси. Когда он открывает двери танцевальной студии, Чонина он видит сразу. Грациозный силуэт, отражение которого в зеркале – самое желанное в мире. В зале еще человек десять. Кажется, у них что-то вроде перерыва. Музыка играет не так громко, как могло бы быть. Сэхун поправляет растрепанные волосы и зовет: - Ким Чонин. На него оборачивается пара человек, а Чонин хмурится, поворачиваясь куда-то в сторону, из-за чего Сэхуна видит не сразу. Какой-то парень кивает ему в направлении двери. И тогда Чонин замирает. Сэхун не знает, может ли зайти в зал – его обувь после улицы грязная, и он не хочет пачкать пол. Он закусывает губу в ожидании, что Чонин подойдет сам. Чонин тогда говорит что-то вроде ”можете продолжать без меня”, и медленно подходит к дверям. Кажется, он не верит тому, что видит Сэхуна. Шея и ключицы Чонина влажные, и младший не может оторвать взгляд от его смуглой кожи. Он и не думал, что она настолько – Сэхун не может подобрать слов. Ему кажется, он сам слишком бледный после холодной улицы. Чонин говорит: - Сэхун, это ведь не можешь быть ты. Сэхун, которого я знаю, он… Младший обрывает: - Заткнись, Чонин. И поджимает губы в неловком извинении. - Это правда я. Чонин смаргивает, вглядываясь в его лицо. Сэхун понимает его замешательство, кажется. Он сам не верит, что перед ним – не картинка скайпа, не фотография, а настоящий Чонин. Чонин спрашивает: - Как ты меня нашел? Сэхун жмет плечом. - Я поехал сначала к тебе домой, но потом понял, что у тебя сегодня танцы. Чонин непонимающе вскидывает брови. - Я ведь знаю твое расписание уже лучше своего, - говорит тогда Сэхун. – А твою студию я нашел еще быстрее, чем твой дом. У тебя же на каждой фотографии виден этот рекламный плакат, - и он кивает в сторону, где над зеркалом растянут постер. Чонин тогда неуверенно растягивает губы и качает головой. Сэхун поджимает губы в ответной улыбке. Чонин бросает: - Ну, и… привет что ли?.. Сэхун смеется и легко толкает Чонина в плечо. Это нечаянное прикосновение вызывает в обоих вспыхнувшие искры. Удивление, восторг, неверие. Кажется, они только сейчас понимают, что наконец могут коснуться друг друга. Сэхун неуверенно протягивает руку вперед, к Чонину, а тот поджимает губы и оборачивается назад, вспоминая, что они все-таки здесь не одни. Правда, в следующую секунду Сэхун уже чувствует теплые пальцы Чонина на своем запястье, и тот тянет его за собой из зала в полутемный коридор. Младший чувствует, как Чонин сжимает тогда его плечи и толкает к стене, замирая напротив. Сэхун старается почти не дышать, встречая взгляд совсем темных глаз Чонина. Тот говорит: - Я все еще не могу поверить, что это ты, и что ты сейчас здесь, со мной. Мне это, правда, не снится?.. - Чонин, - Сэхун обрывает его одним мягким прикосновением пальцев к щеке. Их взгляды тонут в глазах друг друга. А потом Сэхун решительно прижимается к губам Чонина своими, чтобы дать почувствовать, что это все на самом деле. Чонин тут же сжимает его ладонь, переплетая их пальцы, и отвечает на поцелуй. Кажется, слишком громко стучит сейчас его сердце (впрочем, как и сэхуновское). Кажется, они отстраняются друг от друга только когда воздуха в груди катастрофически не хватает. - Теперь веришь? – тут же вскидывает голову Сэхун, перебирая пальцами слегка влажные волосы на затылке Чонина. Вместо ответа тот оставляет на губах Сэхуна легкий след поцелуя. А после говорит: - Давай уйдем отсюда, - и скользит губами сначала по скулам, а потом переходит на шею. – Я не хочу терять ни секунды времени, пока ты рядом. И вот тогда Сэхун понимает, что ему будет очень сложно уехать от Чонина обратно.