Я тебя слышал

Шерлок чуть не умер во время своего двухгодичного тура по всему свету, посвящённому уничтожению преступной сети Мориарти. К слову сказать, он часто был близок к смерти с тех пор, как однажды посмел её обмануть, спрыгнув с крыши. Он буквально провоцировал её. В Канаде он серьёзно обморозил конечности, и это грозило ампутацией пальцев на ногах и мизинцев на руках. В Китае его чуть не отравили. В Австралии он страдал от обезвоживания. В Кении (для него до сих пор оставалось загадкой, что Мориарти мог там делать) он чудом спасся от камнепада. Ну, а в Америке его чуть не пристрелили. Можно считать, ему повезло. Один из подручных Майкрофта, который в то время ему помогал (тридцать два года, в разведке десять лет; есть кошка, рыжая, отдаёт её своей соседке, когда нужно уехать, и надеется на интрижку с этой самой соседкой), Лиам (ненастоящее имя), оттащил его с места перестрелки и вызвал скорую. Он сам придерживал левое плечо. Шерлок закашлялся. Боль ослепляла и отупляла. Невыносимо. Скорее бы всё кончилось. – Чёрт возьми, – прошипел Лиам, пытаясь говорить в трубку, зажав её между головой и правым плечом, в то время как ослабевшая левая рука пыталась прижать к боку Шерлока оторванный подол чёрного плаща, в который был одет детектив. Вещь только начала ему нравиться. За этой меланхоличной мыслью он не заметил, как отключился, хотя Лиам отчаянно звал его по имени. Ему было всё равно: зовут его сейчас или нет, было слишком больно думать о ком-то другом. – Шерлок! Шерлок! Он падал и слышал голос, зовущий его отчаянно и сильно, только это не был голос малознакомого оперативника. Этот отчаянный крик он узнает где угодно и в каком угодно состоянии. Шерлок снова падает, внизу ждёт воздушная подушка. Страха нет, но внутри всё равно что-то сжимается. Вокруг него непроницаемая тишина и уют. В кои-то веки тепло и спокойно. Если так выглядит смерть, то он даже не против, если, конечно, не будет всё время скучно. – Ты так и пролежал там весь день? – донесся до него досадующий укоризненный голос. Звучало как из бочки, но слова были разборчивы. – Какого чёрта ты творишь?! – сейчас голос сердился и явно требовал от него ответа. А ему ничего не хочется сейчас так же сильно, как просто полежать в темноте и просто не думать. Хоть раз в жизни ни о чём не беспокоиться. – Я устал, Джон, – всё же ответил он невидимому вопрошающему. Невежливо оставлять этот вопрос без ответа. – Ладно, Шерлок. Прекрати это, прекрати. Я тебя попросил всего об одной вещи, помнишь? Если бы в этой тьме он мог почувствовать своё тело, то сумел бы улыбнуться. Но это принесёт ему боль, причинённую пулей в боку, а потому он не решался призвать к себе осознание. – Я помню. Но я тебе ничего не обещал. – А я никогда тебя ни о чём так сильно не просил. – И хорошо. Это избавило тебя от разочарования, не так ли? Тишина вновь обступила его, и Шерлок смиренно начал принимать тот факт, что Джон всё-таки оставил его, отпустил, но потом, сначала тихо, но потом громче и громче он услышал речь, которую тот говорил у его лже-могилы и которую Шерлок так и не смог удалить из памяти. Он никогда не слышал, чтобы голос друга так дрожал, хотя он и пытался говорить без тени сомнения и действительно говорил правду, когда убеждал, что никто не сможет изменить его хорошего мнения о Шерлоке, даже сам Шерлок. – Только одна вещь, только одно чудо для меня, Шерлок. Будь. Пожалуйста. Живым. – Ты идиот, Джон, – отвечает Шерлок, устало вздыхая. Он и в самом деле дышит. Всё тело занемело, во рту просто кошмар, а на заднем фоне тихо пищит аппарат, отсчитывающий его пульс. Иногда он слышит Джона. Очень неразборчиво, едва уловимо. Это пугает. Вдруг с ним ещё более что-то не так, чем обычно. Но не сказать, что он чувствовал облегчения в этот момент. В конце концов, Джон Ватсон спасал его так много раз множеством различных способов.