***
- Бэкхенни, - пробился тихий шепот до моего сознания сквозь глубокую дрёму, но я, стараясь приглушить этот мешающий голос, нехотя перевернулся на другой бок. - Бэкхен, ну, Бэкхен - кто-то явно сильно желал нарушить мой столь сладкий сон. В следующую секунду этот кто-то нагло залез на меня сверху и стал самым бессовестным образом щекотать меня, от чего я заерзал на кровати, пытаясь скинуть с себя мешающий моему спокойствию объект. И, кажется, мне это плохо удавалось, потому что дышать вскоре стало совсем нечем. Еще секунда и я понимаю, что меня перестали тормошить, и в комнате образовалась какая-то подозрительная тишина. Внутри все сжимается от осознания того, что сейчас что-то непременно будет. И в очередной раз интуиция меня не подводит, она уже натренирована несколькими годами дружбы с этой рыжей бестией. В следующий момент я уже летел кубарем на пол, потому что мой разрушитель сна резко встал, сдирая с меня одеяло, и отпрыгнул на другой конец кровати, заливаясь безудержным и звонким хохотом. Да, так смеяться мог только Пак Чан Ель, так искренне и так заразительно, что, казалось, в воздух взметались тысячи крупинок света, наполняя собой все пространство комнаты, проникая в каждую мою клеточку, от чего внутри становилось как-то по-особенному тепло и уютно. И куда делась вся злость, от которой хотелось придушить этого Рыжика, так бесцеремонно разрушившего мой в последнее время такой редкий сон. Она предательски покинула меня, оставляя на лице лишь улыбку и еще слегка уловимое состояние дремы. Поэтому я подтягиваю к себе поближе колени, сворачиваясь калачиком, укладываю голову на сложенные руки и картинно делаю вид, что сплю. Через несколько секунд Рыжик свешивает свою кудрявую голову с кровати, наблюдая меня мирно сопящего на прохладном деревянном полу. - Бэкхенни, ну вставай так не честно, это был мой последний вариант, чтобы тебя разбудить,- шепчет он мне на ухо, слегка щекоча мне щеку своими цвета золотого заката кудрями. Я чувствую нотки, какой-то по-детски милой обиды и беспомощности в его голосе, и уже представляю, как он дует свои губки, слегка насупив носик. Я поворачиваюсь к нему лицом и притягиваю к себе эту рыжую бестию больше похожую сейчас на маленького ребенка и укладываю рядом с собой на пол. - Давай, еще немножко поспим, а Чан Ель, сегодня же наш первый выходной за этот месяц,– говорю я как можно мягче, зарываясь рукой в его кудри и не спеша их перебирая. - Вот именно, сегодня НАШ выходной, а ты собираешься весь день проваляться в кровати, - он приподнимается на локте и смотрит прямо мне в глаза. - Ну и что мне с тобой делать, а, рыжая бестия, спать ты мне все равно не дашь. Так что выкладывай, что ты там уже задумал. - Мы идем купаться на море, нельзя же упускать такую возможность, не каждый день нас отправляют на выходные в домик у самого моря,- серьезно говорит он, от чего мне становится немного смешно. - А где все ребята? – интересуюсь я, потому что только что осознал, что в доме стоит поразительная тишина, какую редко встретишь у нас в общежитии. - Кенсу с Джонином с утра пораньше уехали в город, на аттракционы вроде и потом обещали купить продуктов на вечер для барбекю, Сехун уехал в аэропорт встречать Лухана, которого каким-то чудом отпустили к нам на выходные. Хотя, мне кажется, он там ни у кого и не спрашивал, но думаю, Крис если что прикроет его. Эх, да я уже тоже порядком соскучился по нашим китайцам. А Сухо вроде где-то гуляет по окрестности. Так что давай, хватит валяться, шагом марш умываться и там наш папочка Джунмен оставил для нас завтрак, – он тянет меня за руки, поднимая на ноги. - Эй, я, кажется, еще не дал своего согласия,- пытаюсь сопротивляться, но рот мне заткнули поцелуем. Таким едва заметным, лишь легкое касание любимых губ, как едва заметный утренний ветерок, случайно забредший в приоткрытое окно. - Жду внизу, и не забудь захватить полотенце и крем для загара, - доносится уже где-то из-за двери. Ах, это мое маленькое рыжее сумасшествие, превратившее всю мою жизнь во что-то абсолютно не подвластное логике, в игру, правила которой были известны только этому взрослому малышу, но он умудрялся менять и выдумывать новые так часто, что сам забывал придерживаться их. А мне нравилось играть с ним, никогда не зная, что придет ему в голову следующим утром, нравилось быть героем именно его игры, для которой не было границ, которая была соткана из света.***
Быстро собравшись и закинув полотенце на плечо, спускаюсь на кухню, откуда доносится слегка горьковатый запах кофе, заставляя вдохнуть глубже и слегка прикрыть глаза. Через секунду из-за дверного проема высовывается мое рыжее чудо, видимо, услышав, как я спускаюсь, улыбается и затягивает меня за руку в это царство ароматов, от чего желудок сжимается и начинает предательски урчать. На столе стоит кружка с кофе и несколько соблазнительно пахнущих тостов, видимо Рыжик решил сам приготовить завтрак, проигнорировав уже приготовленный папочкой для нас, от чего на душе становится как то теплее, ох, уж это дите, все у тебя не так как у людей. От этих мыслей на лице появляется непроизвольная улыбка и я ласково смотрю на Чанеля, который сидит напротив и подставив руку под голову наблюдает за мной. - Все, можно идти, - говорю я, ставя тарелку с кружкой в раковину,- придем, помоем. - Ага, - отвечает он мне и выходит следом за мной на улицу, где уже понемногу дает о себе знать знойное лето. Мы спускаемся по узенькой лестнице прямо на небольшой пляж, где кроме нас никого нет, и лишь шепот моря нарушает эту идеальную тишину. Бросаем вещи на шезлонги, стоящие в тени деревьев, и походим к воде. Забывшись, я наблюдаю, как яркими отблесками искрится на солнце вода и как прибегают и убегают крошечные волны, оставляя после себя причудливые рисунки на песке, через секунды смывая их и оставляя новые, как будто влюбленный в тысячный раз стирает свое признание, ища правильные слова, которые давно уже найдены. Мои философские размышления прерывает холодное касание капелек той самой искрящейся воды, а за первым разом следует и второй, напоминая о том, что я пришел не один и точно не для того чтобы поразмышлять. Я быстро поворачиваюсь, с ухмылкой глядя на разрушителя моей идиллии, и без промедления отвечаю на только что брошенный вызов столбом брызг, от чего по чанелевской белой футболки расползаются мокрые паучки-пятна. Но мне кажется, я совсем позабыл, с кем имею дело, и осознаю это слишком поздно: - Ну все, берегись, Бэкхенни, - и Рыжик начинает отчаянно работать руками и ногами я успеваю лишь зажмурить глаза и в один миг становлюсь насквозь мокрым, затем меня сгребают в охапку и тащат в неизвестном направлении, так как мои глаза все еще закрыты. Секунды полета и я уже с головой погружаюсь в прохладную воду, сообразив, что произошло, быстро всплываю на поверхность и верчу головой в поисках объекта, который я готов убить прямо сейчас, причем крайне жестоким способом. А эта наглая морда стоит недалеко от берега по колено в воде и безудержно смеется, ну сейчас я испорчу тебе твое веселое настроение. С такими страшными намерениями я тихонько плыву до того уровня где уже могу спокойно стоять, затем быстро подбегаю к еще смеющемуся Чанелю хватаю за руку, и что есть сил тащу на глубину, где висну у него на шее, погружаясь с ним на дно. Однако в отличии от опешившего Рыжика я вовремя отпускаю руки и всплываю наверх. Скоро показывается мокрая голова Чанеля, который встряхивает ей, чтобы убрать прилипшие к лицу прядки, и откашливается. Так продлилось еще около получаса, до тех пор пока мы окончательно не вымотались и не превратили до того кристально прозрачную воду во что-то больше похожее на воду в теплых осенних лужах. Измученный и обессилевшие от этого подобия Третьей мировой, мы принимаем обоюдное решение о временном перемирии и направляемся к шезлонгам. И конечно же моему Рыжику свой шезлонг приходится не по вкусу, по этому самым наглым образом он мостится на моем, обвивая меня своими ручищами и укладывая голову мне на грудь. - Эй, да ты же меня раздавишь, - пытаюсь возмущаться я, хотя определенно не имею ничего против, - и загара так тоже не получится, слазь, - и я пытаюсь выпутаться из его детских объятий. - Отстань, и так мало места, - пробурчал он, поудобней устраиваясь. Больше я не стал препятствовать этому бесцеремонному нарушению моего личного пространства, и лишь обнял его в ответ. Кажется, я могу смотреть на него вечно, каждый раз любуясь его янтарно-медными волосами, спадающими ему на лицо, этими слегка тронутыми усталостью, но при том ни на чуточку не потускневшими глазами, излучающими столько света, что порой, кажется, что он истинное дитя солнца.***
В это время в аэропорту… Сквозь толпы людей пробивается вроде бы ничем не приметный молодой человек: серая потертая футболка, джинсовые шорты, в каких ходят еще сотни таких же молодых парней, глубоко надвинутая кепка и солнцезащитные очки. Он кого-то ищет среди этих куда-то хаотично спешащих людей, однако в отличии от них его ведут не глаза, а сердце, которое любит и уж слишком истосковалось по объекту своей любви, поэтому оно уверенно прокладывает себе путь загадочными зигзагами, порой заставляя своего хозяина сносить мимо проходящих людей . Но вот цель настолько близка, что может уже услышать отчаянный зов любящего сердца. Кажется, что вокруг все остановилось, все в один момент стало таким незначительным, и лишь эхом раздается сбивчивое «тух-тух-тух», издаваемое его сердцем, к которому уже присоединяется такое же прерывистое «тух», но только это уже чье-то другое, такое родное и такое знакомое, что они сливаются в уже давно написанную ими мелодию. Сехунни совсем невесомо касается ладошки Лу, чем заставляет его поднять на него свои огромные, по-детски чистые и искренние глаза, и одними губами шепчет: « Я скучал». Два слова столь важные для обоих, сводящие с ума, упоительно-долгожданные…нет, он слышит их уже не в первый раз, каждый день, раздающиеся едва слышным голосом из динамика телефона они заставляли сжиматься его сердце все сильнее и сильнее. Дарили обжигающее ощущение расстояния..километров между ними, казалось, они разбивали сердце на бесчисленные частички, которые слишком медленно собирались снова воедино. А сейчас все иначе, они, произнесенные в миллиметрах от Лу заставляли сердце задыхаться от счастья, истерично колотиться, а потом замирать, как-будто пропуская эти слова через себя вновь и вновь, и затем биться в одурманенном спокойствии. «Все, пора выбираться отсюда», - наконец сознанию Сехуна удается пробиться сквозь кокон нахлынувших чувств, и он уже уверенно берет за руку Лухана и тянет в сторону выхода. Когда они чудесным образом преодолев сумасшедшую толпу туристов, оказываются на улице Сехун отпускает руку Лу и уже просто неспешно рядом с ним. - Куда дальше?- нарушает тишину Лу. - Пожалуй к нам в домик у моря, ты ведь наверняка устал после перелета, да и ребята сегодня вечером решили барбекю устроить. - Хорошо, - кивает Лу, -но может мы сначала зайдем в ту нашу кафешку, ведь она здесь совсем неподалеку, мы так давно в ней не были. - Да, пожалуй, с прошлого лета, - соглашается Сехун и ласково смотрит на своего олененка. – Кончено, пойдем, ты же знаешь, я никогда не могу тебе ни в чем отказать, но только не на долго ведь ребята нам наше опоздание ни за что не простят. - Ага, мы совсем на чуть-чуть, - так радостно-наивно отвечает Лу и ухватив Се за локоть быстрым шагом направляется в сторону метро. Купив билеты, они садятся в абсолютно пустой вагон, что очень не обычно для летнего периода времени, как-будто сама судьба улыбается им. - Помнишь, как мы первый раз попали в ту кафешку, - спрашивает Лу сильнее прижимаясь к Се и укладывая ему голову на плечо. - Никогда этого не забуду, это был один из тех случаев, когда мы в очередной раз поддались твоему ребяческо бесшабашному настроению и сбежали от нашего менеджера, ох, и досталось нам тогда, – слегка улыбаясь произнес Сэ, в его голове проносились яркими вспышками воспоминания того дня. Они сели тогда в первый подошедший поезд, и ехали до тех пор пока Лу внезапно не решил выйти на остановке, где был лишь безлюдный пляж с тихо плещущейся водой и небольшой домик, приютившийся неподалеку. Они бродили босиком по песку, следы на котором тут же смывались приходящей волной, шелестящей маленькими ракушками на мелководье. Маленький домик с аккуратной крышей цвета смолы и небольшим крыльцом, оказался уютным кафе, которым владела одинокая женщина, купившая его после гибели мужа. Посетителей здесь было не много, да и сам домик был рассчитан на трех-четырех человек. Хозяйка была очень рада редко забредающим к ней посетителям, они взяли тогда по порции крошеного льда со вкусом клубники и долго сидели на креслицах на крыльце наблюдая заходящее солнце, которое дарило им свои последние лучи тепла, мягко касаясь их лиц. Именно тогда они поняли, что понимают друг друга без слов, которые стали в один момент просто не нужны, излишни, хватало легкого прикосновения, взгляда, улыбки, именно тогда они разучились дышать друг без друга. Это был самый прекрасный день, который каждый из них сохранил в самом затаенном уголке своего сердца, чтобы иногда втайне от всех доставать его оттуда и разглядывать как самое ценное свое сокровище. Через несколько минут поезд снова остановился, и вот уже их заботливо обнимал едва уловимый бриз, казалось, время вернулось вспять и замерло, ощущая свою полную беспомощность перед преисполняющими эту пару сумасшедшепленительными чувствами и воспоминаниями…Маленький домик на берегу шелестящего моря…Легкий холодящий привкус клубники и солнечного поцелуя на губах…