Тебе шестнадцать, Стайлз.

Питер возвращается ближе к вечеру, сухо здоровается с племянником, и, переодевшись в домашнее, идет в комнату к Стайлзу. Тот сидит на полу, обложившись конспектами, и усиленно строчит что-то в тетради, достаточно запоздало поднимая взгляд на альфу. - Я вот-вот закончу, Питер, - неловко улыбается, переворачивая страницу. - Тебе удобно? - Хейл недоверчиво приподнимает бровь, рассматривая тетрадь, лежащую на одном колене сидящего по-турецки волчонка. - Нормально, - школьник взмахивает рукой с зажатой в ней ручкой. - Я зайду к тебе, как доделаю, окей? - Окей, - Питер внимательно оглядывает тщательно пытающегося скрыть свою нервозность подростка. - У тебя все в порядке? - Все хорошо, Питер, - Стайлз слабо улыбается. - Просто мне обязательно нужно закончить сегодня. Старший оборотень кивает, выходя из комнаты, и аккуратно прикрывает за собой дверь. - Что слышно от Арджента? - Дерек выходит Питеру навстречу, привычным жестом скрещивая руки на груди, отгораживаясь от дяди. Насмешливость во взгляде племянника Питеру не нравится совершенно, но, увы, никаких явных причин для того, чтобы ударом стереть это выражение с лица родственника, не имеется. - Ничего не говорит. Подозреваю, даже если он найдет их - убедит уйти из города и держаться подальше. Это на него похоже. Он не сдаст их тебе. - Да, Крис теперь не любитель вендетт, - младший альфа хмыкает. - Я от этого не в восторге. С другой стороны, пусть будет так. Нам незачем терять расположение местных охотников. - Я рад, что ты это понимаешь, - интонации Питера отдают холодом. Дерек молчит в ответ, только кивает едва заметно, по-прежнему держа руки скрещенными. Когда молчание откровенно затягивается, и Питер уже собирается уйти, Дерек как-то по-особенному ядовито, тихо хмыкает. Старший Хейл прикрывает блеснувшие алым глаза, очень быстро мысленно досчитывая до десяти, и поднимает взгляд на племянника, вопросительно изгибая брови. - Что? - Ничего, Питер, - альфа кривится в ответ, но насмешливость из взгляда не уходит. У Дерека Питер предпочитает больше ничего не уточнять - ровно пожимает плечами, демонстративно поворачиваясь к племяннику спиной, и уходит к себе. Стайлз тихонько проскальзывает в комнату Питера получасом позже. Осторожно садится на край кровати, сутулясь, почти обеспокоенно смотрит на подошедшего альфу, послушно запрокидывая голову, когда тот, проведя пальцами вдоль линии челюсти, несильно надавливает на подбородок. - Поговорили? Волчонок прикрывает глаза, чуть кивая. - К взаимопониманию не пришли? - Не особо, - мальчишка снова опускает голову, закусывая нижнюю губу. Питер смотрит на него несколько мгновений сверху-вниз, нежно проходясь пальцами по взъерошенным темным волосам, а потом опускается на колени, укладывая ладонь на щеку изумленно вздохнувшего подростка. - Что произошло? Кроме разговора. Стайлз неверяще смотрит на мужчину, протягивает ладонь, опираясь на его плечо. - Ничего серьезного, - произносит, будто пересиливая себя. - Просто легкое предательство собственного тела. Красивые губы кривятся в горькой усмешке, а длинные пальцы внезапно жестко сжимаются в волосах нервно дернувшегося альфы, удерживая. - Подожди. Ничего не произошло, Питер, правда. - Что тогда тебя так беспокоит? - Хейл умело маскирует злость, ничем не выдавая себя, поэтому Стайлз мягко улыбается, подаваясь вперед, к мужчине. - Все в порядке, Питер. Я, наверное, не слишком убедителен, да... Но все действительно в порядке. Я для себя кое-что уяснил. Но... я не уверен насчет Дерека. Мне кажется, он меня не слушал. Питер плавно поднимается на ноги, и Стайлз обескураженно отдергивает ладонь, неловким, пугливым жестом заводя руку за спину. - Я тебе верю, - Питер медленно кивает. - И доверяю, Стайлз. Волчонок внимательно наблюдает за вожаком, чуть наклоняя голову к плечу, едва ли не урча от такого приятного признания. - И ты не будешь выяснять подробностей? - поворачивается вслед за обходящим кровать мужчиной. - Сам расскажешь, если захочешь, Стайлз. Я пообещал тебе не вмешиваться, и я это обещание сдержу. - Спасибо, - мальчишка серьезно кивает, с ногами забираясь на постель и сдвигаясь к середине кровати. Питер не говорит, что он чертовски хотел бы узнать подробности. Волк раздражен - хищнику и собственнику нелегко признать право беты на какие-либо секреты и вольности, но Питер сдерживается, усилием воли заставляет себя игнорировать собственное желание выяснить у мальчишки все о произошедшем разговоре, все, о произошедшем помимо разговора. Волчонок должен знать, понять, что альфа не относится к нему как к своей собственности. Или хотя бы очень старается. Подросток тихо смеется, расслабляясь и падая спиной на постель, когда Питер за бедра подтаскивает его к себе, накрывая своим телом. Возбуждение от такой близости мягкое, не заставляющее сердце безумно колотиться об ребра, не заставляющее руки дрожать. Стайлз не забывает, как дышать, не пытается трясущимися руками содрать с чужого тела одежду, вместо этого он проскальзывает ладонями под мягкую серую футболку, оглаживая немного напряженные мышцы, вдавливает кончики пальцев в кожу, слегка выгибаясь навстречу осторожно скользящим по шее губам. Запрокидывает голову, прогибаясь сильнее, едва заметными движениями вскидывая бедра, гладит мужчину по спине, по плечам, путаясь ладонями в его футболке, прикрыв глаза, наблюдает за тем, как альфа отстраняется, чтобы снять ее, предвкушающе вздрагивает, закусывая губы от сладкой тянущей тяжести в паху. Никакой торопливости, Питер точно знает, что нужно, чтобы доставить волчонку максимум удовольствия. Стайлз выпутывается из своей футболки и снова откидывается на спину, немедленно притягивая альфу к себе для поцелуя. Медленного, глубокого, чувственного. Такая близость не как вспышка, не как гормональный скачок, она как дурман - окутывает, сводит с ума, постепенно, мягко, лишает воли, оставляя только одно желание - как можно дольше находиться в этом хмельном полузабытье. Хейл медленно, мягко двигает бедрами, вжимаясь пахом между раздвинутых ног подростка, и у Стайлза, прекрасно чувствующего его возбуждение, начинают чуть подрагивать пальцы, скользящие по груди старшего оборотня. Запах желания тяжелый и теплый: для Питера он чувствуется как корица, с примесью молочного запаха кожи, а Стайлзу на ум приходит кофе с имбирем - пряный, чуть жгучий, почти острый запах, отдающий приятной, томной кофейной горечью. Тяжелая горячая ладонь оглаживает бедро, властно сжимает ягодицу сквозь ткань тонких домашних штанов, мальчишка упирается пятками в постель, прогибаясь, чуть приподнимая таз, чтобы дать мужчине больше простора для действий. Хейл этим пользуется - тянет два тонких слоя ткани вниз, поддевая пальцами резинку штанов и белья, гладит шелковистую гладкую кожу, проскальзывая сухими пальцами по ложбинке между ягодиц, и Стайлз тихо, томно стонет в ответ, не пытаясь торопить оборотня, наслаждаясь неспешными, доводящими до сладкой дрожи ласками. Атмосфера чувственного карамельного дурмана разбивается, рассыпаясь осколками, от негромкого, но прекрасно слышимого обоими оборотнями голоса Дерека. - Серьезно? Я не ханжа, но вы пять дней потерпеть не можете? Стайлз широко распахивает глаза, нервно, напряженно вздрагивая, и Питер отпускает его, понимая, что продолжить мальчишка не захочет, не тогда, когда каждое его движение отдает нервозностью. Альфа спокойно поднимается с кровати, натягивая футболку, и, мягко улыбнувшись своему волчонку, ровно произносит: - Я сверну ему шею. Стилински страдальчески вскидывает брови, наспех приводя свою одежду в порядок, и ловит Питера за руку, когда тот уже собирается открыть дверь. Волчонок не знает что сказать, точнее знает, что если откроет рот, то начнет много и бессмысленно тараторить, поэтому упрямо поджимает губы, просяще глядя на своего альфу. - Хорошо, я не буду сворачивать ему шею, - Питер кивает абсолютно серьезно, чуть хмыкая в ответ на укоризненный взгляд мальчика. - Просто перекинусь парой слов. Будь добр, не вмешивайся. Стайлз отступает, делая глубокий вдох, и Хейл, воспользовавшись этим, выходит в коридор. - Не ханжа, говоришь, - Питер опирается плечом о дверной косяк в спальне племянника. - Это мой дом, Дерек. - Твой, дядя, твой. Но все же хоть какие-то приличия стоит соблюдать, разве нет? - младший альфа неприязненно прищуривается. - Вашей похотью весь дом пропах, а слушать, как вы трахаетесь, мне совершенно не хочется. Питер внезапно расслабляется, улыбаясь почти сочувственно. Он знает, что не может себе позволить сорваться, не сейчас, когда Дерек этого добивается всеми силами: неверно подобранными словами, ядовитой усмешкой, полным напускного раздражения взглядом. - Похоть, племянник, пахнет не так. Мне жаль, что ты так и не научился разбираться в подобных нюансах, - старший оборотень задумчиво кривится, оглядывая племянника. - Я говорил тебе, что будет, если Стайлз расскажет мне о любой твоей попытке агрессивного с ним взаимодействия. Поверь, мои слова до сих пор в силе. - Тебя волнует, что он тебе ничего не рассказывает, - Дерек понятливо хмыкает. - Его право, разве нет? - Меня волнует только то, что ты не умеешь слушать. Ни меня, ни его. А Стайлз, кстати, об этом условии знает. Поэтому ничего и не говорит, - Питер подходит ближе к племяннику, вставшему ему навстречу. - И ничего не скажет, потому что прекрасно знает, что я сделаю то, что обещал. И он не позволит мне вышвырнуть тебя отсюда, на радость хорошо обученной молчаливой своре. Но не потому, что продолжает питать к тебе чувства, на которые ты отчаянно надеешься, а потому, что это - Стайлз. Мальчишка, который уверен, что должен спасать всех и вся, пусть даже ценой собственного комфорта, как минимум. - Тебе этого не понять, да? - Дерек хмыкает, покачивая головой. - Тебе тоже, Дерек. Нам обоим этого не понять. Но я буду делать так, как он хочет. Только не надо считать это проявлением слабости, - старший альфа тихо, угрожающе рычит. - И не смей мне указывать, что мне делать в моей спальне, в моем доме. Питер уходит, чувствуя тяжелый взгляд Дерека на своей спине, но уходит так и не обернувшись. Стайлз, задумчиво глядя под ноги, останавливается рядом - в руках у него тарелка с парой сэндвичей и пакет сока - апельсинового. - Я ничего не слышал, правда. Я грел сэндвичи. Ты будешь? Питер кивает, коротко вздохнув.