***
Стайлз не до конца уверен, что для него сложнее - хорошо закончить учебный год или прямо спросить у Питера, где он будет в последних числах июня. Потому что тот факт, что Хейл сменил номер - и, да, Стайлз мог бы постараться и выведать его у Лидии или по отцовским каналам, - остается фактом непреложным - и, да, Стайлз не хочет настолько откровенно влезать в жизнь старшего Хейла, потому что прекрасно понимает, что в конечном итоге это будет выглядеть жалко. Потому что Питер не отвечает на электронные сообщения - вообще никогда не отвечает, - и Стайлз догадывается, что это - единственная возможность для Питера держать Стайлза на расстоянии, держать его подальше от себя, рядом с друзьями и отцом, рядом с теми, кого Стайлз любит. Потому что получить ответ на этот вопрос на обороте очередной глянцевой открытки было бы ну очень глупо. Но Стайлз все-таки спрашивает, вот прямо так и спрашивает, открытым текстом - где ты будешь в конце июня? - предпочтя не вдаваться в остальные подробности, хотя его так и подмывает в постскриптуме добавить - отец не против. Но это - первый шаг к жалкому Стайлзу, а Стайлз не хочет быть жалок. Конечно, Питер видел его и в худших состояниях, особенно, когда Стилински горько вздыхал, обнимая стакан с виски и рассказывая - или не рассказывая, что в беседах с проницательным альфой равнозначно - о Дереке. Но вот сейчас Стайлз совсем не хочет быть жалким. Он хочет быть взрослым, насколько это возможно, серьезным, насколько это возможно, и уверенным в себе - насколько это возможно. Чего Стайлз точно не ожидал, так это смс-сообщения с незнакомого номера. "Собирался во Флориду. Могу забрать тебя в Лос-Анджелесе." Тройное комбо - ответ, номер Питера, забитый в телефонную книжку, и совершенно конкретное обещание - в духе Хейла. Нет, Стайлз не улыбается как идиот посреди тестирования по английской литературе. Конечно, нет. Тогда это была так, тренировка. Как идиот он улыбается, когда объявляет отцу, что определился с планами на каникулы; когда потрошит копилку, прикидывая свои финансовые возможности, потому что, черт возьми, хотя бы до Лос-Анджелеса он должен добраться за свой счет; когда раскидывает вещи по всей комнате, стараясь прикинуть, что стоит взять с собой, хотя даже до середины июня еще дюжина дней. Впрочем, следующие три недели Стайлз проводит в какой-то эйфории, как в детстве перед Рождеством. Питер уточняет число, обещает забрать Стайлза с автовокзала и поддается на уговоры своего волчонка провести пару-тройку дней в ЛА, где тот толком никогда не бывал - один раз только ездил с отцом в командировку на три дня, но тогда ничего, кроме гостиничного номера и участка не видел.***
Нельзя сказать, что июньское полнолуние проходит гладко. В первую очередь потому, что Стайлза гложет что-то, не дает уснуть, и это не привычное уже желание обратиться и хищником пробежаться по лесу. Стайлз чувствует злость, почти ярость, пульсирующую где-то в затылочной доле. Ничем не спровоцированную, ничем не объяснимую. Стайлз дышит - повторяет нарытую в интернете успокоительную дыхательную гимнастику, смотрит в потолок, почти не моргая, комкая руками простынь. Стайлз даже рад, что несносный хмурый волчара решил именно сегодня заглянуть в дом Стилински, потому что всю неизвестно откуда взявшуюся злость, он вкладывает в удар битой по залезшему в окно оборотню. И, конечно, Стайлз знал, что это именно Дерек решил вновь нарушить границы частной территории и личного пространств, и даже подождал, пока тот все-таки проберется в комнату - не хотелось будить отца стуком свалившегося со второго этажа вервольфского тела. - Я не рад тебя видеть, хмуроволк. А сегодня - особенно, - Стайлз удобнее перехватывает биту, когда явно не ожидавший нападения альфа, глухо охнув, поднимает возмущенный взгляд на волчонка. - Это я уже понял, - Дерек недовольно потирает ушибленное плечо. - Как ты? Как себя чувствуешь? Стайлз напряженно и настороженно следит за Дереком, медленно пожимая плечами. - В порядке. Нормально, - отходит на пару шагов назад, ставя биту на место, в изголовье кровати. - Ты чего-то недопонял из нашего предыдущего разговора, хмуроволк? Немало времени прошло, если что. - Не язви, Стайлз, - Дерек по-хозяйски проходится по комнате, усаживаясь в когда-то приглянувшееся ему кресло. - У тебя теперь есть клыки, когти, супер-скорость. Сарказм теперь не единственное твое оружие. - Зато самое любимое, - Стайлз садится на кровати, вытягивая вперед ноги, вопросительно дергая головой. - Если тебе нужна моя помощь, хмуроволк, я даже не стану говорить "Я так и знал"... - Не нужна. - А если ты думаешь, что мне нужна твоя, - невозмутимо продолжает Стилински, - то я тебе постараюсь повторить что-нибудь из уже ска... - Заткнись, Стайлз, - Дерек закатывает глаза, делая глубокий вдох и успокаиваясь. - Ты невыносим, Стилински... - Знаешь, незачем приходить в мой дом в хреново полнолуние и говорить мне всякие нелицеприятности. Иди нахрен, Дерек, ты сам невыносим. Стайлз не чувствует злости на младшего Хейла. Ни злости, ни - уже - разочарования, ничего. Ни смущения, ни желания. Смотрит на альфу, а тот смотрит в ответ - так же спокойно, и Стайлз, хоть и пытается, не может учуять каких-либо его эмоций кроме легкого раздражения. - Слышал, ты собираешься навестить моего дядю? - Тоже мне секрет, - Стайлз кривит губы, поморщившись. - Небось вся наша мохнатая братия обсасывает это событие, да? Дерек кивает. - Каких-то еще звуков или слов от тебя стоит ожидать? - Стайлз хмурится не хуже Дерека, бросая взгляд на полную луну, нагло светящую в окно. Голова наливается свинцом и страстно хочется впиться клыками в чью-нибудь мягкую, податливую, кровоточащую плоть. Стайлз голодно сглатывает, поднимая взгляд на Дерека. - Питер... - Дерек передергивает плечами. - Ты, Стайлз, дурной, шумный и невероятно наглый, при этом - совершенно неконтролируемый. Стилински все выше и выше приподнимает брови. - И Питер тебя точно не заслуживает. Стайлз старательно изгибает бровь, возможно не так профессионально, как это делал любой из Хейлов, но достаточно приближенно к оригиналу. - Но я согласен, ты с ним что-то делаешь. Не знаю что и как, но... - Дерек коротко взрыкивает, поднимаясь с кресла, явно собираясь закончить разговор выпрыгиванием из окна. - Так, стоп! - Стайлз осекается, прислушиваясь к мерному похрапыванию отца. - Ты сюда пришел и начал нести какую-то чушь. Будь так добр, донеси её до конца. Что ты вообще хотел сказать, хмуроволк? - Ты его делаешь человечнее, - альфа недовольно поджимает губы, неохотно проговаривая это. - Ты клонишь к тому, что твой долг, как сознательного гражданина и просто цивилизованного оборотня, смириться с этим и позволить этому происходить, потому как в конечном счете это делает мир немного спокойнее? Хотя никому и не было интересно твое... - Стайлз, - предупреждающе рычит Дерек, и Стайлз неожиданно действительно замолкает, кивнув. - Да ладно, мужик, - Стайлз трет ладонью ноющий затылок. - Теперь, наверное, я могу тебе сказать - "Ну что, перебесился?", а ты, наверное, выкинешь меня из окна моей же спальни. Дерек усмехается - кривовато, но не зло и даже почти не раздраженно. - Ты повзрослел, Стилински. Заметно повзрослел за последний год. Стайлз хмыкает, тихо рыкнув в ответ. - Так что, волчара, идешь на мировую? Что случилось? Дерек внезапно слишком сильно медлит с ответом, и Стайлз внезапно догадывается: - Думаешь, что я сюда не вернусь, да, хмурый альфа? - Прекрати называть меня этими дурацкими кличками, - Дерек на секунду раздраженно скалит клыки. - Думаю, что не понимаю, зачем тебе возвращаться. В том случае, если ты решил уезжать.. Просто не стоит раз за разом испытывать его терпение и выдержку. Питер может съехать с катушек. Волчонок медленно кивает, не сводя взгляда с Дерека. - Я не собираюсь испытывать его терпение. У меня есть план. Не сильно плохой, кстати. Ты ведь это хотел узнать, хмуроволк? Есть ли у меня хоть какой-то план? Есть. Тебя не касается. Тебе не придется раздирать дядюшке горло во второй раз. Хейл усмехается как-то так, что Стайлз чувствует себя немного наебанным. Усмехается и кивает. А еще Дерек пожимает ему руку на прощание. И Стайлзу совсем нет охоты вцепиться в нее когтями, нет охоты томно завздыхать, и вообще... у Стайлза просто болит голова и он очень хочет переждать это очередное гребанное полнолуние без альфы.***
"Надеюсь, ты будешь похож на самого себя, когда вернешься", - напутственно произносит Лидия на прощание. У ведьмы лукавая, едва заметная улыбка. Скотт, конечно, беспокоится. Отец сдержано намекает, что Хейла ничто не спасет, если он хотя бы попытается обидеть Стайлза. Стайлз серьезно отвечает, что Питер и сам об этом прекрасно догадывается.***
В ЛА солнечно, Стайлз дорогой, со скуки, успел выяснить, что в Лос-Анджелесе солнечно примерно триста двадцать дней в году, жарко и шумно - на обостренные оборотнические чувства давит этот шум, это обилие запахов - все куда более насыщенное и яркое, чем в провинциальном Бэйкон Хиллс, и Стайлз на несколько мгновений теряется в этом круговороте эмоций, ровно до тех пор, пока сильные, знакомые своим теплом, запахом, да и просто ощущениями, руки не обнимают его за плечи, притягивая к широкой груди альфы. - Питер... - Стилински глупо улыбается, счастливо вздыхая. - Альфа, я так скучал... Стайлз торопливо разворачивается, прижимаясь всем телом к Хейлу, роняя на землю небольшую спортивную сумку, с глухим волчьим ворчанием обнимая своего альфу обеими руками. - Я рад, что ты приехал, - негромко произносит Питер, крепче прижимая к себе своего волчонка. Стайлз тихонько, счастливо скулит, явно не собираясь отлипать от оборотня в ближайшие несколько часов. Но ему все равно приходится это сделать, чтобы дойти до машины, чтобы добраться до отеля, чтобы, в конце концов, добраться до номера. Стилински просто разрывает от переполняющих его эмоций и он едва ли не срывается со своей торопливой речи, описывающей наискучнейшую, на самом деле, поездку до ЛА, на счастливое, совершенно нечеловеческое потявкивание, смешанное с урчанием. Хотя, судя по довольной усмешке Питера, все-таки срывается. И, что всё больше нравится Питеру в нем, Стайлз своих эмоций скрыть не пытается. Пару минут восторженно взмахивает руками, проходясь по номеру, выглядывая в окно, бросая на пол сумку, а потом вновь возвращается к альфе, буквально впечатывается в него всем телом, внезапно замирая, обвив шею Питера руками. - До меня только сейчас дошло, почему мне так беспокойно было в полнолуние. Как ты? Что-нибудь случилось? Питер удивленно хмыкает, ласково взъерошивая волосы Стайлза. - Тебе было беспокойно? - зачем-то уточняет, может, потому, что не жаждет отвечать на поставленный вопрос. Стайлз проскальзывает ладонями под тонкую белую футболку, с наслаждением касаясь раскрытыми ладонями гладкой кожи. - Ты в порядке? - бормочет, не поднимая головы, прислушиваясь к дыханию альфы и к его частящему сердцу. - Полнолуние выдалось несколько... более нелегким, чем я предполагал, - уклончиво отвечает Питер, немного отстраняясь, давая Стайлзу возможность стянуть с него футболку. - Несколько более... - Стайлз закатывает глаза, улыбаясь нежно и немного обеспокоенно. - Ты в порядке, альфа? - спрашивает строже, скользя ладонями от рельефного пресса по груди к плечам, немного отстраняясь, чтобы вдоволь насмотреться на мужчину. - Сейчас - в порядке, - Питер протягивает руку, укладывая ладонь на щеку своего мальчика, гладит большим пальцем уголок растянувшихся в понимающей улыбке губ. - Мне тоже было тяжело без тебя, альфа, - Стайлз слегка поворачивает голову, обхватывая губами палец оборотня, проходится языком по чуть шершавой коже, прикрывая глаза и урча от удовольствия. - Но ты справился, - Питер наклоняется ближе, оттягивая ворот стайлзовой серой футболки и внезапно порывисто проводя языком от ключицы до линии челюсти. Порывисто, но четко выверено - у Стайлза слегка подкашиваются ноги, и он хрипло выдыхает что-то нечленораздельное, чувствуя, как долго копившееся и сдерживаемое возбуждение дает о себе знать, разливаясь по телу жаркими, пенистыми волнами. Происходящему больше не нужны слова - Стайлз буквально запрыгивает на подхватившего его под бедра Питера, впечатываясь в его губы долгим, сладким и глубоким поцелуем, скрещивает ноги на его пояснице, стремясь прижаться теснее, урчит, ненароком выпуская когти, впиваясь ими в загривок альфы. Питер кусает его за губу, отрезвляя, опрокидывает на кровать и сам нависает сверху, нетерпеливо задирая скрывающую подтянутое тело мешковатую футболку. Беспорядочно касается губами темных пятнышек родинок, пока Стайлз, извиваясь, пытается выбраться из мешающей ткани, прикусывает призывно торчащие соски, зализывая прикосновения зубов, раздразнивая нетерпеливо рычащего волчонка совершенно недостаточными ласками. Стайлз, в последние несколько месяцев совместно со своим волком погрузившийся в апатию, уже почти забыл, каково это - сдерживать рвущегося наружу под давлением сильных эмоций хищника. Питер усмехается, ведет выпущенными когтями по напрягшемуся животу, целует подставленную для ласк шею и, наклонившись к уху своего беты, почти вжав его в постель своим весом, рычит: - Не сдерживайся. Я тебе разрешаю. Стайлз сбито выдыхает, еще не до конца понимая, о чем ему говорит Питер, а затем, отчаянно мотает головой: - Ну уж нет... Я жадный... - прерывисто урчит, хватая губами воздух, пока альфа без спешки, уверенно расправляется с его джинсами и бельем. - Ты - мой. Не альфа, - Стайлз едва ли не скулит, толкаясь в обхватившую его член ладонь Питера, внимательно прислушивающегося к его словам. - Просто... Ты - для меня. У Стайлза не получается четче сформулировать свою мысль, но Питеру и не нужны его объяснения, чтобы понять, почему мальчик в первую очередь старается отделить их никуда не исчезнувшие отношения альфы и беты от того, что чувствует сейчас. Питеру проще - он со своим волком живет с рождения и отделить одно от другого для него не представляет труда, а Стайлзу проще так - не пускать пока свою волчью сущность к альфе, отдаваясь Питеру всем своим человеческим сознанием и его - всего - забирая себе. Хейл согласно урчит, наклоняясь к животу Стайлза, прихватывая клыками нежную кожу, оставляя засосы на выпирающих тазовых косточках, смоченными в слюне пальцами мягко проводя между ягодиц, надавливая на тугие сжатые мышцы. Стайлз выгибается с тихим стоном, опуская вниз руки, запуская пальцы в волосы Питера, перебирая, царапая кожу головы ногтями и удивленно охая, когда мужчина мягко обхватывает сочащийся смазкой член губами, посасывая, одновременно глубоко толкая в Стайлза уже пару пальцев. Стилински бормочет что-то неразборчивое, сильно сжимая пальцами волосы оборотня, то ли пытаясь отстранить его от себя, то ли стараясь наоборот, толкнуться глубже, мешая, и альфа тихо, гулко рычит, не выпуская изо рта пульсирующего, напряженного до звона в яйцах члена. От этой вибрации, от вида Питера, от поглаживающих простату пальцев Стайлза выкручивает похожим на водопад оргазмом, он вскрикивает, разжимая пальцы и резко приподнимая бедра, широко распахивает глаза, когда его руки с громким хлопком опускаются на простынь, и долго, бурно кончает, не сводя взгляда с Питера, невероятно охуенно выглядящего с его, Стайлза, членом во рту. Стайлз тихонько, обескураженно стонет, когда Питер поднимается, вытаскивая пальцы из растянутой, жадно пульсирующей дырки, тянется безвольными, ослабевшими руками к его шее, обнимая, притягивая к себе и слизывая свой вкус с влажных губ. Стайлз расслаблен, податлив, отзывчив и искренен, и Питер внезапно остро ощущает, насколько ему не хватало всего этого. Он тянет в легкие сладкий запах своего беты - своего Стайлза - тихо, нетерпеливо рыча, пока Стилински, совершенно не смущаясь, раздвигает ноги, коленями сжимая бедра Питера. Питер берет его, не разрывая поцелуя, с довольным урчанием впитывая в себя долгий, отдающий в равной степени болью и удовольствием, стон волчонка. Стайлз тихо хнычет в поцелуй, инстинктивно сжимаясь, так, что Хейл хрипло рычит, чувствуя как вдоль позвоночника стекает приятная дрожь. У Стайлза глаза отливают золотом, самую малость, придавая темной радужке янтарный оттенок, и он восхищенно смотрит на Питера, хватая воздух припухшими алыми губами, расслабляясь под ласковыми прикосновениями, перемежаемыми не болезненными, но чувственными касаниями когтей. Волчонок легко закидывает одну ногу на плечо мужчины, раскрываясь, плавно прогибаясь в пояснице, чтобы насадиться на член, стонет его имя, лихорадочно-быстро проводя ладонями по своему телу - от груди, задевая чувствительные соски, к паху, оглаживая член, сжимая ладонью снова напрягающуюся плоть. Питер двигается медленно, с оттяжкой, крепко придерживая подростка за бедра, с каждым глубоким толчком вжимаясь пахом в ягодицы. Стайлз измученно стонет, подмахивая, стараясь задать свой, более быстрый темп, но Хейл достаточно долго ему этого не позволяет, наслаждаясь теснотой и жаром пульсирующих вокруг члена мышц, видом распластанного под ним, стонущего, ласкающего себя Стайлза, ощущением гладкой кожи под ладонями, запахом обоюдного возбуждения. Питер сдается только когда его волчонок начинает мелко дрожать, кусая губы, буквально умоляя Питера дать ему больше. Со следующим движением альфы у Стайлза из легких выбивается весь воздух - Хейл ложится на него, резко, глубоко и сильно двигая бедрами, терзая шею поцелуями-укусами, прижимаясь, вжимаясь, вплавляясь в Стайлза, пока тот вцепляется отросшими когтями в его спину, не в силах уже сдержать гортанный животный рык. Его член, пульсирующий, текущий предэякулятом, плотно трется о торс альфы, двигающегося все быстрее и несдержанней, с каждым движением проезжающегося головкой по простате, и Стайлз, кончая, кричит, задыхаясь обжигающим глотку воздухом, слыша глухой рык Питера, продолжающего двигаться конвульсивно-резко, на грани. Альфе хватает еще нескольких движений, чтобы излиться на глубоком толчке, вжимаясь лбом в плечо мелко вздрагивающего Стайлза. Второй раз Питер берет его в душе, заставляя изогнуться, подставив лицо теплым струям воды, и доводит до оргазма медленно и чувственно, не разрешая подростку торопиться, долго не давая ему кончить, после чего заворачивает совершенно размякшего Стилински в большое махровое полотенце с логотипом отеля и хрипловато - и Стайлзу приятно думать, что хрипотца в голосе Питера именно из-за него, - смеется, когда Стилински обвивает его руками, прижимаясь щекой к груди. Сам Питер мокрый, обнаженный и, кажется, абсолютно счастливый, и Стайлзу от этого становится еще теплее и уютнее, несмотря на то, что таким Питер ощущается на уровне чувствительного волчьего восприятия почти странно, непривычно. Слишком открытый и уязвимый, хоть и чувствуется для волка альфой. Чуть позже Стайлз, уже одетый в трусы с футболкой, с какой-то нежной, не совсем понятной ему самому благодарностью, влажно лижет шею старшего хищника, устраиваясь рядом с ним на широком удобном диване. Питер урчит, совсем как кот - большой и, для кого-то, опасный кот, - закрывая глаза, ласково поглаживая прильнувшего волчонка по спине. - Я тут много думал, - негромко начинает Стайлз, останавливаясь, собираясь с мыслями, когда рука Питера, лениво блуждающая по его спине, замирает. - Реально, я много думал... И... мне остался последний, выпускной класс, а потом мне все равно придется поступать в колледж, и не обязательно в Бэйкон Хиллс, и к этому мой отец, вообще-то, морально готов. Теплая ладонь продолжает свое размеренное движение от поясницы к плечам и обратно, и Стайлз настороженно косится на внимательно его слушающего Питера. - Просто... год... Нет, я понимаю, что год это дохрена как долго, но мы же взрослые люди... Стайлз замолкает, когда Питер фыркает - недоверчиво и смешливо. - Ну один из нас - точно, - бурчит Стилински, скрещивая на груди руки. - Продолжай, - альфа усмехается, качнув головой. Стайлз пожимает плечами. - Ты согласен? - Согласен с чем? - Питер щурится, намеренно, кажется, доводя своего волчонка. - Не "с чем", а "на что". Отношения на расстоянии. Это тупо, сентиментально и все такое, но... Это ведь не очень хреновая идея? Глупо полагать, что после окончания школы мы все - я имею в виду своих друзей, - останемся в городе. То есть... Все равно придется куда-то ездить, чтобы вытащить чью-нибудь мохнатую задницу из беды, и какая разница, откуда ездить... Так что? Не очень хреновая идея? - с нажимом повторяет Стайлз. - Не очень, - Питер кивает, вопросительно глядя на явно еще не договорившего Стайлза. - Ну, а ты... Я не знаю... Соберешь стаю, ты же альфа, и, блин, даже не смей сомневаться - я всегда буду частью твоей стаи, и... - Нет, - Хейл слегка хмурится, качая головой, и Стайлз обескураженно приоткрывает рот, замолкая на середине фразы. - Я не стану собирать стаю. Мне не нужна территория, пока Дерек альфа в Бэйкон Хиллс мне всегда есть, куда вернуться, если я этого, конечно, захочу. Мне не нужна стая. В большом городе это вообще не актуально, а я точно не провинциальный житель. Стайлз долго, внимательно смотрит на Питера, затем подаваясь вперед, чтобы неловко и влажно коснуться губами его щеки. - Мы же справимся? - сейчас Стайлз готов выглядеть жалко, готов выглядеть сентиментально, как угодно, потому что рядом с Питером ему бесполезно и не нужно стараться быть не таким, какой он есть. - Ты - сильный, справишься, - Питер усмехается, прикрывая голубые глаза ресницами. - А я с тобой сильнее. Стайлз довольно урчит, замолкая, прижимаясь губами к плечу Питера, и замирая, почти задремывая. Вечером Питер обещал прогулку по городу, несмотря на то, что дорвавшийся до своего альфы Стайлз, готов был не выползать из номера в ближайшие несколько суток.