Йети и Канарейка

Я разглядываю его лицо. Изображение на экране увеличено до максимума, и я вижу каждую деталь – тени от ресниц, крупные поры на щеке, синеватые круги под глазами. Как мирно он выглядит во сне! Я могла бы смотреть на него часами. Я откидываюсь на спинку кресла, потягивая из чашки остывший чай. Четыре экрана передо мной показывают одно и то же лицо, с разных ракурсов, с различной степенью приближения, но одно остаётся неизменным. Он идеален. *** Когда это началось? Тогда, когда я была студенткой, и, собираясь на занятия, впервые услышала по радио Bruise Pristine? Или когда я впервые увидела по телевизору Come Home? Или когда я впервые оказалась посреди вопящей, беснующейся толпы, и увидела на сцене это неповторимое создание в мини-юбке и цветастых колготках? Или когда я проводила долгие часы перед его домом, ожидая, чтобы он вернулся с очередного концерта или вечеринки, лишь для того, чтобы отступить в тень, когда другие фанатки набрасывались на него с визгом, размахивая его фотографиями и копиями очередного альбома? Мне никогда не удавалось набраться смелости, чтобы подойти и заговорить. Я жила в Лондоне все эти годы, следуя за ним, как тень, не пропуская ни одного концерта, иногда отправляясь за ними за границу лишь для того, чтобы и там постоять полтора часа в первом ряду и почувствовать себя чуть ближе. Я никогда не смела рассчитывать на большее. Я вышла замуж, развелась. Снова вышла замуж и снова развелась. Мой сын переехал подальше от меня, как только ему стукнуло восемнадцать. Я понимаю его. Жить с матерью-шизофреничкой это не такое уж большое удовольствие. Теперь я живу одна и работаю, разъезжая по городу в своём фургончике, устанавливая видеокамеры и системы безопасности в частных домах. Я коротко стригусь, ношу джинсовые комбинезоны и таскаю с собой тяжелые чемоданы с аппаратурой. Иногда меня принимают за мужчину, иногда за лесбиянку. Я нахожу это забавным. Брайана в своё время принимали за девушку - значит, у нас есть что-то общее? Мы даже родились в один день. С тех пор как я узнала об этом, мне хотелось поделиться с ним этим фактом. Ведь это должно что-то означать, не так ли? Но всё это было лишь прелюдией. Я знаю, когда это по-настоящему началось. Это произошло пол года назад. Идя куда-то по оживлённой вечерней улице, я внезапно заметила, что навстречу мне идут они, все трое - Брайан, Стефан, Стив. На этот раз за ними не следовал хвост из поклонниц. Очевидно, им удалось выйти на прогулку, не привлекая внимания, и они шагали куда-то по своим делам, переговариваясь и смеясь. Они прошли мимо, и я, не задумываясь, развернулась и последовала за ними. Не знаю, что на меня нашло в тот день. Возможно, дело было в том, что они были одни. Возможно, за почти двадцать лет безмолвного обожания, мне наконец-то удалось скопить достаточно смелости, чтобы подойти и заговорить. - Брайан? – позвала я. Он поначалу попытался сделать вид, что не расслышал, но затем всё-таки обернулся. Стефан и Стив демонстративно продолжили идти, предоставив ему разбираться со мной самостоятельно. - Можно мне автограф? - Нееет... – он сочувственно улыбнулся, продолжая пятиться. - Извини, но сегодня я отдыхаю. - Брайан, а ты знаешь, что мы с тобой родились в один день? - Правда? – он снова фальшиво улыбнулся. – Какой интересный факт! Ну ладно, рад был познакомиться. Он отвернулся и ускорил шаги, догоняя своих приятелей, а я осталась стоять на месте, глядя на удаляющуюся спину в коротком черном пальто, чувствуя себя так, словно на меня обрушилось небо. *** Я пропустила тот момент, когда он проснулся. Я была на кухне, заваривая себе очередную чашку чая – если и есть британские традиции, которые я неуклонно соблюдаю, так это любовь к чаепитию – а когда я вернулась, все четыре экрана показывали изображение пустой подушки. Я уменьшила увеличение, чтобы увидеть весь подвал. Брайан находился у двери и колотил в неё кулаками. Я перевела взгляд на дверь – находясь по другую её сторону я, тем не менее, не слышала ни звука. Звукоизоляция стоила потраченных на неё средств. Я отставила чашку в сторону и попыталась отрегулировать звук так, чтобы слышать происходящее за стеной. - Эй, Брайан. – сказала я в микрофон - негромко, чтобы не испугать его, но он всё равно подскочил от неожиданности. Я немного уменьшила звук. – Так нормально, Брайан? Не громко? - Кто это? – спросил он, переводя взгляд с одной камеры под потолком на другую. – Что это за место? Где я? - Меня зовут Джинни. – сказала я в микрофон. – Ты у меня дома. В подвале, если говорить точнее. - Как я сюда попал? Почему закрыта дверь? Я ничего не помню... - Это из-за хлороформа. – сказала я. – Когда ты вышел из магазина и шел к машине, я... - Ты меня похитила? – он продолжал переводить взгляд, словно надеясь определить, через какую именно камеру я на него смотрю. – Зачем? Ты одна или вас несколько? Если вы хотите выкуп, то обратитесь к Стефану, я дам вам номер его телефона... - Мне не нужен выкуп, Брайан. – мне нравилось произносить его имя. Я столько лет хотела поговорить с ним, вот так, один на один, называя его по имени... я и представить не могла, что это произойдёт в таких идеальных условиях. Теперь я могла смотреть на него, сколько захочу, в то время как он не мог меня видеть, и я могла не стесняться и не комплексовать по поводу собственного несовершенства. - Не нужен выкуп? Тогда что тебе нужно? – Мне нужен только ты. Я твоя большая поклонница. Возможно, самая большая. – я хихикнула, но тут же поняла, что он вряд ли поймёт шутку. - Ну, то есть, я довольно крупная женщина. Мой первый муж даже ласково называл меня Йети. Я увидела, как он вскинул руки и принялся массировать виски. - Погоди. – сказал он. – Йети. У меня голова идёт кругом. Ты меня похитила – для чего? - Чтобы ты жил здесь, со мной. - Как домашняя зверюшка? - Скорее как почетный гость. – сказала я. – Посмотри вокруг, как я всё подготовила! У тебя есть телевизор, музыкальный центр, радио, книги. Коллекция дисков – я собрала все, которые ты любишь. Гитара. Беговая дорожка. У тебя есть душ и туалет. Я буду приносить тебе любую еду, какую захочешь, и передавать через окошко в двери... - Как в тюрьме? - Представь себе, что это такая гостиница. - И долго всё это будет продолжаться. - Не знаю. – я пожала плечами. – Всегда? - Да ты с ума сошла! – закричал он, но тут же взял себя в руки и улыбнулся по очереди всем четырём камерам. – Ну ладно, хватит, посмеялись и довольно. Откройте дверь. Я оценил шутку, очень впечатляюще, ха-ха-ха. - Брайан, это не шутка. - Это какая-то скрытая камера? Если да, то я затаскаю вас по судам, если вы немедленно не откроете дверь. Это самый неудачный розыгрыш за всю историю телевидения... - Это не розыгрыш. Он замолчал. Затем сделал несколько шагов и присел на кровать. - Ты сумасшедшая? – спросил он жалобно. - Технически говоря, я страдаю от шизофрении. – сказала я. – Но я принимаю лекарства. Так что это несущественно. - Ты принимаешь их регулярно? Ты вообще знаешь, где они лежат? - Да вот же они. – я достала из кармана пластиковую бутылочку с пилюлями и потрясла её перед микрофоном, как погремушку. – Пару недель назад коробочка была полная, теперь осталась только половина. Так что всё в порядке... Знаешь, когда ты пел на концертах "baby, did you forget to take you meds", мне всегда казалось, что ты обращаешься именно ко мне... - Смею заверить, что тебе это только казалось. – пробормотал он. – Но я не понимаю, чего ты ожидаешь от меня? Что я должен делать? - Просто живи здесь. – сказала я. – Играй на гитаре. Ты можешь спеть мне Nancy Boy? Вы так давно не исполняли её на концертах... - Потому что мне не нравится эта песня! – взвился он. – Она никогда мне не нравилась! И я не собираюсь быть канарейкой в твоей клетке! Как ты не понимаешь, у меня есть своя жизнь – это моя группа, моя музыка, семья, друзья... - Это здорово. – сказала я. – А моя жизнь – это только ты. Уже много лет. И теперь твоя жизнь будет – только я. Разве это не справедливо? - Нет! – закричал он, снова вскакивая на ноги. – Несправедливо! - Брайан, успокойся. – сказала я. – Тебе следует себя беречь и не нервничать. Ты слишком пренебрежительно к себе относишься - но теперь всё изменится. Начиная с сегодняшнего дня мы будем соблюдать режим и следить за твоим здоровьем, хорошо? - Что это значит? - Это значит, что тебе пора спать. – сказала я, и нажатием кнопки выключила в подвале свет. - Включи немедленно! Я не хочу спать! – раздалось из темноты. - Уже десять вечера. – сказала я, вставая с места и потягиваясь. – Поговорим завтра утром. Спокойной ночи, my sweet prince! *** Эта комната должна была стать его раем. Я потратила месяцы на то, чтобы оборудовать её, как следует, чтобы собрать там всё, что ему нравится или может понравиться. Я установила камеры и приобрела всё необходимое, включая хлороформ и усыпляющий газ – который я смогу запустить заранее через вентиляционную систему в случае, если мне потребуется к нему зайти. Я не собиралась больше встречаться с ним лицом к лицу. Одного раза было более чем достаточно, чтобы заставить меня почувствовать собственную ничтожность. Мне не хотелось бы снова это испытать. В своё время я устанавливала системы видеокамер во многих домах города, в том числе и у людей, связанных с преступным миром – уж кто-кто, а они готовы были тратить на свою безопасность огромные деньги. Многие из них могли помочь мне достать что угодно - оружие, поддельные документы, наркотики... но мне нужно было лишь немного хлороформа и баллон усыпляющего газа. Такая мелочь, в самом-то деле. Я посвятила приготовлениям несколько месяцев, и всё это время пыталась понять – почему? Почему после двадцати лет, в течение которых я не сводила с него глаз, он не смог посвятить мне одной минуты? Просто по-настоящему улыбнуться, подписать автограф, потрепать по плечу. Неужели я настолько незначительна? Неужели я не заслуживаю другиих слов, кроме "извини, но сегодня я отдыхаю"? I'm in the basement, you're in the sky. Что ж, думала я. Теперь в подвале будешь ты. Тебе придётся меня заметить. *** Он сидит на кровати и озорно улыбается. Сегодня он чисто побрился и подвёл глаза. Таким я люблю его больше всего. - Джинни. – зовёт он. – Йети! Ты здесь? - Да. – я чувствую, что тоже невольно расплываюсь в улыбке. - В какую камеру смотреть? - В любую. – говорю я. – Я вижу их все одновременно. - Нууу. – говорит он. – Так же невозможно разговаривать. Заходи ко мне в гости. Сможем поболтать, как нормальные люди. - Брайан, ничего у тебя не выйдет. – говорю я, пытаясь подавить улыбку, но она всё равно сквозит в голосе. Как всё-таки здорово видеть его в хорошем настроении! Наконец-то он перестал дуться. - Чего ты боишься? – говорит он. – Если ты такая большая и сильная, что притащила меня сюда, то что я смогу тебе сделать? Ну хорошо, давай я поставлю свой стул в дальнем углу, а ты будешь сидеть у двери, и я не буду к тебе приближаться? - Мне и тут неплохо. – говорю я. - Я хотел бы с тобой познакомиться. У тебя сексапильный голос. - Неужели? – фыркаю я. Я знаю, что он врёт, но всё равно приятно. - Поверь, я тебе не понравлюсь. - Откуда ты знаешь? - Я не Асия Ардженто и не Хелена Берг. Я Йети - помнишь? - Иногда вкусы меняются. – говорит он задумчиво. – Переспать с Йети было бы интересно. Они такие большие и мохнатые. У-у! – он передёрнул плечами. - Кажется, у меня эрекция. - С чего ты взял, что я захочу с тобой спать? - Конечно, захочешь! – говорит он, поводя плечами и кокетливо моргая в сторону ближайшей камеры. – Я же неотразим. Никто не сможет мне отказать! - У тебя в песне поётся "you are so my kind, erotic and divine". Поверь, я полная противоположность твоего идеала. - Это всего лишь песня. Вымысел. – он морщит нос. – Давай попробуем. Заходи, мы для начала просто поговорим - на расстоянии, и я ничего не буду предпринимать, обещаю. Ну пожа-а-алуйста! Поверить не могу, что весь этот спектакль в мою честь. Прямо театр одного актёра. - Нет, Брайан. - Слушай. – говорит он доверительно. – Ну брось ты это всё, а? Ничего же еще не случилось, ты можешь выпустить меня и я не буду подавать в суд. Честно! Мы останемся друзьями. Будем вспоминать это, как забавный розыгрыш... - Может быть, я и сумасшедшая, Брайан. – говорю я. – Но я не дура. Он прекращает свою игру и прячет лицо в ладонях. Я наблюдаю за ним несколько минут, гадая, не плачет ли он, но когда он снова поднимает голову, его глаза сухи. Он смотрит в камеру серьёзно. - Ты же понимаешь, что меня рано или поздно найдут? И тогда тебя ожидают настоящие неприятности. Я предлагаю тебе выйти из ситуации с наименьшими потерями. Не порть жизнь ни себе, ни мне. - Моя жизнь – это ты. – говорю я. – Without you I'm nothing. - Прекрати цитировать мои песни! – взрывается он. Теперь его лицо перекошено, от озорной улыбки не осталось и следа. – Я от тебя с ума сойду! У тебя в голове одни только цитаты, или попадаются и свои мысли? - Есть. – говорю я. – Но они тоже о тебе. - О, черт! – он вскакивает с места и уходит за загородку, отделяющую туалет и душ от остальной части комнаты. Это единственное место, которое я не могу видеть через камеры, и он это знает. Единственное место, где он может от меня спрятаться. *** В первые дни о нём часто говорили в новостях. Показывали съёмку с автостоянки - черно-белую зернистую запись, на которой видно, как он идёт к машине, прижимая к себе большой бумажный пакет с покупками, как он достаёт из кармана ключи, как большая фигура стремительно приближается к нему сзади, обхватывает и прижимает к лицу платок. Пакет падает на землю и лопается по швам, фрукты, банки консервов и упаковки чипсов разлетаются во все стороны, пока две размытые фигуры борются между собой. Это длится всего несколько секунд, после чего его тело оседает на землю, и незнакомец аккуратно убирает платок в карман, после чего взваливает свою неподвижную жертву на плечо и быстрыми шагами удаляется в том же направлении, откуда пришел. Моя машина не попала в кадр – я оставила её за углом. Запись слишком расплывчата, и лица нападавшего разобрать невозможно. Полиция считает, что это мужчина в возрасте от тридцати до пятидесяти лет, занимающийся физическим трудом в сфере, связанной с медициной – так они обьясняют доступ к хлороформу. Возможно, медбрат или санитар. Я не могу не хихикать, когда они об этом говорят. Кажется, моя внешность наконец-то начала приносить мне пользу. Они говорят, что расследование продвигается, что у них есть улики. Черта с два! Прошло две недели. Если бы у них что-то было, они давно бы уже стучали в мою дверь. Но у них ничего нет. *** - Я это сделаю! – кричит он, поднимая над головой кусок стекла и демонстрируя его камерам. Разбитый телевизор валяется на полу, и Брайан еще нескольо раз подпрыгивает на плоском экране, кроша его на всё более мелкие осколки. – Я это сделаю! Ты мне не веришь? – он подносит стекло к своему запястью, но я вижу, что он трусит. Это всего лишь очередной спектакль. Когда он пытался быть хорошим, это не сработало, и теперь он пытается быть плохим. Он не брился неделю, и в последние дни перестал причесываться и пользоваться душем, хотя, если разобраться, страдает от этого только он сам. В добавок к этому, со вчерашнего дня он начал отказываться от еды. - Ты здесь? – кричит он. – Ты только что была здесь! Не делай вид, что ты меня не слышишь! - Я здесь, Брайан. – говорю я. – Успокойся. Смотри, не поцарапайся. - Не поцарапайся? – он срывается на визг. – Я собираюсь перерезать себе вены, понимаешь ты это? Ты дашь мне умереть? - Это твоё право. – говорю я. - Не-е-ет. – протягивает он. – Ты не сможешь. Ты моя фанатка. Тебе придётся отвезти меня в больницу! - Зачем же? – говорю я. – Если ты это сделаешь, я усыплю тебя газом через вентилляцию. Затем я зайду и забинтую тебе руки... - Но когда я проснусь, я сделаю это снова! - Тогда придётся привязать тебя к кровати на несколько дней, чтобы ты успокоился... Не хотелось бы усыплять тебя каждый раз, когда мне придётся к тебе заходить, но если ты не оставишь мне выбора, то придётся. Я не очень-то хочу использовать на тебе этот газ. Говорят, он вреден для печени... - Послушай... – он заламывает руки. – Ну, давай по-твоему, хорошо? Давай, я буду петь тебе песни, и Nancy Boy, и всё, что захочешь, а? Все альбомы? И я буду краситься и надевать эти платья, которые ты повесила в мой шкаф. И я буду улыбаться- тебе же это нравится, да? Ты сама говорила. Смотри! – он ухмыляется, но на его небритом, перекошенном лице улыбка выглядит, как оскал. - Давай договоримся, что я буду твоим идеальным другом – ну, скажем, неделю. Или месяц? Хочешь месяц? А потом ты меня отпустишь? А? - Я слишком долго тебя ждала, чтобы отпустить. – говорю я, и не удерживаюсь от очередной цитаты. - I've been waiting far too long…for you to be...be...be mine... - О, черт. – говорит он. - Но мы можем попробовать. – говорю я ободряюще. Прошло два месяца, а он еще не разу не прикоснулся к гитаре, и мне хочется подтолкнуть его к этому. – Хотя я ничего не обещаю. - Попробуем! – соглашается он немедленно, и направляется в угол за гитарой, хрустя ботинками по разбитому стеклу. Он берёт её в руки и оглядывает с некоторой брезгливостью. - Акустическая. – говорю я. – Я не умею покупать электрогитары. А то купила бы. Не думай, что я на тебе экономлю. Он пробует наиграть несколько аккордов. - Alcoholic kind of mood… - начинает он напевать. – Lose my close, lose my lube… Это же ерунда! – взрывается он вдруг, и швыряет гитару на пол. – Как ты не понимаешь? Это всё не настоящее! Эта песня не имеет со мной ничего общего! Я не хочу петь! Ты держишь меня в тюрьме! Я не хочу петь! - Ну и не пой. – говорю я, стараясь скрыть разочарование. - У меня есть сын! – кричит он, глядя прямо в камеру. – У меня есть сын, слышишь? Я хочу его видеть! Как ты не понимаешь? - Это можно устроить. – говорю я задумчиво. Признаться, раньше мне это в голову не приходило. – В какой школе он учится? Он останавливается на месте, как громом пораженный. - Нет. – говорит он медленно. – Нет-нет-нет! Я не это имел в виду! Я не хочу увидеть его ЗДЕСЬ! Я хотел сказать... - Возможно, если бы у тебя была компания, то ты чувствовал бы себя лучше? - НЕТ! – кричит он. – Забудь об этом! Выкинь это из своей сумасшедшей головы, слышишь? - Я попытаюсь. – говорю я. – Но если тебе здесь плохо, то, возможно, компания близкого человека могла бы... - Мне хорошо! – он торопливо подбирает с пола гитару. – Мне здесь очень нравится! - Вот и здорово. – я чувствую облегчение. Наконец-то он начинает ценить всё, что я для него сделала. – Тогда не мог бы ты побриться? И еще, ты ничего не ел сегодня – как насчет курицы с пюре? - Отлично! – говорит он. – Обожаю курицу с пюре! Я не в силах сдержать довольную улыбку. *** - Доброе утро, Брайан. - Доброе утро, Джинни. Он сидит на кровати в полной боевой готовности, держа в руках гитару. Макияж, аккуратное каре до плеч, маленькое черное платье. Круги под глазами замазаны щедрой дозой мейк-апа. - Ты отлично выглядишь, Брайан. - Спасибо, Джинни. Что сегодня? Как обычно? - Да, пожалуйста. Я устраиваюсь с чашкой чая в кресле перед экранами, подобрав под себя ноги. Он встаёт, выходит на середину комнаты и начинает играть. ...And it all breaks down at the role reversal… Я улыбаюсь себе под нос. Да...мы поменялись ролями, это точно. … Baby, did you forget to take your meds?... И в самом деле... Я отставляю чашку и извлекаю из кармана баночку с пилюлями. Надо купить новую, наверное, там уже ничего не осталось... Я отвинчиваю крышечку и озадаченно смотрю внутрь. Баночка полна, и сверху еще лежит прослойка ваты. Как будто... как будто я еще ни разу её не открывала? Но я же помню, что принимала лекарства. Я принимаю их каждый день. Я точно помню. Взгляд возвращается к экрану. Какого черта мне вообще нужны эти пилюли? У меня же есть самое лучшее лекарство на свете. Врачи ничего не понимают. Я отправляюсь в туалет и высыпаю таблетки в унитаз. Когда я возвращаюсь, Брайан уже не поёт. Он стоит посреди комнаты и повторяет моё имя. - Джинни? Джинни? - Что? - Отпусти меня. – тихо, без надрыва. – Открой дверь. Пожалуйста. - Извини, Брайан. – говорю я, усаживаясь обратно в кресло. - Извини, но сегодня я отдыхаю.