Поговори со мной

Яркие вспышки от светомузыки "резали" глаза, а грохочущие клубные ритмы отдавались в мозгу тупым бум-бум. Мужчина, пьяно качнувшись, сощурился, стараясь разглядеть полуобнаженные тела, двигающиеся рядом с ним на танцполе. Спенсер стоял практически в центре шевелящейся живой массы людей и просто смотрел вокруг, чуть переставляя ногами, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Он был пьян, чертовски пьян, но разве кому есть до этого дело? Конечно, нет. Никому. Белая расстегнутая рубашка на груди в лучах ультрафиолета светилась, а развязанный галстук болтался темными лентами, словно разделяя белую ткань на отдельные куски, и деловой, пусть и небрежный вид мужчины был здесь, в принципе, не уместен, но сейчас его это не заботило. Горячие ласковые руки обхватили со спины, чужая ладонь проникла под рубашку, оглаживая грудь. Мужчина повернул голову, снова качнувшись, с интересом глянул на смельчака. Вторая пара ладоней огладила живот и пах, отвлекая мужчину уже в другую сторону. Он, пьяно ухмыляясь, резко прижал к себе горячее, слегка потное тело, до которого дотянулся. Все кругом словно качалось, кружило, мерцало, а мозг хирурга, отравленный огромным количеством алкоголя, совершенно отказывался анализировать и понимать происходящее. Спенс прижался лицом к шее парня в единственном желании - вспомнить...вспомнить то, от чего отказался… что-то другое и особенное… но все равно рядом не было того нужного куска прошлого, как ни ищи. - СПЕНС!....СПЕНС!....МЕДВЕДЬ, ВОТ ТЫ ГДЕ! НАМ НУЖНО ИДТИ! Громкий крик на ухо и другие сильные руки, которые тянули в сторону от ласковых рук на теле, заставили поднять голову и снова качнуться. Хайт с трудом сфокусировал взгляд на своем друге, который, обнимая, пытался вытянуть его с танцпола, и, протестуя, уперся ему в грудь ладонями. - Боб...отвали... - Дружище, извини, что отвлекаю...пойдём...ты мне нужен... Эртон, улыбаясь, настойчиво подталкивал мужчину, который по причине практической невменяемости сопротивлялся слабо, но все равно ему стоило быть аккуратным, ведь человек может быть непредсказуемым, а особенно этот. Боб обнимал друга, слепил улыбкой, говорил какой-то бред лишь бы увести его отсюда. Мужчина чувствовал нутром – что-то случилось! Хайту здесь делать было нечего, но он был здесь и, главное, почему? И почему именно сегодня? Эртон терялся в своих мыслях и беспокойстве. Ведь если бы не телефонный звонок в клинику, он бы и не узнал, где его друг. - Спенс, где твой пиджак? Нам нужно ехать… Боб, задавая вопрос, сам внимательно осматривался, одновременно утягивая друга с собой. Тот, задумавшись о вопросе, окончательно перестал сопротивляться и переставлял ноги, следуя направлению, выбранному Эртоном. - Ээээ... аааамм... пфффф... хрен его знает... Они остановились возле стойки бара, а Боб глянул на ряд стульев, делая пару шагов вперед. Спенс, почувствовав свободу от контроля и крепкой руки товарища, повернулся в другую сторону. Молодой блондин с ухмылочкой осмотрел Хайта и смело провел ладонями по обнаженной груди и животу, слегка карябая пальцами. Хирург тоже ухмыльнулся и, сжав затылок молодого человека, притянул к себе, впиваясь в его губы несдержанным поцелуем. - Мистер Эртон, мистер Эртон... вот его пиджак. Боб обернулся на окрик и облегченно выдохнул, улыбаясь. - Отлично!...а тыыыы?... - Я Рой, сэр, Рой Престон... это я вам позвонил по поводу коллеги... - Точно! Рой! Спасибо. Эртон взял пиджак, благодарно улыбнувшись симпатичному парню, узнав в нем своего пациента, которого год назад они вытащили с того света после аварии на мотоцикле. Хайт качнулся от резкого поворота в сторону друга, одновременно отстраняя от себя недавнюю жертву своего интереса. - РЕЙ?... Хирург сделал шаг к парню, жадно вглядываясь в его лицо. - Рой! Мистер Хайт, вы собирали мне ребра после аварии, помните? Разочарование мелькнуло на лице хирурга, а потом его сменило вежливое отсутствующие равнодушие, и Боб даже не заметил бы этого, если бы не смотрел внимательно. "Вот ведь чёрт, неужели так и не забыл?" - Тооочно, рееебра, и Рой… Как твой железный конь, Рой? Все гоняешь поди... - Хайт, растягивая слова и пьяно улыбаясь, обнял парня и подмигнул ему. - Нет, решил завязать с этим. - Да? Ты же говорил, что это делает тебя живым и счастливым. Я пооомню, как ты трепался после наркоза...веселый ты парень... Молодой человек засмеялся, кивая. - Да, счастливым...только оно меня чуть не угробило...решил больше не рисковать. - А может, зря? Счастья в мире крупицы... я бы, например, не отказался сдохнуть от этого... - Спенс, перестань сбивать мальчика с толку. Рой, никаких мотоциклов, еще одна авария, и ты труп! Не слушай нашего безумного хирурга. Эртон, обняв за плечи Хайта и похлопав, начал подталкивать того на выход. - Нам нужно идти... еще раз спасибо, Рой... медведь, давай оторвись от парня и шагай. Хайт с немного грустной улыбкой снова подмигнул своему бывшему пациенту и, махнув рукой, зашагал увлекаемый другом прочь из клуба. Уже когда мужчины ехали в такси, Эртон задумчиво глядел на отсутствующее выражение лица друга, с которым Хайт смотрел в окно машины. Боб терялся в догадках, что же произошло. «Друг, ну что там у тебя в башке? Ну нормально же все было... Ведь только началось все налаживаться…» Период, когда его друг расстался с хоккеистом, был довольно напряженным. Боб видел, как мужчина изводил себя работой, порой срывался на персонал, а из-за волнений о жене, которая часто лежала у них в клинике, он домой практически не ходил. Хайт был молчалив и замкнут, но Эртон не доводил его расспросами, понимая, что это совершено не поможет. Постепенно они сблизились еще больше, ведь ни у Спенса, ни у Боба других друзей не было. Эртон стал таскать друга в бар, чтобы тот хоть немного отвлекался от всего, и постепенно мужчина стал веселее и спокойнее. Когда же Спенсер узнал, что родится сын, то стал счастливее и словно обрел смысл жить и радоваться. Он ждал этого ребенка. Очень. Они вдвоем ходили выбирать обои в детскую, спорили до хрипоты, выбирая кроватку, что могло бы быть бессмысленно, потому что мнение жены было главным, ведь она постоянно была под наблюдением врачей, и Хайт полностью ей потакал. А один раз они сильно смеялись, после того как день угробив на выбор коляски и разругавшись, как старая супружеская пара, кое-как сошлись в одном варианте, а жена, только глянув секунду, пожелала другую. Боб до сих пор вспоминал покрасневшую от гнева физиономию друга и как тот процедил сквозь зубы: - Как скажешь, дорогая... Эртон часто потом над ним ерничал в моменты, когда Спенс не желал идти на компромисс, и говорил ему - как скажешь, дорогая, после чего они ржали и находили решение вместе. Но Боб все равно замечал потухший взгляд друга или сжимающиеся челюсти только при звуке слова «хоккей». Мужчина задумал расшевелить друга, чтобы он отвлекся и, может, сбил сексом с другими парнями свою привязанность. Еще несколько месяцев назад он уговаривал Хайта пойти с ним в клуб, дабы тот подтвердил сам себе, что все оставил в прошлом, но тот каждый раз, смеясь, упирался. - Боб, прекращай. Я решил завязать с этими гейскими штучками. Теперь я буду самый натуральный натурал... у меня сын скоро родится, поэтому к черту разврат... Эртону все же удалось всеми правдами и неправдами утащить его с собой, но, развлекаясь, он все же обратил внимание, что мужчина никого к себе так и не подпустил. - Медведь, да это же просто секс, расслабься. После чего напоролся на гневный взгляд друга, сжатые кулаки и сдвинутые брови. Все. Эртон понял, что перед ним провели черту в этом вопросе раз и навсегда. И ведь прошло столько времени, и действительно все было отлично, а сейчас… Такси остановилось возле дома, и Хайт медленно выбрался, придерживаясь за дверцу машины. Эртон быстро расплатился и поспешил оказаться возле друга. Спенс захлопнул дверь и пошел вперед, а Боб двинулся следом, следя за нетвердо стоящим на ногах коллегой. Запнувшись на крыльце, мужчина чертыхнулся, но друг его вовремя подхватил за руку и удержал от падения. Выпрямившись, Хайт машинально стал поправлять рубашку, окончательно выбившуюся из брюк, словно только сейчас увидел, в каком он виде, и пьяно уставился на друга. - Эй, а ты куда? Эртон вздохнул и ухмыльнулся: - Доставляю тело до дома. - Нееет, ты мне не нужен. - Спенс, давай зайдем в дом. Тебе нужно принять горизонтальное положение, раз уж ты так надрался... - Ай, Боб, иди на хрен, мне нянька не нужна. - А мне кажется, нужна, потому что ты явно не в порядке. - Да с чего ты это взял? Хайт раздраженно махнул рукой, будто отмахиваясь от надоедливой мухи, качнулся и сделал шаг к двери. - Отвали, Боб, у меня все прекрасно. Эртон раздраженно поджал губы, не желая отступать, и сделал шаг следом, крепко сжав друга за плечо. - Что произошло сегодня? Скажи мне, черт тебя возьми! Ты напился, ушел из больницы во время своего дежурства, приперся в гей-клуб, хотя еще два месяца назад ты сказал, что у тебя не стоит на эти развлечения... и если бы этот парнишка не позвонил, неизвестно, где бы ты вообще проснулся. У тебя неделю назад родился сын, и ты утверждал, что счастлив, так какого хрена ты сейчас творишь?! Боб не заметил, как, переживая за друга, сорвался на крик, чувствуя печенкой беду, но в тоже время ощущая себя беспомощным и ничего не понимающим придурком. Хайт качнулся, когда друг резко дернул его за плечо, и хмуро воззрился на него: - Боб, будь другом... отвали! - Нет. Именно потому что мы друзья. Я хочу помочь и не отстану, пока не узнаю, в чем дело. Я же вижу, что ты изменился за эти дни и отстранился от меня... и хочу знать причину... ради своего сына возьми себя в руки и веди себя как нормальный взрослый мужик! Мужчина хохотнул, слушая эти слова, а потом хрипло рассмеялся. Тихий смех сменился истеричным пьяным хохотом, и Эртон растерялся еще больше, не зная, как себя вести. Через несколько минут он яростно встряхнул за плечи смеющегося Спенса, и тот заткнулся, тяжело дыша, скорчив гримасу боли и отвращения. - Отпусти. Эртон послушно отпустил и примирительно выставил перед собой ладони. - Боб, иди домой, у меня есть дело... хотя… раз уж ты настаиваешь... - Хайт качнулся и, обшарив пиджак, достал какие-то свернутые документы и ладонью припечатал их к груди друга. - Наслаждайся пониманием, а мне пора... хочу наконец-то поговорить с человеком, который никогда мне не врал. Спенсер двинул рукой в грудь опешившему Эртону, который прижал документы к себе, и оттолкнул его в сторону. Боб взял документы, недоуменно уставившись на резко захлопнувшуюся дверь за его другом, а потом опустил голову, вчитываясь в мелкий шрифт: " ДНК-тест...установление родственных связей.... ". *** бум…бум…бум… От шума мужчина пошевелился на полу кабинета и недовольно замычал. Звук был раздражающе неприятен, да еще и настойчив. Мысли медленно зашевелились в мозгу, выполняя свою работу аналитиков : «бум» - стук… в дверь… не прекращается… вывод – кого-то черт принес, и он хочет войти. Спенс сморщился и медленно перевернулся с живота на спину. Голова болела и кружилась даже в лежачем положении, а тело, затекшее от твердого пола, на котором оно лежало, протестующе отозвалось болью во всех его членах. Мужчина приоткрыл глаза и поднял онемевшую руку, что-то задевая. «Фшшшшшрррррууух» - бутылка виски откатилась к стене и ударилась, заставляя человека повернуть голову в сторону гулкого звука. «Я уснул?… на полу… класс… что вчера было?» Бум-бум. Дзыыыынь. От резкого звука дверного звонка Хайт застонал, сжимая виски руками, словно пытаясь спасти голову от тягучей боли. Мозг выдал порцию выводов и информации, отчего захотелось снова закрыть глаза и умереть здесь и сейчас. Только вот память, несмотря на безбожное отравление алкоголем, предложила и другое - «Черт возьми, Спенс, ответь мне! Дай мне знать, как у тебя дела… ТЫ СЧАСТЛИВ? …но если «нет», откликнись! Знай, я жду тебя!» Хайт резко распахнул глаза и с трудом сглотнул, вспоминая не только вчерашний день, а именно эту безумную ночь. Дзынь! Мужчина медленно встал, мутным взором оглядывая хаос в кабинете. Он качнулся в сторону двери и сделал несколько шагов, на ходу застегивая когда-то белую, идеально отглаженную рубашку, которая сейчас походила, скорее, на тряпку. Он распахнул дверь и уставился на человека, который так настойчиво пытался к нему попасть. - Мистер Льюис? Молодой человек вежливо и в тоже время иронично улыбнулся, оглядывая небрежный вид своего главного клиента. - От вас, мистер Хайт, вчера поступили очень четкие инструкции, и так как вы мне платите, я выполнил их в точности… Адвокат хирурга, не дожидаясь приглашения, вошел в холл и на столике раскрыл свой кейс, продолжая говорить: - …приказ приготовить документы! Прийти не позднее полудня! И стучать до тех пор пока не откроете!...или вы меня уволите к чертовой матери… все верно? Льюис, мило улыбнувшись, протянул папку с документами Хайту, который заторможенно взирал на посетителя. - Мммм… я так сказал? Спенсер взял папку, не открывая ее, прошел и налил из графина полный стакан воды. Выпил его залпом и отдышался. Адвокат кивнул головой все с той же улыбочкой, которая всегда была ему присуща по роду деятельности. - Да, так и сказали. Я, конечно, в четыре часа утра мог и ослышаться, так как ваш телефонный звонок меня разбудил… но думаю, что все же я правильно запомнил ваши инструкции… вы их проорали несколько раз. - Чееерт… Льюис, извини, я вчера… Хайт со вздохом потер голову, в которую беспощадная память кидала обрывки воспоминаний. Вот он, слепо тыкая пальцами по кнопкам в телефоне, с трудом дозвонился до адвоката и громко крича требовал оформить документы на развод, причем привезти их ему немедленно. Ну а потом телефон разлетелся вдребезги о стену, ведь бушевавшая ярость в тот момент требовала хоть какого-то действия. Хирург открыл папку и мельком глянул в документы. - Все готово? - Да. Единственное, вы мне так и не рассказали о причине развода. А это очень существенная деталь при разделе совместно нажитого имущества. Как ваш адвокат, блюдущий ваши интересы, жду распоряжений и информации. - Это не обсуждается. Впишите мои требования – дом оставляю жене, все сбережения и накопления, а так же загородный коттедж остаются полностью в моем распоряжении. Адвокат удивленно кашлянул и потер затылок. - Мне нужна веская причина, при которой вы лишаете жену всех денег и дохода… дом это малая часть… Хайт хлопнул папкой, закрывая ее, и строго глянул на мужчину, прерывая того на полуслове: - Поверьте, проблем с оспариванием не будет. Езжайте сейчас же в клинику к моей жене и привезите мне подписанные бумаги. А потом как можно скорее решение судьи о том, что я официально свободен. Спесер снял обручальное кольцо и положил сверху на папку, которую держал в руке адвокат. - Это передайте ей. Выполняйте. Льюис взял кольцо, покрутив его в пальцах, и кивнул, понимая, что большего он не добьется. Пожав руку клиенту, юрист попрощался и вышел. Хайт задумчиво глядел вслед ушедшему мужчине и машинально потирал место на пальце, где столько лет было кольцо. Память. Забытье. Это заслуженная роскошь безумцев, которая не отравляет им жизнь, только вот большинству людей она не дарована. И сейчас мужчина думал, чем же были его воспоминания – наказанием или даром? А ведь неделю назад он был счастлив, держа своего родившегося сына на руках. Сын. Сын. Сын. Эти мысли добавляли гордости, это слово розовым туманом окутывало зачерствевшую душу мужчины и согревало его. Он захотел жить заново. Он затолкал все сожаления и переживания в сундук памяти и крепко запер. Теперь только новая жизнь. Спенсер буквально зациклил свою жизнь вокруг этого нечаянного события. Но ведь оно было самым важным, пожалуй. Все остальное меркло перед этим чудом, ворвавшимся в его существование… Хирург шел по коридору клиники, не в силах сдержать счастливой полуулыбки, вспоминая теплое ощущение маленького существа на своих ладонях. - Поздравляем, мистер Хайт… - С рождением сына, мистер Хайт… Мужчина благодарно кивал персоналу, который спешил искренне его поздравить, и пожимал руки коллегам по пути следования в свой кабинет. - Сэр, я так рада за вас! Поздравляю! - Спасибо, мисс Додсон. Что у нас на сегодня? Хайт, улыбаясь, глядел на свою помощницу, которая, сложив несколько папок, протягивала их ему. Девушка открыто улыбалась, радуясь за босса: - Нам очень повезло, пока ничего серьезного… ах да, к вам посетитель. Сказал, по личному вопросу… Спенс взял папки послеоперационных больных и вопросительно приподнял брови: - По личному?… странно… - Он ждет в комнате отдыха. Пригласить? - Да, конечно. Мужчина кивнул головой и зашел в свой кабинет, устраиваясь за письменным столом. Дверь открылась, и вошел приличного вида мужчина. Хайт в приглашающем жесте чуть махнул рукой на кресло для посетителей и вопросительно посмотрел на человека, который явно очень волновался. - Я вас слушаю. Чем могу помочь? Пришедший сел в кресло и, вежливо кивнув, кашлянул. - Мое имя Роберт Джонсон… я был лечащим врачом вашей жены в клинике по лечению бесплодия, где она у нас наблюдалась. Спенсер чуть удивленно мотнул головой и откинулся в кресле. - Понятно… вы хорошо поработали. Моя жена родила два часа назад, все замечательно. Я стал счастливым отцом, благодаря вашей работе. От души благодарю вас… только я не совсем понимаю… Человек вздохнул, на секунду прикрыв глаза, и взволнованно потер чуть вспотевший лоб, но потом серьезно и открыто посмотрел в глаза хирургу: - Боюсь, то что я сейчас вам сообщу, будет очень неприятно… эээмм… очень… навряд ли я заслуживаю благодарности и понимания, что не сделал этого давно… но раньше проверка моих слов была нежелательна… и дорогой мне человек просил об этом… но теперь я хочу внести ясность… С каждым произнесенным предложением Спенсер хмурился в недоумении все больше и больше, совершенно не понимая, к чему все эти слова. Мужчина протянул ему тонкий файл с документами, показывая жестом ознакомиться, глядя твердо ему в глаза. - Здесь результат ваших анализов, и, глянув на них, вы как врач все поймете. Я пришел, чтобы попросить вас сделать тест на отцовство ребенка Анны… Хайт неверяще усмехнулся, глядя в карие глаза посетителя, и взял прозрачную папочку, вынимая документы. - Вы случаем не спятили? Боюсь даже думать над вашими словами… - Извините, для меня это тоже тяжело, но важно и серьезно. Мужчина провел рукой по чуть всклокоченным волосам, с волнением и беспокойством следя, как собеседник листает страницы, вчитываясь в документ. Роберт не знал, как можно было мягче преподнести мужчине ТАКУЮ новость, но он не боялся. Он терпеливо и, черт возьми, очень долго ждал рождения своего сына, чтобы сейчас отступать и бояться гнева обманутого мужа. Если бы Анна не умоляла не отравлять ей жизнь во время беременности, а это бы непременно произошло, расскажи он Спенсеру все раньше, Роберт объяснился бы с Хайтом и с удовольствием забрал женщину к себе, но! ОНА просила этого не делать. Тест проводить нежелательно, а сомнения изгрызли бы мужчину, из-за чего женщина непременно пострадала бы, терпя праведный гнев человека, с кем жила. Джонсон не хотел этого и затаился. Ему было очень жаль Хайта и как человека, и как мужчину, но правда все равно должна прозвучать, и уж он-то, Роберт, ни за что не откажется от своего ребенка, рожденного любимой женщиной. Поэтому сейчас, сидя в кресле, он спокойно и бесстрашно ждал приговора. Спенсер, хмурясь, листал бумаги, изучая данные анализа его спермы, а в груди словно заворочался клубок змей, не дающий вздохнуть. Становилось больно, противно, страшно. Мозг отказывался принимать информацию о своем практическом бесплодии, ведь все еще по инерции напоминал о радости от рождения сына. Долгожданного сына. Желанного сына. Его ли? Мощные ладони хирурга сжались в кулаки, сминая белую бумагу с мелким текстом, а лицо побледнело. Нервный тик, выдававший закипающий гнев, дергал заросшую черной бородой щеку цивилизованного и сдержанного доктора, а плотно сжатые челюсти тоже не предвещали ничего хорошего. - Таааак… и какое отношение ВЫ имеете ко всему этому? - Это мой ребенок. А я люблю вашу жену… давно… Резкий удар в лицо вышиб Джонсона из кресла, перевернув кожаную мебель с грохотом на пол. Молниеносно вскочивший Хайт, тяжело дыша, стоял за столом, который разделял их, и глядел на лежавшего мужчину. Роберт, вытирая кровь с разбитых губы и носа, медленно начал подниматься, моргая, чтобы избавиться от звездочек, мелькающих перед его взором после сильного удара. - Мне жаль… но это правда… Спенсер шагнул из-за стола в единственном желании свернуть шею человеку, который сломал его жизнь. Вот так сразу. Жестоко. Разрушил веру и наполнил его жгучим чувством предательства близкого человека, но на шум в кабинет заскочила взволнованная помощница. - Мистер Хайт, у вас все хорошо? Девушка удивленно смотрела на поднимающегося с пола человека с окровавленным лицом и выходящего из-за стола ее босса. Она, в долю секунды оценив обстановку, даже не понимая причины, бросилась к хирургу, сдерживая его, чуть сжав предплечья и стараясь отвлечь на себя. - Сэр! Сэр! Сэр! Успокойтесь! Вы можете его убить… прошу вас, остановитесь… Спенс перевел мутный безумный взгляд на девушку и замер. Хотелось остановиться, не думать, не действовать… забыть… забыть… Он хрипло, с трудом выговорил каждое слово, сдерживая себя остатками разума цивилизованного человека: - Пусть! Он! Уйдет! Роберт поднялся на ноги и с жалостью посмотрел на мужчину: - Прости нас, ты этого не заслужил… но если ты не сделаешь тест, его сделаю я и заберу Анну, если она захочет… она слишком тебя любила, чтобы сказать тебе правду. Хайт зло и немного растерянно, что ли, посмотрел вслед ушедшему человеку, перевернувшему его жизнь… И вот вчера Спенсер наконец получил результат теста на отцовство. Всю неделю сомнения и отчаяние изводили, отравляли его душу. Он не ходил к жене, не в силах говорить с ней, видеть ее, слушать. Он отстранился от единственного друга, Боба, чтобы иметь силы в себе стойко ждать результата и не думать о подлом предательстве своей женщины. Просто ходил как робот на работу, выполнял операции и прятался в своем доме. О чем думать, когда выстроенные планы - правильные планы, хорошие планы жизни рушатся? Медленно, как башня из карт, рассыпаются, разлетаясь в стороны и оставляя просто груду обломков. Ненужную и тяжелую груду, завалившую вас с головой и погрузившую в темноту хаоса. Ты живешь по инерции. Продолжаешь жить, натыкаясь на осколки этих планов – детская… кроватка… счет в банке на имя сына… отголоски счастья в ожидании долгожданного момента, а потом что? Ничего. Пустота. И в один прекрасный момент упираешься в стену, чтобы лупить ее от злобы и отчаяния, пытаясь справиться с разочарованием. Мужчина помнил, как, получив бумаги, в которых, естественно, ни один ген не указал на его причастность к отцовству, зашел к жене. - За что, Анна? Я бы понял… Женщина, глянув на листки и суровый вид мужа, поняла все. Она закрыла лицо руками от стыда и страха, в тоже время чувствуя секундное облегчение, что наконец-то все открылось. Она с печалью и раскаянием подняла взгляд на человека, который всегда берег ее, и которому она обязана практически всем. - Прости, я не могла… не хотела так поступать с тобой, но так случилось… прости… - Молчания не прощу. Хайт развернулся и быстрым шагом покинул палату. А потом он практически сбежал из больницы, словно сам дьявол следовал за ним по пятам и смеялся в затылок: «как тебе моя шутка? нравится? нравится? ты хотел быть счастлив? не выйдет… не выйдет…» А потом был бар, и безумное желание накачаться спиртным и сдохнуть там же за стойкой. А потом гей-клуб и красивые обнаженные мужские тела, напоминающие о своем решении. А потом дом, бутылка виски и желание окунуться в виртуальный кусок счастья. Почитать сообщения, вспомнить человека, который был честен и открыт, который хотел быть просто рядом, а получил в ответ отказ. Жесткий пинок, выгнавший его из жизни, где мужчина не смог да и не захотел выделить ему место... Сейчас Спенсер, медленно идя в спальню по ступенькам, вспоминал, как ночью зашел на сайт, как увидел циферки непрочитанных сообщений и чуть не заплакал от отчаяния, понимая тогда, чего лишился. Поглощая виски порцию за порцией, он вчитывался в каждое сообщение, погружаясь в воспоминания. Он с жадностью буквально проглатывал информацию об учебе парня, о его свиданиях, о его злости на него, о стремлениях, о поездках. В этих письмах был кусочек жизни, который мог быть их общим, но был только пустым текстом прошлого, когда-то произошедших событий, но, благодаря упрямству мальчишки, все же донесенных до него с помощью вот этих мини-писем. До него, который на самом деле не должен был решать один за них двоих, разрывая отношения лишь только своим мнением о будущем. Спенсер, зайдя в душ, оглядел свой кулак со сбитыми костяшками и вспомнил, как дошел до сообщения о Фрэнке. Он даже не мог читать от затопившей его мозг ревности и злобы на себя, на судьбу и на все вокруг. Да, он хотел счастья парню, но все же, читая о человеке, который чем-то походил на него самого, который заменил бы ЕГО, Спенса, и сделал парня счастливым – это понимание поднимало в душе первобытную ревность и обиду на несправедливость. Он помнил, как с рычанием раненого зверя метался по кабинету, сворачивая полки со стен, раскидывая стулья, папки, книги, опрокидывая шкаф, и со слезами безумия впечатывал кулаки в стену, глуша физической болью душевную, заполняя болью в руках пустоту в груди от вырванного сердца. Вспомнил, как потом сменивший истеричный смех утопил бутылкой виски, хлебая обжигающую жидкость прямо из горлышка. И, мысленно приговорив себя за то что заслужил это все, вернулся к компьютеру. - Читай, неудачник, и имей мужество принять возможный выбор и счастье твоего дорогого мальчика! А потом последнее - «Знай, я жду тебя!», вот так просто, честно, открыто. С верой в него и в них обоих. С заботой и беспокойством за него. Пара слов, вернувших ему лучик надежды. *** - Внимание, объявляется посадка на рейс 158 Феникс-Анкоридж, просьба всех пройти с билетами… Мужчина уверенно поднялся с сиденья, закидывая на плечо небольшую сумку, и быстрым шагом проследовал на регистрацию. Хайт был сосредоточен, взволнован, но решительно следовал к своей цели. Сообщения Рея вернули ему силы, желания, стремление все исправить. Сделать попытку. Построить новый план и, повернувшись спиной к обломкам прошлой жизни, проследовать в другую. Рискнуть. Спенсер уволился и после отправки своего резюме получил приглашение в государственную больницу «Alaska Regional Hospital» в Анкоридже. Согласие он не дал, ведь неизвестно, захочет ли он там остаться, но предложение ознакомиться принял. Он получил развод и сразу же купил билет на самолет. Мужчина не хотел ждать ни одного лишнего дня, не хотел сомневается «правильно-неправильно», а просто действовать. Не важно, ждут ли его там, но он просто был не в состоянии оставаться в Фениксе. Он не мог простить жене молчания, не измены, хотя и это было, конечно, неприятно, а именно молчания. Молчания в таком важном деле как ребенок и их семья. Он сломал жизни, свою и Рея, а она ломала свою и Роберта. И все из-за молчания и лжи. Зачем? Обоим это не принесло радости. Нет, жалости и понимания к их отношениям Хайт не испытал, он сам, получается, изменил, но все же ребенок это не просто секс, и он злился. Все равно злился и не мог видеть никого из них. Эгоистично? Конечно, но впервые в жизни мужчина посчитал, что с него хватит поступков, которых ждет от него порядочное христианское общество. Он хотел увидеть снег. Много снега. И Рея, который когда-то, смеясь, обещал завалить его в сугроб. Рей. Человек, ради которого стоило сделать шаг наперекор правильному образу жизни. Плюнуть на карьеру и начать все с нуля. Исправить. Постараться все исправить. Хайт глядел в окно самолета, машинально потирая опустевший безымянный палец, и мысленно просил «подожди немного… подожди меня… пожалуйста, подожди еще чуть-чуть…».