В поле серого цвета

Джерард считает, что Джулиан многое забыл о Корвине. Любого другого он заподозрил бы во лжи, в том, что тот лишь притворяется, будто забыл, а сам прекрасно все помнит — однако Джулиан никогда не умел хитрить, разве что в шахматах. А в случае с Корвином не смог даже этого. Есть в Арденах одно дерево — в той части леса, где все деревья стары и высоки, как армия лесных гигантов, что очаровывают и детей, и взрослых. Нет, оно не выше и не старше прочих — можно гулять по Арденам месяцами и не обратить на него внимания, если не присматриваться. Лишь подойдя ближе, разглядишь неровную, кривую букву, некогда вырезанную на нем. Впрочем, Джерард готов признать, что у него бы вышло не лучше. Кроме того, думается ему, буква на дереве выглядят так, словно вырезавший ее был слишком юн, чтобы уметь делать это как следует. В определенном возрасте даже в лесном гиганте видишь лишь нечто такое, что можно покорить. Для подростка это своего рода вызов. Все принцы Амбера крайне амбициозны: каждый хочет забраться на самое высокое дерево — или хотя бы просто выше, чем братья. Лишь Джулиан выбирал деревья не выше, а вровень с теми, что выбирали прочие. Должно быть, где-то есть и дерево, на которое взбирался Эрик — в ту пору, когда он еще стремился превзойти Корвина в чем попроще. Не в том, для чего нужны колюще-режущие предметы, и что, как боится Джерард, будет стоить одному из них жизни, а второму — ее смысла. Джерард не знает точно, кому придется хуже, но подозревает, что уцелевшему. Дерево Эрика затеряно в лесу, неотличимое от других. Дерево Корвина постигла бы та же участь — и, возможно, так тому и следовало быть, — если бы только Джулиан не оставил на нем отметку. Джерард видит в этом некую иронию. Ныне всем Арденским лесом владеет, бесспорно, Джулиан — и все-таки одно дерево в этом лесу, пока стоит, будет принадлежать Корвину, так как Джулиан вырезал на нем инициал брата. Джерарду интересно, знает ли вообще Корвин о существовании этого дерева. Возможно, Корвин и помнит о той партии в шахматы... а может, и нет. Все-таки скорее он вспомнит о ней, чем о дереве. Но на самом же деле ни то, ни другое неважно. Джерарду просто хочется верить, что Корвина волнует что-то еще, кроме борьбы за трон и вражды с Эриком, но порой он опасается, что принимает желаемое за действительное. Шахматы — игра, в основе которой лежат логика и разум, тщательное планирование и умение виртуозно менять тактику, когда меняется ситуация. Здесь нужно трезво смотреть на вещи — или хотя бы выбирать соперника не трезвее себя. Джерард однажды видел, как Рэндом играл с Корвином. Оба были в равной степени пьяны . Оба сдавали позиции так стремительно, словно целью игры было выяснить, кто быстрее потеряет все фигуры. Жерард помнит, как они играли — но не результат партии. Шахматы — игра, которая подходит Джулиану идеально, а Корвину — скорее нет, чем да. Джерард знает, что когда Корвин подарил Джулиану великолепный набор шахмат ручной работы, он не собирался с играть с братом. В лучшем случае это был дар продуманный — и в то же время недальновидный: в Амбере нет недостатка в шахматистах, но никому и в голову не пришло бы причислить к ним Корвина. В худшем же случае — хотя Джерард не думает, будто Джулиан мог бы усмотреть в поступке Корвина такой смысл, — подарок был способом сказать Джулиану, чтобы тот оставил брата в покое раз и навсегда. Джерард считает первый вариант более вероятным, но когда речь идет о Корвине, трудно сказать наверняка. Корвин остается к игре безразличным, тогда как Джулиан с головой погружается в нее — лишь идея создания идеальной лошади, единственной достойной носить его, однажды так же его захватывала. Однако тогда Джулиан был моложе и до некоторой степени был идеалистом. Когда Джулиан впервые предлагает Корвину сыграть, тот лишь смеется и качает головой, уверяя, что бой был бы слишком неравным, учитывая репутацию Джулиана. Для Корвина это необычный ответ — ему не свойственно отступать. Корвин никогда не отличался осторожностью. Джерард играл с Джулианом несколько раз и нашел его сильным соперником – возможно, слишком сильным. Джулиан никогда не предлагал ему сыграть еще раз, вероятно, чувствуя, что Джерард не желает участвовать в состязании, в котором вряд ли победит. Ни один из принцев Амбера не любит проигрывать, а Джерард, в конце концов, в не меньшей степени принц, чем Корвин. Однако ни один из принцев Амбера не может отклонять вызов бесконечно долго — и Джулиан, наконец, получает то, чего хочет. Джерард, пожалуй, мог бы предсказать результат, если бы не поленился подумать как следует. Кое-кто из принцев Амбера может пережить поражение с достоинством, но не Джулиан и не в тот день, и это, как полагает Жерард, даже хуже, чем проигранная партия. Корвин же лишь рассмеялся и подал Джулиану еще бокал вина — вместо того, что брат выплеснул ему в лицо. И этот смех, и жест — все было как соль на рану, что лишь усиливает боль, но не очищает и помогает в исцелении. Джулиану не стать ровней Корвину. Превзойти его Джулиан никогда не стремился, но быть равным — да. Вот только если равный выплескивает тебе в лицо бокал вина — это не повод для смеха. Пожалуй, между друзьями подобный поступок еще простителен — но Корвин и Джулиан никогда не был достаточно близки, чтобы по-настоящему подружиться, они лишь родственники — два брата среди множества других. После поражения за шахматной доской Джулиан начинает проводить больше времени с Эриком — или, возможно, Эрик начинает проводить больше времени с Джулианом, видя в нем, как подозревает Джерард, не столько потенциального друга или союзника, сколько того, кто в нужный момент поддержит именно его, а не Корвина притязания на трон. Что ж, Корвин всегда труднее заводил друзей, чем врагов или союзников из числа врагов его врагов. Этот способ держать ситуацию под контролем был своеобразным, но достаточно действенным, чтобы баланс сил не слишком быстро менялся в пользу Эрика. Перемены произошли только после исчезновения Корвина, и даже тогда для этого потребовалось много времени. Поговаривают, что к исчезновению Корвина причастен Эрик, но сам Джерард считает, что Джулиан — гораздо более вероятный подозреваемый. Не идеально подходящий, конечно, но, скорее всего, именно он, а вовсе не Эрик в ответе за случившееся с Корвином — возможно, за его смерть. Убийство принца Амбера — слишком тяжкое преступление, чтобы сойти кому-либо с рук, а Эрик амбициозен. Это Джулиану почти нечего терять, и именно он мог затаить обиду. Однажды Эрик вышел из себя и спросил Джерарда, уж не думает ли тот, что это он, Эрик, убил Корвина. Это был довольно прямолинейный вопрос, пожалуй, даже слишком прямолинейный... Но Джерард понимал, что если бы вопрос был сформулирован менее жестко, осталась бы возможность солгать в ответ, а он всегда старался лгать как можно меньше. Когда несколько дней спустя Джулиан задал ему тот же вопрос, Джерард ответил ему точно так же, как в первый раз: "Никаких доказательств этому нет". Для Эрика такого ответа оказалось недостаточно, но Джулиан неожиданно остался им вполне удовлетворен и, задумчиво и медленно кивнув, сменил тему. Они больше не заговаривали о Корвине вплоть до его возвращения, а когда тот вернулся, было уже слишком, по мнению Джерарда, поздно обсуждать, что же и по чьей вине случилось, — слишком много времени прошло, слишком многое изменилось. И все же, пусть Джулиан и забыл о Корвине многое, но того, чего Корвин никогда не знал о брате и не понимал в нем, было куда больше.