Всё не так,как нам кажется или как мы нашли счастье

От лица Андерса. Я не нахожу себе места. Вот уже четыре дня, как Анабель не выходила из особняка. Мне страшно, я боюсь за нее. Сможет ли Хоук выстоять, сможет ли побороть себя, сможет ли смириться со смертью матери… Представляю… хотя нет, мне не представить, что она сейчас чувствует. Ее отец, Бетани, Карвер, а теперь и Лиандра… все погибли. У нее больше никого не осталось. Все случилось слишком неожиданно. Мы и не подозревали, что тот маг все еще жив. Наивно полагали, что устранили убийцу еще несколько лет назад. Мы не могли знать… До сих пор я помню это ужасное зрелище. Лиандра двигалась навстречу Анабель, словно марионетка, управляемая своим хозяином. Ее тело было устлано небрежно выполненными длинными швами, соединяющими куски кожи и части тела. Кровь еще выступала в некоторых местах соприкосновения. Бледная в синеву кожа и стеклянные глаза, полные слез и печали, такой я последний раз увидел Лиандру. Но больше, чем это меня шокировало только состояние самой Хоук. Я никогда не видел ее такой, никогда не мог себе представить, что наш невозмутимый лидер станет настолько слаб перед лицом горя. Ее глаза…Создатель…они до сих пор мне видятся во сне. Она не кричала, не злилась, Хоук просто сидела с матерью на руках, уставившись вглядом, полным сожаления, грусти и боли, в одну точку. Тогда я впервые видел ее слезы… Анабель всегда могла вытерпеть любую боль, лишь поморщившись и смачно выругавшись вслух. Но смерть матери была последней каплей в череде неприятностей ее жизни. Она сломалась… Мне никогда не понять ее чувств, ведь с самого детства я рос в Круге. Все воспоминания, впечатления и эмоции никогда не были связаны с родными. Их я просто-напросто не помню. Но Хоук… она росла в семье. Девушка привыкла быть в окружении дорогих ей людей, привыкла защищать и заботиться о них. А теперь она вдруг лишилась всего этого. Потеряла все, что ей было так дорого. И сейчас, я уверен, Анабель не просто страдает, она винит себя за то, что произошло с матерью. И мне так хочется утешить ее, так хочется сказать, что она не могла ничего сделать. Что это не ее вина. Единственным моим желанием сейчас является лишь успокоить ее, облегчить страдания. И я бы сделал все, только чтобы Хоук не было так больно. Невероятно, даже не верится, насколько любовь может быть слепой и беспощадной. И что только люди не делают ради нее. Хотя нет, это не любовь. Разве такие ужасные вещи могут быть совершены во имя такого светлого чувства? Любовь дарит счастье, спокойствие и блаженство, в тоже время бурю эмоций и переживаний, она меняет человека. Но если человек изменился так, если он причиняет боль и страдания другим, ради достижения своей цели – это уже не любовь, а он уже не человек. Но Анабель вряд ли интересуют мои мысли по поводу морали и любви. Я не знаю, что сказать ей, если все-таки решусь войти в ее поместье. Не знаю, как вести себя, чтобы не сделать еще больнее. Ведь даже когда мы уже понимали, что Лиандру не спасти, она надеялась…до последнего верила, что ей удастся успеть. И теперь надежды Хоук канули в Лету. Мне нужно сказать ей хоть что-то, иначе я сам сойду с ума. Нам всем нужно было сказать ей хоть пару слов тогда. Мы должны были утешить Анабель. Но никто и слова не вымолвил, увидев, в каком она была состоянии. От лица Варрика. Я снова останавливаю Блондинчика на пути к Хоук. Он уже не первый раз рвется к ней. Понимаю его, мне и самому тяжко осознавать, что я ничем не могу помочь. Но сейчас только она сама может во всем разобраться. Мы все смиренно молчим и ждем, когда она придет в себя и как раньше поведет нас в бой. Я, как и всегда, ободряю мага, говорю, что Хоук не сломить ничем, что ей просто нужно время. Хотя теперь и сам уже в этом не уверен. Никто из нас не знает, как лучше поступить в данной ситуации, никто не представляет, что будет правильным. Отправив Блондинчика обратно в Клоаку, впервые за эти дни, решаюсь сам пойти к девчушке. Вот я уже у порога, глубоко вдыхаю воздух и открываю дверь. Меня встречает Орана. Приветствую ее, спрашиваю о Хоук. Эльфийка лишь качает головой и опускает глаза. Значит, она так и не выходила из комнаты. Так девчушка и себя в могилу загонит. Надо срочно что-то с этим делать. - Хоук, - подходя к двери ее комнаты, зову я напарницу. В ответ тишина, ни шороха, ни звука, ничего. Насторожившись, прислушиваюсь, зову снова, не отвечает. Достаю из кармана отмычку, пару раз прокручиваю ее в замочной скважине, раздается щелчок. Дверь со скрипом отворяется, впуская меня в темную комнату, занавешенную плотными шторами, не пропускающими ни единого лучика света. Я, осторожно ступая, нащупываю свечу на письменном столике и кое-как зажигаю ее. Потом нахожу еще пару таких же на стене. Теперь комнату застилает полумрак. Замечаю сидящую на полу Хоук. Я подбрасываю поленья в камин, раздуваю, не спеша подхожу к кровати и сажусь позади девушки. Впервые за все время нашего знакомства вижу ее такой, впервые я не могу подобрать слов. Сам Варрик Тетрас – лучший шутник и талантливый писатель сидит и растерянно мнется, перебирая все возможные фразы. Состояние Хоук выбило меня из колеи, да не только меня, всех нас. - Хоук, - произношу я каким-то неестественным голосом и интонацией. Она молчит, даже не шевелится. - Послушай, Солнышко, нельзя так, мы все за тебя переживаем. Нет, слишком просто, сейчас девчушка даже не услышит этих слов, не то чтобы их еще и понять. - Хоук, ты теперь стала выглядеть мрачнее Блондинчика, - усмехаюсь я, но тут же замолкаю. Она продолжает смотреть куда-то в одну точку, теребит медальон матери в руках. Что я делаю? Пытаюсь шутить? В такой момент ей не до шуток. Но это всегда помогало. Чтобы не случилось, я всегда мог рассмешить ее. Привык общаться с ней именно так. Но сейчас ей не нужно моих шуток, а мне не нужно пытаться подключить фантазию. Эх, Варрик, Варрик, не будь идиотом! Просто скажи ей, что думаешь и чувствуешь на самом деле. - Прости… Хоук. Мы ничего не смогли сделать, и… - Вы не виноваты… - Хриплый голос девушки прерывает меня. - Виноваты, мы должны были поспешить. Ты говорила нам, ты переживала незря, но мы до последнего не верили. - Лишь я… От каждого ее слова мурашки бегут по коже, словно это не наша хохотушка Хоук. Будто это безжизненная и бесчувственная кукла. В ее голосе не ощущается ничего, полное отсутствие каких-либо эмоций. - Хоук… - Лишь я виновата. - Прекрати, ты ничего не могла сделать! - Варрик, я должна была ее защищать. Голос Хоук дрогнул, и она сильнее сжала серебряный медальон. - Должна была беречь ее, это было в моих силах. Но когда все случилось, я оказалась совершенно бесполезной. К черту мне эта магия, если я не могу спасти дорогих мне людей?! Магесса повысила голос, и я почувствовал ту боль и печаль, то горе, что она держала в себе. Так-то лучше, Солнышко, выплесни все это и тебе станет легче. - Я обещала Бетани, обещала самой себе, что буду заботиться о маме. А теперь не уберегла и ее. У меня никого больше не осталось, Варрик. - Осталось. У тебя остались мы, Хоук. Твои друзья не бросят тебя. Теперь мы твоя семья. - Это не то… Сколько горечи в этих словах. Я не обиделся, меня это не задело, ведь было понятно, что девчушка права. Как бы мы не были дороги ей, как бы она к нам не относилась, мы никогда не сможем заменить ей настоящую семью. Аведь раньше подобные фразы срабатывали. Хоук, и правда, дорожит нами, но этого не достаточно. Мне так хочется поддержать ее, сказать что-нибудь, что вырвет ее из этого состояния. Но, похоже, у меня больше нет козырей в рукаве. Я давно уже понял, что Хоук стала для меня и для всех нас чем-то большим, чем просто друг и предводитель. Она всегда была связывающим звеном между всеми нами. Ведь если бы не она, то все мы никогда бы не встретились… Девчушка столько раз помогала каждому из нас, не раз спасала наши жизни. И теперь вряд ли кто-то из нас мыслит жизнь без нее. Магесса стала неотъемлемой частичкой меня и остальных, а теперь она отдаляется, и это пугает меня еще больше. До нее моя жизнь была скучным существованием, и я не хочу возвращаться во времена без Хоук. - Мы не сможем заменить тебе семью, но это не значит, что мы не сможем быть рядом. Мы поддержим тебя, сделаем все, чтобы ты не чувствовала себя одиноко. - Варрик, ты так и не понял? Хоук подняла на меня свои заплаканные стеклянные глаза. - Не понял чего? - Быть рядом с вами еще больнее. Мне страшно, Варрик. Я боюсь, что если буду ближе к вам, то вы тоже пострадаете. Как ты не понимаешь?! Все, кем я дорожу, все вокруг погибают. Я приношу всем только боль и страдания. Если кто-то из вас пострадает, я никогда себе этого не прощу. - Глупая, иди сюда, - спустившись на пол рядом с магессой, произнес я, притягивая ее к себе. Даже сейчас она все еще переживает за нас. А мне становится еще противнее от своей беспомощности. Глажу ее по голове, обнимаю. Складывается, да нет, уже давно сложилось впечатление, что Хоук, словно моя младшая сестренка. За нее я готов обидчикам горло перегрызть, да только и это сейчас не поможет. - Знаешь, я всегда хотел иметь вредную и непоседливую сестренку, которая вечно влипает в неприятности, да еще и меня за собой тянет. Хоук горько усмехается и всхлипывает, прижимаясь к моей жилетке. Миниатюрные плечики трясуться, и все ее тело содрогается от тихого, почти незаметного плача. - Как мне теперь быть? Как жить с этим? - Солнышко, перестань винить себя. Лиандра бы не хотела видеть тебя такой. Даже в последние свои минуты она гордилась дочерью. Пусть даже их всех теперь нет рядом, они все равно не перестанут любить тебя. Просто теперь они передали заботу о тебе всем нам. Больше Хоук не сказала ни слова. Не знаю, сколько я еще просидел вот с этой плаксой. Поленья в камине тихонько потрескивали, а маленькие язычки пламени будто замерли в одном положении. Мы молчали. Я наблюдал за Хоук. Только теперь я понял, что все это время магесса была такой беззащитной, но мы никогда не замечали этого. Какой бы сильной она не была, внутри все равно таился маленький ребенок, которому нужна была поддержка, забота и тепло. Но вместо того, чтобы дать ей все это, мы, не задумываясь, скидывали на нее свои проблемы. А она принимала это как должное, никогда не жаловалась и ничего не просила взамен. Она делала для нас все возможное, а что мы сделали для нее? - Хоук, он был здесь? – Спросил я, спутся какое-то время. И тут я увидел изменения. Девушка вздрогнула и поджала нижнюю губу. Мне показалось, что на пару секунд ее глаза снова стали прежними, выпуская чувства и эмоции сквозь непробиваемое стекло. Вся ее маленькая фигурка сжалась в комок. Мы оба знали, о ком идет речь. Значит, Фенрис в отличие от Блондинчика пошел к Хоук, несмотря на мои запреты. Что же произошло? Магесса снова вернулась в то состояние, в котором я нашел ее с утра. У меня еще были дела и мне, скрипя сердцем, пришлось снова оставить Хоук одну. И первым делом в моем списке - было поговорить с эльфом. Почему-то мне пришло в голову, что только он сможет хоть что-то сделать в данной ситуации. И если не сможет он,то не справится уже никто.