Bitterkeit

Сентябрь подкрался к нашим окнам, стучась в окна дождем, чтобы впустили в свои жизни. А мы закрывали окна. А мы с сожалением оглядывались, словно говоря: «Прости». Словно и правда жалели о чем-то. И дождевые тучи не сдерживали своих слез, надеясь на поддержку людей, которые только и прятались под зонтами. Тогда, в сентябре, пришла ты. Надо сказать, удивила. Я даже испугался. Нет, не так — я реально испугался. Ты стояла у входа в нашу комнату, облокотившись спиной о стену, внимательно глядя на меня. И ухмылялась. Я думал, что схожу с ума. А ты стояла, не смев пошевелиться. Распущенные волосы спадали на плечи; на тебе было то самое красное платье, в котором ты выходила на сцену, все как обычно. Ничего, казалось, не изменилось в тебе. Но… откуда на твоей груди шрам? Заживающий шрам, но еще красноватый, 'красовался' между твоих грудей. Я только тогда заметил, что ты не дышала. А на руке был браслет, который я подарил тебе на день рождения. Этого не могло быть. Не могло. Да, точно. Ты мне мерещилась. Потому что когда я открыл глаза, тебя не было. Исчезла, испарилась, растаяла в воздухе. Тебя не было. Тогда я испугался еще больше. Упав на кровать, я провел ладонью по лбу, стирая пот. Этого не могло быть. Этого не было. * — Крис, слушай, ты странный какой-то, — Вики сидела на моих коленях. Ее короткие алые покрашенные волосы [были не такими как у тебя] касались моей груди. Ее глаза интересом и беспокойством взирали на меня, стараясь найти ответ на вопрос в моих глазах. Но… она не умела. Нет. И я знал, то никогда не научится. Констанс стоит у окна. В руках она крутит пачку сигарет, не решаясь почему-то закурить. Задумчивый взгляд устремлен в окно, туда, за стекло. Вглядывается куда-то в ночь. Настолько заинтересованно, что не замечает Кристиана, зашедшего в комнату. Только спустя несколько минут почувствует его, обернется и улыбнется. Она все видит, он знает. У нее феноменальное зрение. У нее феноменальное сердце. Никто не видит людей так, как она. Никто. Только она. Она только его. Она навсегда только его. — Все в порядке, — и она не увидела, как я соврал. Она никогда не сможет увидеть. Она — не ты. Поэтому, улыбнувшись, Вики наклонилась и поцеловала меня. У нее [другие губы], все такие же испуганные глаза, но она улыбалась. * Ты снилась мне. Снилось, как я прижимаю тебя к себе, вдыхаю запах твоего парфюма, перебираю красные волосы, целую губы. Ты и я. Я знал, что это все снится. Я боялся просыпаться, боялся упустить. Но ты приходила вновь. Я, наверное, сошел с ума. * — Кристиан. Это — первое, что ты произнесла за последние месяцы. Ты снилась мне уже несколько месяцев, изо дня в день, каждую ночь ты приходила ко мне. Я ждал ночи, ждал, ждал тебя. Твои губы, твое горячее тело. Но я не ожидал снова услышать твой голос. Не ожидал. Нет. Помню, как Гордон застал меня в слезах. * Тогда выпал первый снег. Первый снег [без тебя], который я увидел с другого ракурса. Странно звучит, наверное. Но никогда я так не ненавидел его. Каждая снежинка напоминала о тебе. Такая же холодная, но тающая в руках. Такая же неповторимая. А снег падал. И ты стояла рядом. Ты улыбалась и плакала. Слезинки катились по твоим щекам, норовя замерзнуть на них, но они были слишком горячими. Ты была почти настоящей. И слезы — они были настоящие. Я чувствовал их соль, целуя твое лицо. Но ты не останавливалась, лишь уткнулась в мое плечо, трясясь. Твои плечи тряслись. Ты казалась такой хрупкой, что…я боялся разбить тебя. — Крис, — шептала меж всхлипов. — я люблю тебя, Крис, слышишь? Это был не сон. * Ты приходила ко мне. Была рядом почти всегда. Ты почти всегда улыбалась. Но все думали, что я чокнутый. Они не видели тебя. Я свихнулся на тебе. Я сходил по тебе с ума. Я был помешан. Ты стала всем. Внезапно вновь появившись в жизни, ты перевернула только установившийся спокойный мир. Зачем? — Прости. — Рудерт. — Поль. — Я схожу с ума. — Я люблю тебя. Я чувствовал тепло твоей ладони, чувствовал твой запах. Но ты не дышала. Я не слышал биение твоего сердца. Оно было в другой. Ты с болью смотрела на ее грудь, когда она стояла рядом со мной, держа ладонь на шраме. Тебе было больнее, чем мне. Мы оба помешались друг на друге. Мы оба сходили с ума. * — Крис, ты не можешь уйти! — тушь размазалась, черные пятна под ее глазами растекались из-за потока слез. Вики плакала,[совсем не как ты], исцарапала ладони в кровь. Из-за меня. Ты из-за меня когда-то перестала улыбаться. — Ты… не поймешь. — Почему?! — Ты никогда… не станешь ей. — Крис, ее нет! Ее нет, понимаешь? Когда ты примешь это? Когда ты смиришься с тем, что она умерла? — Она жива. Она со мной, — я взял тебя за руку. Ты улыбнулась и сжала мою ладонь в ответ. — Крис… — Скарлет с ужасом смотрела на [нас], на меня. Она вмиг перестала плакать, лишь беззвучно открывала рот, хватая воздух. — Ты… свихнулся.. — Нет. Она здесь, рядом.. — Ты свихнулся на ней… Ты… ненормальный. Ты сошел с ума. Вики провела ладонями по лицу, тяжело дыша, еще раз оглядела меня и выскочила из комнаты. Я только сейчас заметил, что больше не чувствую твою ладонь. Ты испарилась. Что?