Темна цыганская ночь...

Тихий вечер туманом расстелился по просторному цыганскому городку, сгоняя яркие краски догорающего на горизонте солнца с верхушек брезентовых палаток. Между занавешанными различными цветастыми жилищами лишь одиноко бродил ветер, развевая пепел от потушенного костра, да лошади в конюшнях устало фыркали и изредка постукивали копытами. Небо запылало с новой силой, медленно осыпаясь миллионами звезд; а ленивый полумесяц плавно выплыл из-за августовских хмурых туч. В округе повисла тишина, словно цыганский городок разом вымер - ни плача маленьких детей, ни звонких песен и красивых речей. Но вдруг звенящую тишину разбил далекий стук копыт и неясные громкие выкрики. Ветер последний раз прошелестел у подножия многочисленных палаток и мелодичным звоном развеялся о старый амулет-оберег. В это же мгновение из самой большой и самой цветастой палатки резко вышел высокий и статный мужчина. Широкие плечи его были обтянуты лимонной шелковой рубашкой, поверх небрежно скрытой меховой жилеткой, темные штаны уходили в высокие сапоги из дорогой кожи. А за пазухой на ремне весел увесистый кинжал, весело позванивая о ножны. Настороженный взгляд цыгана устремился вдаль, откуда виднелись приближающиеся тени. Вслед за ним из палаток повысовывалось еще с дюжину любопытных лиц, мужчины и женщины разноцветной гурьбой высыпали на улицу, шепотом обмениваясь своим мнением и догадками. По мере приближения к владениям цыган неизвестных всадников, мужчина медленно продвигался к старым деревянным воротам, служившим скорее для обозначения границ, нежели для защиты и охраны. Шел он не торопясь, вальяжно ступая впереди всех по остывшей земле. И вот, наконец, около двадцати гордых могучих всадников остановились в нескольких метрах от цыгана. Из тени соратников чуть вперед на красивой черной лошади выехал совсем еще молодой светловолосый парень в форме. - Здравствуй, цыган! - громко и уверенно начал он. - В твои владения мы пришли с миром. - Здравствуй, солдат, - немного погодя отозвался мужчина, напряженно постукивая пальцами по ножнам. - Чем я могу помочь вам? Кто вы и зачем забрели в такую глушь? Чем мой табор обязан такой чести? - В королевстве намечается война, цыган. Тебе ли не знать... - юноша с уважением кивнул мужчине. - Мы ехали к границе, куда послал нас король. Да только не успели до наступления темноты добраться до нужных нам окрестностей... Не позволишь ли ты нам остановиться на ночь в твоем таборе, не накормишь ли нас, мудрый цыган? - Война... Как же, слышал. Южный табор уже попал под ее влияние, солдат. Не им ли на помощь вы едете? - Мы слышали о добровольческом цыганском отряде. К ним на подмогу отправил нас король, - блондин выпрямился в седле. - Тогда о чем речь? - мужчина вдруг широко улыбнулся, - Добро пожаловать! Гостями будете! - затем он обернулся в сторону своего притихшего народа, - Что же вы стоите?! Принимайте гостей! Накормите, напоите, спать уложите, коней в конюшню и сена им принести не забудьте! После столь пламенных слов барона люди разом оживились, засуетились, принялись открывать ночным путникам ворота, заводить их в палату. Цыганский городок словно наполнился жизнью и движением - тут и там со всех палаток неслись разнообразные яства и бочки с напитками, разжигались костры, нескончаемым потоком мелькали люди и лошади, раздавался смех и веселые разговоры. Среди этой пестрой толпы барон пробрался к светловолосому солдату, что разговаривал с ним, и сам лично пожал ему широкую ладонь. - Барон Восточного цыганского табора Гилдартс, - представился цыган. - Лаксус Дреер, сэр, - отдал честь парень, а его вороную лошадь взяли под уздцы два маленьких цыганенка и повели в сторону конюшен. Цыган хотел что-то сказать ночному гостю, но тут сзади за талию его обняла молодая цыганка, лукаво глядя блондину в глаза. - Что происходит, отец? - солдат чуть вздрогнул от ее сладкого голоска, который словно переливался на теплом ветру. - Кана, отведи этого молодого человека в мою палату ко всем остальным солдатам. Туда уже несут ужин, - мужчина тепло посмотрел на дочь. - А меня прошу извинить, я должен закончить важные дела. Надеюсь, к самому пиршеству успею. - Я тоже надеюсь, Гилдартс, - Лаксус еще раз радушно пожал цыгану руку. - Спасибо тебе и твоему гостеприимному табору. - Идем, - юная Кана ловко вильнула в сторону от отца и схватила широкую ладонь светловолосого солдата. И ему ничего не оставалось делать, как покорно идти вслед за цыганкой к самой цветастой палате довольно внушительных размеров. Перед самым входом в нее девушка вдруг обернулась к Лаксусу и дерзко улыбнулась ему. А затем мгновенно скрылась за многослойной тканью. Заглянув внутрь вслед за ней, парень непроизвольно раскрыл рот от удивления. Если снаружи палатка выглядела как громадное скопление цветастых платков, то внутри больше напоминала богатое убежище разбойника - брезентовые стены были увешаны самыми разнообразными и невиданной красоты мехами, боевыми трофеями, вроде острых кинжалов и катан, изысканными картинами и гобеленами. На полу тоже были раскиданы меха, в центре стоял массивный низенький стол из красного дерева, а вокруг него бесцеремонно валялись широкие подушки, обшитые бархатом. Дальняя стена оказалась заставлена полками со старинными книгами и картами, с потолка свисали керосиновые лампы, а в углу Дреер заприметил большой старинный глобус на позолоченных ножках. - Чего встал? - окликнула его та самая цыганка и юноша перевел взгляд на нее. На свету перед ним предстала невероятной красоты девушка, облаченная, как и положено, в многочисленные разноцветные юбки и легкий топ. Но если остальные цыганки, по мнению Лаксуса, нацепили эти юбки без разбору, то на дочери барона они смотрелись до безупречности изящно и складно. Приятные темно-синие и голубые тона юбок необычайно гармонировали с фиалковыми и алыми цветами топа, а также со смуглой кожей девушки. Густые шоколадные пряди волос спереди были заделаны в необыкновенную прическу, а сзади спускались до самой обнаженной поясницы. В ушах сверкали крупные серьги-кольца, все запястья просто звенели невообразимым количеством браслетов, даже на хрупких щиколотках сквозь юбки виднелись золотые и серебряные цепочки. - Ла... Лаксус Дреер, - вновь представился юноша, немного смущенно глядя в темно-сапфировые глаза цыганки. - Кана Альберона, - шатенка чуть поклонилась, изогнув губы в кривой усмешке. - Проходи к столу, солдат... - и она снова ускользнула от него. Блондин лишь усмехнулся ее проворности и не спеша двинулся к деревянному столу, за которым уже собралось немало народу. Во главе оставили место барону, поэтому Дреер расположился немного правее, вальяжно развалившись на бархатной подушке. Кана опустилась напротив него, весело болтая с другими цыганками. Пока несколько цыганят суетились около солдат, подкладывая им мяса и подливая терпкого вина, Лаксус разглядывал представителей Восточного табора. В глаза сразу же бросались их цветастость, энергичность и жизнерадостность. Они болтали без умолку, веселились, пели и яро обсуждали все на свете. Впрочем, такими были, наверное, все цыгане. Просто прежде молодому солдату они не встречались, и судить в целом об этом народе он не мог. Особое внимание парня, как и полагается, привлекал женский пол. Цыганки были очень красивыми и изящными, со смуглой кожей и темными волосами. Они рассматривали Лаксуса с не меньшим интересом, чем он их, многозначительно улыбались ему и строили свои прекрасные карие глазки, хлопая пушистыми ресницами. Через некоторое время к общему застолью присоединился и барон - Гилдартс лениво уселся рядом с Лаксусом и, наслаждаясь ужином, принялся расспрашивать его о странствиях и службе, о военных походах и положении в королевстве. Солдат открыто рассказывал обо всем, не замечая, как выпивает бокал за бокалом терпкого цыганского вина. Вскоре барон прекратил расспросы и позволил парню, наконец, немного расслабиться. Очередной раз приложившись к резному бокалу с дурманящим напитком, Лаксус принялся уже не стесняясь разглядывать пылких девушек, пока не наткнулся на сердитый взгляд сапфировых глаз. Кана хмуро смотрела на него, подперев прекрасное личико ладошками, на ее лбу пролегла глубокая задумчивая складка. Но тут же лицо ее прояснилось, а на губах заиграла хитрая усмешка. Цыганка вдруг подскочила с места, кидаясь в самую гущу цыганского ансамбля, что развлекал гостей на протяжении всего ужина игрой на гитаре и народными песнями. - Ну и кто же так играет? - звонко спросила она озадаченных цыган. - Кто же так поет? - Кана... - начал, было, возмущаться один из музыкантов, но Альберона махнула на него рукой, звякнув браслетами. - Макао! Играй! Играй же нашу, любимую... - властно воскликнула она. Девушки за столом лукаво переглянулись в ожидании чего-то. Музыканты принялись покорно перебирать струны на своих гитарах в такт хлопающей цыганке. А она уже присоединилась к небольшой группе танцоров, изящно взмахивая всеми своими юбками и покачивая бедрами. Песня звучала все веселее и веселее, звучание инструментов сливалось с побрякиванием тяжелых браслетов на руках танцующих цыганок, а мужской низкий голос пел о далеких краях и свободе, пылающей огнем победы... Но Лаксус не слушал. Он смотрел только на нее, на невероятно красиво танцующую Альберону. Она танцевала в самом центре, беззаботно улыбаясь каждому, ее шоколадные волосы водопадом распались из замысловатой прически и рассыпались по обнаженным плечам, а стройное тело по-кошачьи гибко двигалось под безудержную цыганскую песню. Шелковые одеяния струились по пленительным изгибам тела Альбероны, беснующимся океаном синих оттенков сливаясь воедино. Казалось, словно шатенка рождена была, чтобы вот так вот танцевать. Танцевать для него, для Лаксуса. Но вот прозвучали последние аккорды, и танцоры поклонились, а обширная аудитория зрителей взорвалась аплодисментами и свистом. Дреер на мгновение упустил из виду свою танцовщицу и теперь не мог найти ее среди разноцветной толпы. Хмурясь и пытаясь сфокусировать пьяный взгляд хоть на чем-нибудь, он вдруг почувствовал, как рядом с ним кто-то опустился на бархатную подушку и взял его бокал с недопитым вином. - Ты? - удивленно вскинул бровь солдат, обернувшись и обнаружив свою пропажу в паре сантиметрах от себя. - А кого ты ожидал увидеть? - Кана нагло отпила терпкий напиток. - Да я, впрочем, и не... А ты великолепно танцуешь, - он подался чуть ближе к цыганке и та, на его удивление, не отпрянула от него. - А я знаю, - она мучительно сладко провела языком по своей нижней губе, не отводя сапфировых глаз от лица солдата. Теперь ей выпал шанс как следует рассмотреть неожиданного гостя. Ее туманный взгляд неспешно скользил по светлым волосам парня, его серым глазам и белесому шраму в виде молнии. Он не просто не уродовал мужественное лицо юного солдата, он придавал ему некого шарма и загадочности. Кана любила красивых мужчин, как и любила разгадывать загадки... Простая ситцевая рубаха потрясающе смотрелась на широких плечах Дреера, и от него не укрылось, что цыганка нервно сглотнула при виде его оголенных ключиц. - Ты же Лаксус, верно? - она вновь обратила свой взор на его лицо. - Необычное имя для мужчины, рожденного в начале весны... - Что же тебе еще известно обо мне?.. - будь Дреер трезвым, его бы удивила осведомленность девушки. Но в нынешнем состоянии его волновала лишь ладонь шатенки, мягко поглаживающая его колено. - Хочешь, я тебе погадаю? - игнорируя вопрос блондина, лукаво спросила Кана. - Прямо здесь? - Лаксус склонил голову на бок. - Зачем же? - загадочно улыбнулась девушка. - Идем... И цыганка поднялась с нагретого места, увлекая за собой блондина. Они вместе принялись пробираться сквозь танцующую развеселую толпу к занавешанному пестрыми платками выходу, стараясь при этом не привлекать к себе особого внимания. Альберона мягко потянула парня за руку и они, наконец, выбрались из душной и шумной палатки. Казалось, что словно весь табор собрался в ней, а в остальном городке не осталось ни единой души. - Куда ты меня ведешь? - поинтересовался Дреер у уверенно вышагивающей впереди Альбероны. - Увидишь... - продолжала загадочно улыбаться она. Вскоре перед ними выросла палатка чуть поменьше той, из которой они сбежали, но не менее величественная и роскошная. Рукою отодвинув светло-бирюзовую ткань, Кана под звон амулета-оберега пропустила солдата внутрь. Ему не оставалось ничего, как наощупь ступить вглубь, стараясь рассмотреть в кромешной темноте хоть что-нибудь, а цыганка уже скользнула вслед за ним. Мгновенье - и небольшая комнатка тускло осветилась свисающими разноцветными фонариками. Лаксус удивленно выдохнул. Обитель шатенки резко отличалась от палаты ее отца. Не было в ней боевых трофеев и вычурных картин, большого разнообразия меха и прочего пафоса. Брезентовые стены оказались занавешанны бесконечным количеством фиолетовых и лиловых тканей, на полу раскинута большая и пушистая шкура белого медведя, а деревянные ступеньки в противоположном конце вели прямиком к громадной перине девушки. Немного оглядевшись, Лаксус заметил и пару полок с книгами, а также большой хрустальный шар, стоящий на чайном столике в углу. - Так ты гадалка!.. - осенило парня. - Ты сомневался? - раздался приглушенный голос цыганки в самое ухо Дреера. - Честно? Немного... - он медленно развернулся к девушке лицом, пьяно улыбаясь. Ее темные зрачки мгновенно расширились, а из уст вырвался томный вздох. Но цыганка быстро взяла себя в руки и обезоруживающе улыбнулась в ответ. - Совсем молодой солдат, отправляющийся на границу фронта... А дома ждет нелюбимая невеста... - Что еще скажешь обо мне? - Лаксус скрыл свое удивление за дерзкой ухмылкой, подходя к шатенке вплотную. - О-о-о, солдат, я могу сказать о тебе так много, но зачем?.. - Альберона театрально опустила глаза. - Неужели это тебе интереснее, чем будущее? - Не привык верить гадалкам. Но для тебя, специально для тебя, милая Кана, я сделаю исключение... - серые глаза Дреера горели каким-то недобрым, отчаянно пошлым огнем, а его распущенные руки уже обнимали обнаженную талию цыганки. - Ох, Лаксус... - выдохнула девушка, медленно отступая назад, к деревянным лесенкам. - Почему ты вечно убегаешь от меня?.. Ускользаешь, уворачиваешься... Это бесполезно, - он покорно шел за ней, чуть увеличив расстояние между разгоряченными телами. - Я знаю. От Судьбы не убежать, - она первая начала подниматься к кровати, - Но попытаться ведь следовало, не так ли? - Врешь. Обманщица!.. - он резко поддался вперед и они вместе упали на мягкую перину, застеленную тигровым мехом. - Ты специально... - Заманивала тебя? - расхохоталась Альберона, лежа под блондином. - Возможно. Ну так что, Лаксус? Что на счет будущего? - А валяй. Поверить не могу, что соглашаюсь, но давай. - Он аккуратно встал с девушки и уселся, прислонившись спиной к брезентовой стенке. Кана, предвкушающе улыбаясь, поднялась на ноги и развернулась к внушительных размеров полке, что стояла вплотную к постели. Для такого особенного гостя ей хотелось отыскать свои самые лучшие, самые любимые гадальные карты, на которых еще когда-то очень давно гадала ее мать. Поэтому тонкие пальчики перебирали книги, побрякушки, обереги, немалое количество других колод в поиске той самой. Альберона внимательно обыскивала полку за полкой, и когда на очереди оказалась последняя - верхняя, - она почувствовала, что Дреер стоит позади нее и крепко обнимает за талию. Хрупкие руки дрогнули, когда губы солдата дотронулись до нежной кожи плеча девушки, едва не ли выронив потрепанные гадальные карты. - Нашла... - тихо обронила она, прикрывая глаза. - Отлично, - Лаксус осторожно усадил ее обратно на перину, сам устраиваясь напротив нее. На его удивление Кана держала не только колоду, но и бутылку красного вина. - Начнем? - блеснув глазами, она бесцеремонно отпила прямо из горла. Когда бутылка цыганского вина оказалась в руках Дреера, Альберона принялась за дело. Измученные временем карты так умело тасовались в руках шатенки, что Лаксус не мог оторвать глаз и еле сдерживал свое восхищение. Через мгновение колода оказалась лежащей перед блондином, а девушка по одной принялась доставать и переворачивать карты. На них мелькали странные рисунки - загадочная брюнетка, яркий полумесяц, полный бокал, острая катана, боевой конь, извилистая дорога, улыбающаяся старуха в плаще, две стрелы... Альберона вытащила из колоды последнюю карту и негромко ахнула. - Что? Что там? - нетерпеливо заерзал парень, вглядываясь в карты. - Довольно интересно, - шатенка улыбнулась ему. - Слушай внимательно... С завтрашнего дня тебя ожидает дальняя дорога. Дорога на войну. Видишь две стрелы? - Лаксус кивнул, - Это карта победителя. А вот это, - она указала на рисунок старухи, - это сама Фортуна. Ты счастливчик... - А что же эти? - Дреер указал на те, которые девушка достала самыми первыми. - Они говорят о сегодняшней ночи, - сладко улыбнулась Кана. - Но больше всего меня волнуют не они. А эта, - он протянула солдату карту, выпавшую последней. Лаксус осторожно взял ее в руки, внимательно вглядываясь в лукавые глаза, изображенные на ней. - И... И что это значит? Чьи это глаза? - Это? Глаза самой Судьбы. Все в твоих руках, Лаксус. Все в твоей власти... - загадочно прошептала шатенка, легким взмахом руки собирая все карты обратно в колоду. - На данный момент в моей власти лишь одна привлекательная цыганка, - он подвинулся ближе к девушке. - Ошибаешься... - Альберона положила карты рядом с опустевшей бутылкой, а потом мягко погладила парня по колючей щеке. - Это ты в моей власти. - Почему ты абсолютно трезвая? - серьезно спросил Дреер, наклоняясь к самому ее лицу. - Потому что ты чрезмерно пьян, - судорожно выдохнула она прямо ему в губы. Лаксус криво усмехнулся. Цыганское вино было намного крепче традиционного, а он по своей наивности совершенно об этом забыл и позволил себе пару лишних бокалов. Но его мозг пьянило не столько вино, сколько эта горячая цыганка. Еще ни одна женщина не вызывала в нем такую бурю чувств и эмоций. Вглядываясь в ее темные глаза, казалось, целую вечность, он наконец очнулся. И сразу же властно притянул девушку к себе, впиваясь в ее губы жадным поцелуем. А она словно и ждала только этого - крепко обняв солдата за шею, Кана поддалась ему, отдала весь контроль над ситуацией его горячим губам. - Люби меня!.. - тихо прорычал блондин. - Люблю... Он осторожно посадил цыганку к себе на колени, до боли сжимая ее бедра, путаясь в ее бесчисленных юбках. Лаксус не любил тянуть долго, но Кане хотел доставить как можно больше удовольствия, поэтому принялся спускаться губами вниз по влажной шее, убирая с нее мешающие шоколадные пряди. Буквально зубами врезаясь в часто-часто пульсирующую жилку, пальцами блондин добрался до шнуровки на пышной груди Альбероны. Под власть его языка и губ попали и выступающие ключицы, и хрупкие плечи. Цыганке оставалось лишь запрокинуть голову назад и громко блаженно постанывать от пылких ласк... Темна цыганская ночь. Но самая темнота наступает лишь перед рассветом, уступая затем нежным лучам ласкового солнца. Далеко на востоке зарделась полоска зари, опаляя неяркими лучами верхушки притихшего леса. А в нескольких километрах от него сладко посапывал цыганский народ, наплясавшийся ночью. В предутренней тиши осторожно шелестел теплый ветер, позванивая амулетами-оберегами на палатках спящих цыган. И когда он настиг изящного оберега в виде луны и звезд, Лаксус Дреер лениво открыл заспанные глаза. Лежа на спине, блондин еще некоторое время вглядывался в брезентовый потолок, а в его тяжелую голову навязчиво лезли воспоминания о прошедшем вечере и ночи. В спальне было прохладно, сладкий аромат алкоголя выветрился, но не полностью. Казалось, что им пахнет даже не воздух, а шатенка, спящая рядом с солдатом. Дреер нежно провел ладонью по ее спине, скрытой легкой лиловой простынью, она лишь улыбнулась сквозь сон. Парень медленно сел, потирая виски. Ему еще предстояло взять себя в руки и собраться - чем раньше он и остальные солдаты отправятся в путь, тем лучше. Но сейчас он мог думать лишь о цыганке, так крепко спящей совсем рядом, под его боком. Утром она показалась ему еще более прекрасной. Но стоило ему только соблазниться приблизиться к ее припухшим от поцелуев губам, как шатенка сразу же открыла один сапфировый глаз. - Доброе утро, милая, - мягко прошептал Лаксус. - Я думала, что ты уже ушел, - чуть охрипшим голосом отозвалась она. - Думала, что... - Что воспользовавшись тобой, я просто так уйду и забуду? - лукаво улыбнулся блондин. - Я бы не смог... - Это все было так неправильно... Тебя дома ждет невеста, ты направляешься на оборону королевства, а я тебя больше даже не увижу... - Кана в ужасе закрыла лицо ладонями. - О чем я только вчера думала? - Обо мне? - солдат поцеловал ее нежные руки. - О тебе, - невесело усмехнулась она. - Альберона... - Лаксус вдруг посерьезнел, выпрямился. - Моя служба заканчивается через полгода. Ровно через шесть месяцев я поеду обратно той же дорогой, через табор твоего отца. И я заберу тебя с собой, ты слышишь? Кана медленно уселась рядом с парнем, придерживая шелковую простынь на груди. Ее удивленные сапфировые глаза уставились на него. - Что?.. Но... Как же... Лаксус! - Ты правильно вчера сказала. Я в твоей власти, Альберона. И я без тебя не хочу... - серые глаза уверенно глядели в ответ. - Глупый ты, Лаксус, - неожиданно расхохоталась шатенка, поднимаясь с постели вместе с простынью. Блондину пришлось прикрыться подушкой. - Я же цыганка, да еще и дочь барона. По нашим законам замуж я могу выйти только за цыгана, и отец уже заключил договор с родителями парня из Северного табора. И как бы я ни хотела, а я очень хочу!.. но ты не сможешь забрать меня, - она обернулась к расстроенному солдату. - Тебе нужно собираться, цыгане уже просыпаются. Я думаю, вас накормят перед дорогой. Где палата отца, ты помнишь, надеюсь. Я подойду позже... - и она кинула Дрееру его вещи. Одевался он быстро и молча, иногда исподлобья поглядывая на шатенку и отмечая про себя, что в простыне она смотрится не хуже, чем в разноцветных юбках. Также молча он вышел из ее палатки, не обронив и слова на прощание. Только бирюзовая ткань за ним закрылась, как Кана медленно опустилась обратно на кровать, вытирая ладонью противные слезы. На завтрак Альберона явилась с изрядным опозданием. Опустив глаза, она быстро прошла к столу, за которым весело переговаривались цыгане и солдаты, и уселась на свое место - напротив хмурого Лаксуса. Под пристальным взглядом отца она для приличия положила в тарелку кусок вчерашней свинины и придвинула ближе кружку ароматного чая, но стоило Гилдартсу отвлечься, даже не притронулась к еде. На ее душе тяжким грузом теперь лежало разбитое сердце молодого светловолосого солдата, что в упор смотрел на нее. Но вскоре кто-то из солдат поднялся и попросил подошедшего к нему цыганенка приготовить их лошадей. Все, кто были за столом, разом начали подниматься, выходить из душной палаты на улицу. Кана умудрилась самой первой прошмыгнуть на свежий воздух, скрываясь от чужих глаз. Впрочем, в начавшейся суете до нее никому не было дела. Пестрая толпа радушно прощалась с солдатами, напутствуя им удачу, прося передать привет Южному табору... Пока Гилдартс отвлекся на высокого брюнета в форме, Альберона осторожно пробралась к проверяющему крепление седла Дрееру. Он все еще был хмур, но мысли его уже витали далеко отсюда, на южных границах королевства. - Лаксус... - тихо прошептала цыганка, глядя в широкую спину солдата. Он сначала, было, замер, а потом как ни в чем не бывало продолжил свою проверку. Шатенка терпеливо дождалась, пока он закончит приготовления и обернется к ней. - Ну? - надменно спросил блондин, стараясь не замечать ее молящих глаз. - Удачи тебе, Лаксус, - она крепко обняла его за шею, прижимаясь своей щекой к его колючей. - Что ты... делаешь?! - он растерялся, не зная, как реагировать. - Я очень хочу уехать с тобой, слышишь? Но не могу, извини, - Кана мужественно держала себя в руках, - Несмотря на это, я всегда буду рада видеть тебя. Заезжай к нам еще, хорошо?.. - слезы застыли в ее сапфировых глазах. - Альберона... - вздохнул Дреер, прижимая к себе цыганку и целуя ее в лоб. - Ты моя, поняла? Только моя! - Лаксус!.. - возмущенно зашипела она, - Я же пытаюсь попрощаться с тобой, а ты!.. Но договорить ей было не суждено - блондин, лукаво улыбнувшись, прильнул к ее губам. Бережно скрытые от осуждающих глаз цыган черной лошадью цыганка и солдат не спешили расставаться. Дреер запустил одну ладонь в темные волосы девушки, второй поглаживая тонкую талию поверх лазурного шелкового платья. Через мгновенье Альберона первая отпрянула от него. - Береги себя, - сладко вздохнув, она коснулась губами его белесого шрама под глазом. - Только ради тебя, - с готовностью отозвался парень. - Но... - Люби меня, Кана! - Люблю... - Если забрать тебя я не могу... - на его лице заиграла хищная ухмылка. - Я выкраду тебя. В секунду в глазах цыганки пролетели ужас, отчаянье, испуг, непонимание, неуверенность, сомнение, надежда... В итоге она глянула на Лаксуса блестящими сапфировым счастьем глазами. - Я буду ждать, - едва слышно прошептала она в ответ. Легонько щелкнув любимую цыганку по носу, Дреер мигом влез на лошадь и поднял ту на дыбы. - Гилдартс! Мудрый ты правитель! - громко воскликнул он. - Спасибо тебе и твоему веселому табору за гостеприимство! - Заезжайте к нам еще! - послышалось со всех сторон, - Мы будем вам рады! - Я могу пожелать вам только удачи, солдат. Пусть Великая Фортуна сопровождает вас в вашем нелегком пути, - барон чуть поклонился солдатам. Лаксус последний раз глянул на Кану - она стояла немного поодаль от отца, у самых ворот, и с вызовом смотрела ему в ответ, гордо выпрямив спину. Подмигнув ей, блондин развернул свою вороную лошадь и галопом помчался прочь - навстречу поднимающемуся солнцу. Остальные с громким свистом поскакали за ним, а цыгане долго еще махали им вслед разноцветными платками... Альберона громко выдохнула, когда светловолосый всадник скрылся за горизонтом. Но она-то точно знала, что через пару месяцев они обязательно встретятся вновь. Ведь от Судьбы не убежишь.