Последний шаг

      Я никогда от них не убегу. Они будут преследовать меня до конца моей жизни. Бесплотные, невидимые, прозрачные призраки погибших от моих рук людей. Они не дадут мне жить спокойно. Найдут меня, где бы я ни спрятался. Ни за что меня не оставят. Нет, только не они.       Я просыпаюсь по ночам от холодного шёпота десятков людей, которые интересуются, почему я обрёк их на уход из жизни. «В чём мы виноваты, Джерри?» Я не могу обратиться к кому-нибудь за помощью. «Ты монстр, Джерри». Что я скажу? Мне преследуют призраки моих жертв? «Знаешь ли ты, каково это – получить нож в сердце?» Меня посадят, чего допускать нельзя. Я сойду с ума. «А пытался ли ты оторвать от своего горла сильную руку?» В первую же неделю. Буду лезть на стены и орать на призраков. Остаётся только жить с этим.       Сколько призраков меня преследуют? Десятки? Дюжины? Четверти сотни? Я не знаю. Хотя, отчётливо я различаю четверых.       Писклявый и докучливый женский голос принадлежит моей девушке. Бывшей, разумеется. Капризная, надоедливая блондинка. «Как ты мог, Джерри? Я же тебя любила! Как ты мог так со мной поступить, любимый?» Любила она, конечно. Что она любила? Симпатичную обложку или печальное содержание? Я помню, как из её глаз ускользала, столь драгоценная жизнь, когда в лёгких не оставалось воздуха. Безмозглая и безжизненная, но все же красивая кукла. Интересно, как она выглядит сейчас? Такая же, как была, или гниющая и противная, как её разум? Если таковой имелся.       Резкий, озлобленный, почти истерический бас – мой лучший друг. «Что ты творишь, Джер? Давно ли ты с дуба рухнул? Зачем ты это делаешь? Десятки раз! Зачем, Джер?» Он был единственным близким мне человеком, но любил прикапываться к каждой мелочи. Я не выдержал. Я смотрел на кровяные разводы, образующие причудливые узоры на его новенькой рубашке. Нож для разделки мяса попал прямо в сердце, он не мучился. Первый раз, когда я пожалел о содеянном.       «Джерри, мне было больно! Джерри, ты плохой! Я всё расскажу маме! Она тебя накажет!» Детский голос младшего брата надоедает больше всего. Постоянно жалуется и ревёт. Никак не смирится с уходом в мир теней. Ему было пять лет. Подсыпать яд в чай с двумя ложками сахара – нет ничего легче. Его сухой кашель, попытки ухватиться за жизнь приносили удовольствие, которое невозможно забыть. Скрюченное маленькое тельце, кровь во рту – вот картина моего ликования. Самая первая.       Глубокий, вдумчивый низкий женский голос доводил меня до мурашек. «Джереми, я твоя мать. Я тебя родила. Зачем ты со мной так, Джереми?» Мама всегда заставляла меня чувствовать себя виноватым. Не в этот раз. Брызги её крови расплескались по всей спальне. Она меня предала, я поступил с ней ещё хуже. Не надо было связываться с сомнительным «джентльменом из банка». Да и с моим покойным отцом тоже. Тогда бы не родился такой монстр, как я. Я не убивал отца. Честно.       Вдруг появился новый голос. Звучный, нежный, невинный женский меццо сопрано. Он принадлежит безумно красивой молодой девушке. Её тёмно-русые волосы, глаза цвета незабудок околдовали меня. Она доверилась мне. Попросила защитить от хулиганов. Разве мог я ей отказать? Разве хоть кто-то в силах отказать такому хрупкому и чистому существу? Она положилась на меня, абсолютно незнакомого парня, только из-за добрых глаз. Она не знала, какого выродка они скрывают. Я жестоко её подставил. Задушил в грязном подъезде совсем недавно. «Почему ты меня убил? Чем я тебе навредила? У меня могла быть счастливая жизнь. Разве я заслужила такой смерти?» Нет, конечно, не заслужила.       Я стою на крыше небоскрёба. Какое чистое и красивое небо. Тысячи звёзд сверкают, как безупречно огранённые бриллианты. К сожалению, из созвездий я могу определить только малую медведицу. Почему её назвали медведицей? Это же просто ковш! Ночной город с огромной высоты с тысячами фонарей, светящихся вывесок и пустыми улицами кажется абсолютно безмятежным. Хочется просто сделать шаг и взлететь. Никто не услышит моего крика, просто потому, что его не будет. Никто не увидит ночью летящую вниз фигуру. Когда утром дети пойдут в школу, увидят парня с переломанными костями в луже тёмной крови, испугаются, закричат, побегут к родителям, вожмутся в их объятия. Я буду просто за этим наблюдать и усмехаться. Моя последняя шалость. Когда будут обследовать мой труп, найдут в правом кармане записку с одним предложением: «Я убил их всех».       Шаг сделан. Мимо вверх проносятся этажи, где мирно спят ни о чём неподозревающие люди. Ветер бьёт в лицо с бешеной силой. В лёгкие проникает свежайший ночной воздух. Последнее наслаждение. Сильнейший в жизни удар обрезает мою жизнь. Теперь все призраки свободны.