Весьма неожиданно

Блестящая капля упала с потолка и приземлилась в небольшую лужу. Тишина. Неестественная, гнусная, тяжелая тишина, что сводила с ума и не давала никому пошевельнуться. Казалось, что голова вот-вот лопнет от потока мыслей и от этого молчания, однако горькие слова все же сорвались с губ Наруто. — Я всё прощу. Мы убежим подальше от этих правил и деревень, — хрустальные и холодные слезы лились с небесно-голубых глаз, которые, казалось, стали еще более глубокими. Наруто старался взять себя в руки, однако мысли, что он никогда не увидит своих детей, убивали его. — Пожалуйста, вернитесь. Тихо, сзади к Узумаки подошла Саске. Она положила свою руку на плечо напарника и сжала ее. Забывая, что она только что сражалась, что они посреди боя и то, что ее враги напротив, Учиха опустилась на колени и обняла своего командира, уткнувшись лицом в крепкую, большую спину друга. Нет, она не плакала, не сердилась и не умоляла. С ее искусанных, алых губ вырвалось только: «Прости». Наруто сильнее прижал к себе Кисаме и посмотрел в потолок, где как раз собралась падать капля. Сон, это только сон. Сейчас он проснется один в холодной большой кровати, встанет и спустится на первый этаж. Его негромкие шаги пройдут луной в пустом доме, он скажет «доброе утро» и откроет окно в кухне, глядя на силуэты всех хокагэ на горе, и горько улыбнется. Всю жизнь он мечтал, что бы его лицо было там, чтобы не быть одиноким, что бы идти улицей и понимать, что в глазах жителей не страх и ненависть, а надежда и уважение, нужда в нем. Тот самый паренек с демоном внутри. А это все сон: эти дни, эти разговоры, дети… Ведь как великие акацуки могут стать детьми, Саске прижиматься к нему, а маленький убийца так нежно обнимать? Бред. — Это все бред! — вскрикнул блондин, отчего все словно проснулись, — я ведь… всего-то хочу не быть одиноким. Я слишком много прошу? — парень перевел взгляд на главаря организации акацуки, — я… что, эгоист? — луна прошла в помещение через окно, — ответь мне, Пейн! — Ты сошел с ума, — с презрением, холодно ответил ему он. — Это так забавно, — на белом лице появилась улыбка, ее даже не скрыли длинные волосы. Орочимару прижал палец к лицу.  — Ох, простите, я помешал воссоединению семьи? — с наигранной жалостью поинтересовался он. — Нет, что ты, — рыжеволосый перевел взгляд и безразлично посмотрел на змея, — я рад тебя видеть, ведь, тогда, я могу так, — поднимая руку, Пейн направил ее на санина. С легкостью были сложены непростые печати. Из ниоткуда взялись железные прутья, которые бы еще самую малость и пронзили хрупкое тело Орочимару. Однако, он, как и положено санину, уклонился, хотя и с трудом, отскочил. — Итачи, выполнять! — приказ был четкий, строгий. — Да, — как всегда кратко послышалось от Учихи старшего, который растворился на тысячу черных перьев. В помещении на стенах начали создаваться кровавые символы. — Я так тебе благодарен, потому что ты показался, ведь тогда мне не нужно за тобой идти, — голос Пейна был холоден, но строг. Чувствовалось, что этого он хотел давно. — Что ты… — Орочимару хотел встать, но почему-то не смог. Он переглянулся и увидел, что его тело окутано в прозрачные, наполненные чакрой нити. Они вели к железным прутьям. — Ты же не… — правитель страны Звука осекся, когда в комнате раздался хлопок и вместо Пейна стоял маленький Сасори. — Что происходит? — все же договорил. В комнате послышались еще хлопки, все акацуки стали обратно детьми, а Кабуто превратился в маленького рыжеволосого паренька. Понимая свое положение и то, что подчиненный уже, наверное, мертв, Орочимару оскалился. Нити начали рваться. — Готово, — сказал маленький Итачи, формируясь из перьев назад в себя. Санин напрягся и еще сильнее начал выпускать чакру, чтоб ею оборвать нити, однако силы, словно, покинули его. — Ах, пока мы не ушли, — Пейн медленно подошел к Орочимару и присел. — Мы заблокировали всю чакру и умение. Осталось только одно дзюцу, которое здесь работает и это не твое. — Маленькое лицо налилось детской радостью. — Никто и никогда не сможет обмануть акацуки и остаться безнаказанным. Ничего личного… — Стой… — прокричал владелец этой пещеры, когда увидел, как Пейн уходит. Герои-спасители, что пришли спасать детей недоуменно смотрели на происходящее. Самым быстрым, кто пришел в себя был — Сакур, он уже придумал кучу вопросов, как его схватил за руку маленький, светловолосый мальчик, и, посмотрел внимательно своими пурпурными глазами. — Пофви, Возовенький чувик. — Я не… — не успел сказать он, как почувствовал, как земля под ногами уходит, а он проваливается куда-то. Тело прожгла дрожь, в глазах потемнело, а в ушах послышался неприятный и низкий звук, отчего Харуно скривился. Однако, как ему казалось, впасть в обморок не дала теплая маленькая рука, что сжимала его кисть. Помещение перед глазами почти растворилось, как Сакура услышал: «Дейдара, подрывай!» В глаза ударили яркие лучи, только что заходящего золотистого солнца, а небо сдавалось, налилось всеми красками радуги, под ногами почувствовалась трава. Он стоял на обрыве, впереди раскинулся густой лес. Харуно с вопросом на лице оглянулся, потом посмотрел под ноги. Он стоял на приятно-холодной, на ощупь траве. «Ах, да, я же один тапок потерял в пещере»,— зеленоглазый улыбнулся и посмотрел на паренька, что держал его за руку. — Ты че, педуфиль, что так увибаться детям? — сказал беззащитный, на первый взгляд, мальчик четырех лет и выдернул свою хрупкую руку. — Что ты сказал, малявка? — не выдержал он и вскрикнул. Однако за секунду все вспомнил, — что вообще происходит? — все крича, — и Саске-тян, — это уже простонал, когда увидел как девушка все еще обнимает командира. Учиха на это оглянулась, потом бросила взгляд на Наруто и ужаснулась. Отскакивая, словно она прикоснулась к чему-то горячему, Саске слегка покраснела и закашляла. — М-м-м? — только и промычал шокированный будущий Хокагэ. На этот звук Кисаме поднял заплаканный взор. — Пейн сказал, что папочка придет и заберет нас домой, и я ждал, — немного неуверенно сказал мальчик и вытер рукавом свои сопли. — И он нарисовал, — показывая печать на шее, семимечник почесал еще червонную метку. — Мм-м? — Слушай сюда, я буду краток, — сказал рыжик и присел на корточки возле Наруто, — печати, что на шее у всех нас телепортировали с логова Орочимару, сам он уже покоится под землей. Мы побудем у тебя, пока Тоби, Кисаме, Хидан и Зетцу не придут в себя. Так что, пока это время не пришло, будь хорошим папочкой. А дальше… тебе знать не надо, и еще… Не дав договорить своему новому (старому) сыну, Узумаки притянул серьезного мальчика к себе и обнял. Сперва, Пейн упирался, но потом расслабился и позволил себе немного ласки и слабости. Но потом зло улыбнулся. — Обнимашки папы! — на этот крик все дети сбежались и начали обнимать счастливого Наруто. От этих действий, молодой папаша упал на землю, весело хохоча. Замечая «отверстие» в этих крепких объятий, рыжий сумел улизнуть и убежать подальше от дурдома счастья. Всё еще смеясь, Узумаки поднял голову вверх. — Знаешь, Саске, нам нужно больше женщин в нашу семейную команду, — такая яркая и приятная улыбка, что Учиха сейчас была готова сказать «да» на любое предложение, — будешь к нам заглядывать? — Доббе, — смущенно сказала брюнетка и отвела взгляда. Она, конечно, ожидала других слов, но и эти слышать от командира — тоже осчастливило. — Так, стоп, мне одному интересно: почему акацуки дети, что задумал, не факт, покойный Орочимару, где Кабуто и когда вы придумали план, и… вообще, как так все получилось? — у Сакура начался нервный тик. Око само начало дергаться, руки сжались в кулаки, а на висках вылезла венка, показывая, что он вот-вот взорваться от злости. — Не занудствуй и не порть момент. — Строго сказал Пейн, изучая даль леса, где был виден дым. Можно было предположить, что там и находилось логово легендарного Санина. Закладывая руки за спину, мальчик потянулся, прогоняя усталость. Надо быть бодрым, ведь так много надо сделать: узнать, почему его сознание в теле Пейна, пробудить всех членов организации Акацуки от печати и снять его и восстановить команду Акацуки и их былое величие. Немало работы, однако, это подождет. А пока, можно и поиграть в семью. Немного изменить свою жизнь, ведь ничего страшного не станет, если пожить, как человек, а не как убийца…