Give me back my heart

...вижу, кто-то читает...но почему вы не оставляете отзывы??? Ребята сидели в студии и репетировали новую песню, которая по прогнозам аранжировщиков, звукозаписывающих менеджеров, и всех прочих руководителей, попадет в новый альбом и, возможно, станет титульной песней. Ён Хва перебирал аккорды на своей гитаре и настраивался. Сзади чем-то звенел Мин Хёк, что-то бормоча себе под нос, а рядом на корточках сидел Джон Шин, то и время, убирая длинные волосы за ухо и покусывая губу, разбирался со шнурами и проводами усилителя. Джон Хён сидел в обнимку с красной гитарой и поверхностно изучал ноты своей партии. Так как песня была абсолютно написана лидером, ему досталась часть соло-гитары. Песня была потрясающей. И лирика и мощное звучание пробирались во все части тела, захватывая каждого в свой плен и унося куда-то за пределы разума. Не зря его сделают титульной. Но мысли парня были забиты совсем другим вот уже вторую неделю, от чего голова была тяжелая словно залитая свинцом и постоянно гудела, как пчелиные ульи. - Так, готовы? – оживился Ён Хва, когда Джон Шин закончил настройки. Мин Хёк, получив утвердительный кивок от лидера, начал отбивать ритм, за ним последовал Джон Шин, слегка нахмурив брови и двигая головой в такт музыки. - Стоп! – резко перебил Ён Хва, и недоигранная нота застыла и тут же растворилась в воздухе со странным визгом, - Джон Хён, ты, где витаешь? Ты пропустил такт… Джон Хён оторвался от нот и поднял глаза на ребят, которые недоуменно смотрели на него уже полминуты, ожидая объяснений своего непонятно ступора. - Хён, ты не заболел? – тишину прервал тихий голос Мин Хёка, вытянувшего шею из-за ударной установки. - Я задумался, - также тихо ответил гитарист, чувствуя на себе пронизывающий взгляд лидера. - Сосредоточься, пожалуйста, - недовольно вздохнул Ён Хва, возвращаясь к гитаре, - мы должны разобрать эту песню и закончить ее. - Да, я знаю, - кивнул Джон Хён и выдавил из себя, что-то подобие улыбки, надеясь, что таким образом он увернется от вечернего разговора тет-а-тет с лидером. Минуту спустя студия наполнилась новыми звуками, на этот раз Джон Хён попытался кое-как выбить из головы неприятные мысли и заполнить его музыкой. Спустя несколько минут борьбы с собой, он смог это сделать и полностью погрузился в работу, обсуждая между перерывами с довольным лидером, где как сделать темп, где добавить звука и одновременно отыгрывая на гитаре. Дурачась вместе с Джон Шином, который каждую минуту без остановки шутил и, балуя Мин Хёка, он позабыл на время о своем внутреннем бушующем состоянии… Их идиллию прервал стук в дверь и следом вошедший менеджер - мужчина средних лет в дорогом костюмчике. - Ну? Как работается? Не устали? – широко улыбаясь, он обвел ребят веселым взглядом. Ребята в свою очередь закивали и промямлили что-то нечленораздельное. - Закончите сегодня пораньше. Завтра вас ждет одно шоу, интервью и радио, - менеджер взглянул на ручные часы, - А хотя, прямо сейчас можете быть свободными, а Ён Хва идешь на встречу с президентом и компанией. Думаю, одного тебя там будет достаточно. - Но, ведь только полчетвертого, - возмутился Ён Хва, огорченный тем, что не смогли закончить разбор песни. - Закончите потом, - бросил мужчина и, поправив пиджак, направился к выходу, - у президента важная встреча, поэтому он решил перенести встречу с тобой. Когда за дверью скрылась тушка менеджера, парни зашумели. - Ладно, докончим завтра, - выдохнул Ён Хва и стал собирать гитару. - Хён, а что за собрание? - Честно не знаю, - пожал плечами тот, резким движением, полным раздражения, отключая гитару от установки. Проводив задумчивыми взглядами своего лидера, который был явно не доволен переменой графика, ребята продолжили бережно убирать инструменты в угол студии. Не дай Бог, кто-то зайдет и решит потрогать и сломает что-то. Джон Хён знал, что есть такие служащие, которые очень любопытны. Поэтому он никогда не оставлял свои гитары в студии, как и ребята. Оставались лишь усилители, колонки и установка Мин Хёка, которые он просто ленился таскать с собой, хоть и дорожил не меньше гитаристов. Джон Шин, закончив со своей гитарой, стал помогать Мин Хёку, при этом восторженно обсуждая планы на вечер. - Я пойду первым, - Джон Хён не глядя на друзей, закинул через плечо гитару и направился к выходу. - Хён, ты домой не пойдешь? - Я буду поздно. Оставив удивленных и непонимающих друзей за дверью, Джон Хён поспешил покинуть здание. Как только он оторвался от гитары, на него снова огромной волной нахлынула тоска, затопляя душу и разум различными глупыми мыслями. Сейчас было бы все нормально, но его одним пинком выбила из колеи встреча в ресторане, если это можно было назвать встречей. Но одновременно эта неожиданная встреча разбудила в нем новую надежду, словно в темной комнате включили слабый ночник. Эта встреча дала ему понять, что она есть и что она настоящая, а не бред сумасшедшего гитариста и, что она сейчас в Корее. Выбить что-то из ресторатора и служащих не получилось. Все видели тех девушек, но говорить на чье имя они брали столик, они отказались, при этом усмирив парня странными взглядами, от которых Джон Хён почувствовал себя сталкером. От мыслей, где он ее может найти, он ночами не мог спать. Как он мог раньше ее не видеть? А через год спустя, вдруг-то он встретил ее. Разве это не странно? Джон Хён после визита в тот парк, решил напрочь выбросить ее из головы. И это получалось, как вдруг снова ее увидел, хоть и издалека. С тех пор прошло уже две недели. Джон Хён грел в себе ту маленькую надежду на третью встречу, твердя себе, что в этот раз он обязательно узнает хотя бы ее имя, что бы это ему не стоило. Джон Хён устало поднял взгляд, сквозь темные очки, на светофор, ожидая, когда же включится зеленый человечек, и поправил ремень чехла на плече. Кругом было полно народу. Как только включился зеленый свет, он, боясь, что его могут узнать идущие сзади школьницы, поспешил перейти дорогу. В таком состоянии, он больше всего не хотел натягивать лучезарную улыбку и развлекать обезумевших фанатов, которые явно не отпустят его без нескольких совместных фото и автографа. Удачно миновав опасный момент, он свернул за угол и его внимание привлек большой рекламный щит. Джон Хён осекся и остановился. В этой черно-белой фотографии, больше похожую на старый портрет, он увидел цветущую сакуру. «Это прекрасная жизнь, что запечатлена в каждом кадре. Она трогательно прекрасна и так же коротка…» - …так же коротка, - прочел он вслух, - это… Ему потребовалась минута, чтобы понять – возможно, это и есть третья встреча. Он стоял возле небольшого серого здания без окон и оригинальным изгибом для входа. Массивная дверь была распахнута настежь. Долго не думая он направился к входу и тут же оказался в светлом большом зале, с мраморными колоннами в четырех местах. Стены были завешаны разных размеров фотографиями с изображением всевозможных цветов и маленьких детей. Множество композиций на закате и на рассвете, раскрывающегося бутона с капелькой утренней росы, маленькие ростки, пробивающиеся из твердой, влажной земли и дети с цветами на фоне сакуры разных сортов… - Добро пожаловать на выставку фотографа, Парк Юн Хи, - Джон Хён заметил молодую девушку, стоящую за не высокой деревянной стойкой. - А, здравствуйте, - Джон Хён слегка склонил голову, - Чья выставка вы сказали? Миловидная девушка улыбнулась и протянула ему брошюру. - Вот, пожалуйста. Здесь Вы все найдете. Послушно взяв кусочек глянцевой бумаги, Джон Хён шагнул в сторону зала и открыл ее. Несколько секунд простояв, уставившись на брошюру, его губы расплылись в счастливой улыбке. - Юн Хи. Вот как тебя зовут, - пробормотал он, глядя на ее фотографию, которая была в самом начале ее ознакомительного листка, - наконец-то ты нашлась… **** До закрытия оставалось всего два часа. Последние часы выставки, а потом фотографии, которых успели купить, ждет полная упаковка и рассылка по новым хозяевам. А те, что не продались, ждет путешествие в Сидней. Но к большому успеху молодого фотографа, не купленной осталась лишь одна фотография, которую она не решилась все-таки продать, и заранее пометила ее не продаваемой, хотя спросы были велики. Изначально она не собиралась ее выставлять, но все, же она была концепцией всей выставки. Поэтому, вопреки всем внутренним протестам, пришлось показать его миру. Юн Хи томно вздохнула, обводя фотографии в рамках печальным взглядом. Она делала эти фотографии с чувством, и с каждым кадром ее связывало множество приятных воспоминаний, но были и напряженные моменты, когда она не могла получить в кадре, то, что видела своими глазами. В некоторых местах пришлось изрядно попотеть, потратить много силы и времени, что бы задуманное четко отразилось на снимке. А теперь она прощалась с ними… - Надеюсь, вы украсите уголок, на которую вас повесят ваши покупатели… - пробормотала девушка, еще раз оглядывая зал, в котором расхаживались последние гости, тихо обсуждая каждую работу по отдельности. Взяв свою камеру, Юн Хи прошла к крайнему углу, с которого по ее расчетам самый лучший вид и ракурс на все помещение и посмотрела через объектив. Высунув кончик языка, она тщательно настроила резкость. - идеально, - вслух пробормотала девушка, и щелкнула сразу несколько раз. Переключив в режим просмотра снимков, чтобы посмотреть кадры, она увидела на последнем кадре высокого, черноволосого парня в белой футболке, с узкими светлыми потертыми джинсами, и с гитарой за плечом. Снимок поймал его удивленный взгляд в ее сторону. По выражению лица можно было почувствовать, что он увидел знакомого человека, которого давно не видел. Приглядевшись к парню, Юн Хи резко задержала дыхание, оторвалась от камеры и подняла голову. - Это же… Пока она пыталась справиться со своим удивлением, парень, медленно переставляя ноги, шел в ее сторону. Когда он стал ближе, девушка четче увидела его черты лица. - Здравствуй, - его голос был тихим и в то же время, он звучал твердо, но не грубо. - Э… вы? – протянула Юн Хи, смахивая с лица спавшую челку. Губ парня тронула еле сдерживаемая улыбка, которая тут же исчезла. Его взгляд направился выше девушки. - Я знаю это место, - чуть громче сказал он. - Что? – удивленно выпалила Юн Хи и, проследовав его взгляду, повернулась. Молодой человек смотрел на ту самую фотографию, которую Юн Хи не решилась продать. На нем была запечатлена одинокая сакура из одного парка в Японии. С этим деревом девушку многое связывало - все ее детство, проведенное в Японии и воспоминания о дедушке, которого год назад не стало. - А, это сакура растет в одном парке Токио, - улыбнулась Юн Хи, чуть удивившись, что нашелся человек, знающий это место. Тем более в Корее. - Вы были там? Парень перевел свой взгляд на нее и улыбнулся. - Да, я там был в прошлом году. Юн Хи только кивнула, а парень продолжал глядеть на нее, будто ждал чего-то. От его пристального взгляда становилось неловко. Она будто видела его. Но, где же она могла его увидеть? В памяти начали мелькать обрывки воспоминания. Кадр за кадром, словно в старом фильме, пробегали перед глазами все дни, что она пробыла в Сиднее, обучаясь искусству фотографирования. Нет, там она не встречала корейцев. Тогда это случилось ранее. Токио. И эта сакура. Весна. Прошлый год… - Вы случайно…, - неуверенно протянула Юн Хи, прищурив глаза. - Да? - в глазах парня промелькнул блеск. - Вы певец? – после недолгой паузы спросила Юн Хи и замерла, в ожидании его реакции. По лицу было видно, что он сильно удивлен и слегка разочарован. Замешкавшись, он сдержанно засмеялся в кулак. По лицу промчалась долька смущения. Да, это точно он, – подумала про себя Юн Хи, улыбаясь. - Да, вы правы. Я музыкант. - Аа, вот почему вы мне кажетесь знакомым, - Юн Хи закивала, изобразив умное выражение лица, чем заставила парня еще сильнее замешкаться, хоть он и старался не показывать его. - Ты меня не помнишь? – неожиданно для девушки спросил он. - Помню? - чуть наклонив на бок голову, пересросила Юн Хи, тщательно скрывая улыбку, - Хм…Помню только то, что у тебя были не такие волосы. Он моргнул. Потом расплылся в широкой улыбке, от чего Юн Хи сама не смогла сдержать улыбку и смех. Да, она помнила его прекрасно, словно это было вчера. Она помнила, что перед самым отъездом в Сидней, она встретила этого странного парня. Тогда у него были длинные взлохмаченные волосы и угрюмое, но очень милое лицо. Он даже не заметил ее, до такой степени ушел в себя. Она помнила, как он вздрогнул, когда она заговорила. Помнила, как он глядел своими темно-карими глазами, с глубоким взглядом, в которых хотелось утонуть. Она помнила его неуверенное «спасибо», хотя и не поняла, за что ее поблагодарили…