Слишком близко

Он давно заметил, что его жизнь начала понемногу терять всю яркость и блеск. Популярность не увлекала, как раньше, наоборот, стала казаться тяжелым бременем. Он не хотел больше вставать по утрам (или среди ночи, что случалось гораздо чаще) наспех пить обжигающий безвкусный кофе, закуривать сигарету и мчаться на очередные съемки. Он не хотел постоянно сталкиваться с человеком, к которому испытывал сильные чувства. Конечно, этому человеку нет до него дела в том самом плане, и эта мысль разъедала Урганта день за днем. Все эти переживания не были следствием плохого настроения. Напротив, они копились на протяжении долгого периода и дали о себе знать сейчас. Все чаще Иван стал замечать свое изменившееся отношение к людям. Не то, чтобы он стал общаться с ними по-другому, просто в какой-то момент начал смотреть на них другими глазами. Улыбки, выглядевшие искренними, воспринимались совсем иначе. Сейчас он видел в них лишь зависть и злобу. Да, он был популярен и востребован. Его приглашали на корпоративы и светские приемы. И каждый раз вливаясь в поток обмана и грязи под названием шоу-бизнес, Ургант проклинал самого себя. Он ненавидел свою гребную маску шута, хотел встать и перед публикой в прямом эфире содрать ее с кожей, крикнуть : "Эй! Да очнитесь же вы наконец! Я не такой, каким вы меня видите! Снимите свои розовые очки и посмотрите на мир реальными глазами!" Он часто задавался вопросом, почему никому нет дела до него настоящего. Почему все так отчаянно уверовали в этот имидж народного балагура? Такие мысли стали завсегдатаями в его голове, врослись с корнями и уходить никуда не собирались. "К черту все, брошу всех и уеду куда-нибудь, где всегда тепло. Куда угодно, лишь бы не видеть больше серость московских будней. Надо найти место, где практически нет людей, где можно побыть наедине с собой и разобраться во всем накопившемся дерьме. Найти время, чтобы построить планы на ближайшее будущее. А делать что-то нужно, я не могу продолжать жить в этом ритме" - думал Иван, лучезарно улыбаясь своим коллегам на вечеринке, посвященной новому сезону Прожектора. С ним здоровались, интересовались новыми задумками по поводу проекта, брали интервью, и просто оценивающе глазели. Естественно не обошлось без ослепляющих вспышек фотокамер. Не смотря на все, Ургант держался с достоинством, как всегда, вежливо отвечал на все вопросы в свойственной ему манере - непроницаемое лицо, серьезный тон. Его фишка. Он сыт ею по горло. Поняв, что ему необходимо выбраться на свежий воздух как можно скорее, Иван стал глазами искать запасной выход. Уйти через парадный он не мог, так как ему предстояло проработать ведущим во второй части программы. А идея незаметно улизнуть, не привлекая к себе внимания, показалась ему весьма заманчивой. Ургант не планировал уходить совсем, лишь покурить и прийти в себя. Найдя взглядом балконную дверь, его лицо засияло искренней улыбкой, и он стал быстрым шагом пробираться к заветной цели, попутно задевая размалеванных дамочек средних лет и прося прощения за такую бестактность. Удостоверившись что на него никто не смотрит, Иван быстро шмыгнул в дверь и облокотился на нее спиной, закрыв глаза. Мысленно он выражал благодарность всей Вселенной за то, что на балконе никого не было. Вообще это оказался вовсе не балкон, а открытая крыша. Этаж был достаточно высоким. Но это было к лучшему. Чем выше от уличной суеты, тем больше он мог почувствовать себя свободным. - О, привет, ты тоже здесь? - сказал кто-то знакомым голосом. Это прозвучало безэмоционально, скорее, как очевидная констатация факта. Открыв глаза Ургант увидел курящего Сергея Светлакова, на котором не было куртки, лишь черный тонкий свитер. Поскольку на улице стоял ноябрь, не отличающийся плюсовыми значениями, был большой шанс, что первый выпуск Прожектора, Иван будет вести без своего друга. - Привет. Чего стоишь тут полуголый? - Да мне почти не холодно, не страшно. Знаешь, хорошо, что ты подошел, я сам хотел тебя найти. Мне нужно тебе кое-что сказать. - Без проблем, но давай зайдем для начала внутрь и найдем тихое место. - Нет, давай здесь. Я не хочу туда возвращаться. - Упрямый. Будь по-твоему. Выкладывай! - Я больше не буду ведущим Прожектора. - Что?! С какого? - Ургант от неожиданности на мгновение потерял дар речи. - Ладно, я буду с тобой честен, ведь ты никогда мне не врал. Я просто не могу работать с тобой и вообще видеть тебя. - медленно проговорил Сергей, затягиваясь сигаретой и смотря в черное небо. - Меня видеть? Ты заболел? Что я такого сделал, чтобы ты принял такое решение? - Ты не причем, Вань, не нужно искать причину в себе. Она во мне. - Твою мать, ты можешь по-человечески объяснить? - Ивану казалось, что еще миг, и он оставит отпечаток своего кулака на лице друга. - Хочешь знать причину? - вызывающе посмотрел на него Светлаков. - Хочу блять! - Нравишься ты мне, блять! Доволен? Я не могу больше рядом с тобой сидеть! Не могу смотреть и вообще.. когда ты меня невзначай касаешься.. Не правильно все это. Даже бессмысленно. Ты - законченный натурал, а я - дурак, которому давно уже за 30, а он только осознал свою ориентацию! - Сергей говорил с раздражением и отчаянием. Ургант просто молчал. Молчал и смотрел куда-то сквозь Сергея. Светлаков хмыкнул и затянувшись следующей сигаретой, пристально посмотрел на Ивана. - Ну что скажешь? Можешь не стоять рядом, если тебе противно. Иди. Я сказал все, что хотел. - С чего ты взял, что мне противно? - сделав один большой шаг, Ваня оказался слишком близко стоящим к Светлакову. Затем он взял у него из рук сигарету, затянулся, закрыв глаза, и начал расстегивать куртку, которую додумался одеть, прежде чем выйти. - Эм... Что ты делаешь, можно узнать? Может скажешь хоть что-нибудь? - Сережа чувствовал небольшую неловкость от такого близкого Урганта. - Молчи. - отрезал тот. Иван снял куртку и накинул ее на Сергея со словами : - Теперь просто стой. Светлакову ничего не оставалось, как молча послушаться. Тем временем Ургант повернулся спиной к ничего не понимающему Сергею, сильно вжался в него и прошептал : - Сейчас обними меня очень крепко. Только аккуратно, чтобы куртка не слетела. - все это он говорил настолько простым голосом, как будто не находил в этом ничего странного. Однако Светлаков послушно обнял его, чувствуя прилив нежности где-то в районе груди. Иван же продолжал свои действия : начал застегивать куртку, пытаясь одновременно с этим оставить свои руки внутри. Задача была не из легких, но, благо, куртка была спортивной и выдержала подобную растяжку. С кожаной такой фокус не прокатил бы. Справившись, он начал медленно поворачиваться лицом к ошарашенному Светлакову. Со стороны это выглядело довольно комично : двое взрослых мужчин, на кой-то черт одетых в одну куртку, что-то выясняют между собой. - Ну, теперь ты можешь повторить еще раз свой бред про то, что мне противно рядом с тобой стоять? - резко проговорил Ургант. - Нет. Но зачем все это? - Во-первых, тебе холодно. А во-вторых, только так я мог показать свое отношение к тебе. - Черт возьми. Скажи вслух, Ургант! - Люблю я тебя, идиот мой! - прошептал он и страстно поцеловал Сергея.