Никого не осталось

Шел сто восемьдесят четвертый день полета. Никого не осталось. Я никогда не забуду тот день. Города вымирали один за другим. Людей становилось все меньше.Повсюду паника и горы чернеющих трупов. И вот, правительство объявило: чума неизлечима. Наша планета падет под волной черной смерти. Никто не знал, когда она появилась. Но точно было известно: человечество не протянет и полугода. Был создан проект с кодовым названием "Ковчег", согласно которому здоровые гении, лучшие умы, будущее человечества, интеллигенция, и те, кто может купить себе шанс на выживание, будут собраны на космическом корабле. Умы будут разрабатывать лекарство, а остальные заниматься возрождением рода людского. И, если лекарство будет найдено, люди вернуться на Землю. Как же туда попала ничтожная нищенка? Благородное правительство, уже перенёсшее свои вещи в номер-люкс, дало шанс и беднякам. Люди, готовые стать подопытными кроликами и подходившие по параметрам, брались в качестве расходного материала. Зато был шанс. Мои родители, узнав, что я подхожу, умоляли меня отправиться. Мама долго плакала, обнимая меня; отец сидел рядом и молчал. Я согласилась. Корабль был огромен. Я удивилась, ведь столько людей могло там быть! Однако, их там не было. Нас держали в тесных камерах. Там было тепло и сухо, кормили хорошо. И каждый день становилось свободнее. По три человека уходило и не возвращалось. Зараженные чумой, они умирали - опыты проваливались. Когда я узнала о волнениях на корабле, нас оставалось пятеро. Крыса. Обычная крыса, зараженная чумой. Незадолго до отправления корабля, маленькая избалованная леди упросила родителей купить ей питомца. Животное никто не проверял. Оно было носителем и не болело. Девочка умерла первой. Ее тело сожгли, но было поздно. Половина интеллигенции уже была заражена. Никто не ожидал проникновения инфекции. Трупы сжигали в грузовом отсеке. Но это не помогло. Чума распространялась. Паникующие люди в белых халатах сгребли нас пятерых. Было как раз пять опытных образцов лекарства. Нас привязали к кушеткам. Я помню красные, слезящиеся глаза женщины, вводившей мне инфекцию, ее трясущися руки, когда она через час вкалывала мне бордовую жидкость из длинной пробирки. Когда я очнулась, четверо на соседних кушетках были мертвы. Я пообрывала странные проводочки, идущие ко мне, и глянула на экран с датой: прошло два месяца. Я наконец-то вышла из лаборатории. Тихо. Очень тихо. Слышен каждый мой шаг, каждый вдох, шуршание белой рубашки. Шел сто восемьдесят четвертый день полета. Никого не осталось. Я долго бродила. Только трупы. Мерзкий запах гниющего мяса впитался в стены корабля. Все они были похожи: одинаково черная кожа, одинаковые волдыри и язвы, даже конечности отваливались одинаково. Отличались они только одним. О, вот это тело в богатом красном костюме принадлежало Барону Мизергауэру, это пышное платье - мисс Кассандре II Лаурской, этот отвалившийся нос - кому-то богатому, судя по серьге с бриллиантом, эти размотаные кишки - лорд Гамильтон, если они принадлежат телу рядом. Трупы, трупы, части трупов. Только один раз я наткнулась на кого-то живого. Меня схватили за ногу, когда я шла по верхним этажам. В темном лице, без единого зуба, со впалыми скулами, я узнала женщину, вводившую мне лекарство. "Я не могу вам помочь."- тихо сказала я, и к моему горлу подступил комок. Женщина, лежавшая на полу, покачала головой и жестом попросила меня сесть. Я попыталась повернуть ее на спину, но она измученно застонала, а ее колени рассыпались пеплом - ноги оказались отделены от тела. Я села рядом. Женщина сжала мою руку и смотрела на меня все время. Я не считала минуты, но, вставая, я закрыла ей глаза. "Жаль, что вы опоздали."- пронеслось у меня в голове. Я собрала их всех. Всех до единого в грузовом отсеке. Это было долго. Я тащила их, взваливая на плечи, тянула за уцелевшие конечности или одежду, позже складывала в тележку для разноски еды. Я разговаривала с ними, извиняясь, что выжила. Их уродливые тела уже слабо были похожи на человеческие. Но я привыкла. Ведь они были повсюду! Я немного колебалась, держа спичку над горой трупов. Но потом все же подожгла чьи-то волосы, затем бросила еще одну спичку, затем еще. Когда я в следующий раз заглянула в ангар, от моих собеседников остался лишь толстый серый слой пепла, покрывавший весь пол. Больше я никогда не открывала эту дверь. Корабль опустел. Я не следила за временем. Я ела, что хотела, спала, когда хотела. Я не знала, на сколько хватит еды и кислорода, куда я лечу и что мне делать. Я все время переходила из одной комнаты в другую. Я рисовала на стенах, пела старые песни, и по всему кораблю проносилось громкое эхо. Я нашла зараженную крысу, из-за которой все началось. Точнее, закончилось. Когда она поняла, что я могу ее покормить, она нигде не отставала от меня. Я разговаривала с ней, слушая свое эхо, а она шморгала носиком. Я не знаю, столько прошло времени. Но мои волосы сильно отрасли, а крыса скукожилась и иногда прихрамывала. Скоро ее не стало. Она дергалась, умирая на моих коленях. Я положила ее в коробочку, обшитую бархатом, и оставила на кровати комнаты ее бывшей хозяйки. Я ушла в дальнюю комнату на верхнем этаже. В которую часто заходила, когда было совсем грустно. Там были полки с книгами. Раньше для меня это было большой редкостью, увидеть книгу. Ведь их страницы были из бумаги! А богачи собрали здесь целую коллекцию. Я уселась на мягкий круглый коврик и взяла одну из книг. В воздухе летало очень много пыли. Не выдержав, я чихнула. - Будь здорова! -послышалось из-за спины.