Романо

Он в который раз проводит вечер, сидя за дальним столиком в глубине этой затхлой дешевой забегаловки. Его волосы давно не такие черные, поступь не такая уверенная, как раньше, его глаза побледневшие, а память не в состоянии сохранить все события, что преподносила жизнь. Но зато его сердце все с той же силой стучит по ребрам, когда он каждую субботу входит в это заведение. Почти каждую. После двух месяцев, проведенных в больнице, он мчится сюда сломя голову, будто боясь, что что-то без него непоправимо изменилось. Будто боится опоздать, как минимум, на самое значимое свидание в своей жизни. Но нет. Здесь тусклый свет, обшарпанные стены, расшатанные временем стулья, запыленные занавеси на окнах и постоянный гам. Запах сырости и пережаренного бекона в довесок с не совсем трезвыми выкриками недовольных посетителей… Да, пожалуй, и вправду все по-старому. Так же, как было и два месяца, и сорок лет назад. И он вновь заказывает здесь две чашки кофе, и больше ничего. К слову, именно в этой забегаловке ему довелось попробовать самый кошмарный напиток из кофейных зерен, который можно себе вообразить. И здесь же он встретил самую прекрасную женщину на свете. Он ждет, пока ему принесут заказ, неторопливо озираясь по сторонам. На него давно никто не обращает внимания, потому что привыкли к странному тихому старичку за столиком в углу. И он тоже привык, из раза в раз отсутствующим взглядом окидывая всех вокруг. Но вдруг его глаза на миг загораются, уловив в толпе огненно-рыжую копну волос. Старик даже немного приподнимается с места. Он покупался на это сотни раз, а сердце замирает все с той же сладкой болью, в ожидании, в очевидно глупой надежде. Со вздохом опустившись на стул, он поправляет ворот старенькой, но тщательно выглаженной рубашки, чуть расслабляет галстук и складывает руки в замок, склонив к ним подбородок. Ему кажется, что вот-вот зазвенит колокольчик над входной дверью, возвещая о приходе самой чудесной посетительницы, что когда-либо ступала за порог забегаловки. Вот она снимает тоненькое пальтишко, насквозь промокшее, обнажая хлипкие ручки и непонятной формы одежду. Она пугливо глядит по сторонам и нервно кусает губы, пытаясь выжать воду с волос. А вот он жестом кивает ей на свободное место за своим столиком. И она не отказывается. Тоненькие ручки зябко обхватывают плечи, пытаясь согреться, а зубы отбивают такую дробь, что девушка не в состоянии выговорить ни слова. Он накидывает ей на плечи свой пиджак и спрашивает, что заказать. С превеликим усилием девушка произносит «ч-чай». Но это заведение и вправду жутко мерзкое, потому что каким-то чудом заварки у них не оказалось. Тогда он заказывает кофе. И лимон, страшась, что его нежданная собеседница может заболеть. Она благодарно кивает, а после опускает дольку кислого цитруса прямо в терпкий черный напиток. Он лишь удивленно таращит глаза, и тогда она подвигает свою кружку, предлагая попробовать. В тот момент ему показалось, что ничего вкуснее в своей жизни он не пробовал. И уже ее огромные глаза не кажутся пугающими, потрескавшиеся губы непривлекательными, руки чрезвычайно тонкими, а наряд дурацким и мешковатым. И волосы, подсохнув, вспыхнули ярким живым огнем, да таким, что глаз не отвести. Они почти не разговаривают, думая каждый о своем и не намереваясь становиться вмиг приятелями или близкими людьми. А расстаются они только под утро, отправляясь каждый своей дорогой. Но он зачем-то кричит ей вдогонку, что будет ждать ее здесь каждую субботу. Но она, кажется, не слышит. А он не пытается догнать. - Дедушка, ваш кофе, - вырывает его из размышлений голос молодой официантки. Он поднимает голову и застывает в изумлении. Рыжая копна волос и огромные голубые глаза. - С Вами все хорошо? Может, вызвать врача? – взволнованно спрашивает девушка, когда он, не мигая, глядит на нее. - Элен? – едва слышно, на выдохе спрашивает старик. - Нет, меня зовут Молли. Вы выглядели немного нездоровым, когда вошли, поэтому я решила добавить лимон в Ваш кофе. Не пугайтесь, просто попробуйте, - дружелюбно и вежливо (что невиданно для этой забегаловки) произносит официантка. - Лимон…- вторит ей старик, губы его растягиваются в улыбке, а глубокие морщинки собираются вокруг глаз. Он кивает в знак благодарности, и девушка оставляет его одного. Перед тем как огненная шевелюра скрывается из виду, он вспоминает еще кое-что. Она говорила, что непременно хочет, чтобы в будущем ее внучку назвали Молли.