Еще одно утро

      И вот снова наступило еще одно утро. Тепло. Солнечный свет, вытаскивающий меня из темноты, которая творится в моем сознании после начала нашего похода в Мордор, во время моего сна.       Сегодня, впрочем как и всегда, я проснулся от яркого, даже скорее всего ослепляющего, если смотреть открытыми глазами, света. Зевая и потирая глаза, но уже довольно-таки проснувшись, я оглянулся большими серыми глазами по сторонам в поисках его, кучерявого хоббита, называемого почему-то мной хозяином, который, должно быть, еще спит на этой каменной холодной грязно-серой глыбе, что в последнее время стала для нас своеобразной кроватью. После уютных и мягких матрасов на огромных кроватях в Шире, не очень комфортно и тепло, но что поделать. У него важная и очень, даже больше, чем обычное очень, опасная задача, которую он должен выполнить, которая его изматывает до потери сознания, ощущения реальности и прочих вещей, присущих здоровому хоббиту. Кольцо его тянет вниз, разрушает и убивает изнутри. Одному ему точно не справиться, я должен был помочь, отправиться с ним, чтобы знать, что с ним все будет в порядке.       Хм. Наверное, многие замечали и знали о моей привязанности к нему, но догадывались ли, насколько она сильна? Я уверен, что нет. Большинство существ, умеющих чувствовать и показывать свои эмоции, в этом мире, да и в других, мне кажется, мирах, скрывают зачастую их под маской спокойствия, а кто-то даже и равнодушия. Но у меня скорее первая - спокойствия, умиротворенности. Никто ни о чем и не догадывается. Спокойное выражение лица, поджатые и неподвижные губы, взгляд хоббита, ведущего размеренную обычную жизнь, которого не беспокоит абсолютно ничего, что касалось бы разряда каких-либо душевных переживаний из-за кого-то. Удобно, правда? Надел маску и никто не знает, что у тебя внутри. Что ты не можешь прожить и минуты, не думая о своем хозяине. О Фродо. Поэтому я ради него готов на все, я готов его защищать в любой ситуации, хоть и знаю, что не будет от меня великого толка. А какой из меня чудесный и сильный защитник, когда я хоббит, да еще и не самый высокий в нашем роде?       И вот я с трудом, с хрустящими от таких "нагрузок" шейными позвонками, поворачиваю голову вправо. Уж слишком неудобные камни для того, чтобы на них высыпаться, да.       - Мистер Фродо! Доброе утро!       Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, вся усталость от этих тревожных мыслей, что будет завтра, сможем ли мы добраться до того чертова вулкана да и не убьют ли нас вообще, куда-то пропадает, сонливость пропала так же в миг.       Отправляясь в это дальнее путешествие, у меня не было ни единого сомнения даже на одну миллисекунду, чтобы пустить Фродо совершенно одного. И мне было откровенно все равно, что придется пережить чудовищное количество неудобств, возможных передряг, что так непривычно для маленьких хоббитов, привыкших к спокойной жизни в небольшой и тихой, так сказать, если можно, деревне, где самая большая опасность, которая может нагло поджигать, - порезать палец, не более. Все невзгоды меркли перед возможностью видеться каждый день с моим хозяином, с тем, кто всегда так сильно и безвозвратно привлекал меня своей белой широкой улыбкой, никогда не сходящейся с его прекрасного и скуластого лица, светлыми глазами.. Своим существованием. Тем, что есть такие чудесные и совершенные создания на этой необъятной планете, на которых ты готов, не отводя, как бы это нецелесообразно не звучало, ни на самый малый миг взгляд, любоваться.

Если все эти ощущения называются любовью, то я с уверенностью смело готов заявить, что я люблю Вас, Фродо Бэггинс.

      Но из меня вылетают лишь несколько базовых, обыкновенных и скучных фраз, и то, с таким трудом, будто мне предложили поднимать эту гору, как раз в пещере которой мы сегодня и ночевали, которые обычно говорят лишь ради какой-то формальности при встрече:       - Как Вы? Выспались?       В ответ на свои короткие вопросы я еле-еле услышал лишь какие-то тихие и странные звуки, своим содержанием и звучанием, может, чем-то даже напоминающие мычание. Вам трудно говорить, конечно, я это знаю, мистер Фродо. Поэтому даже и не решаюсь переспрашивать, мне достаточно, без преувеличений, просто взглянуть, чтобы понять, - Вы уставший и до жути измученный, что даже не хватает капельки сил для односложного короткого ответа на такие простые вопросы. Боже, как бы мне хотелось Вам помочь, сорвать эту проклятую вещь с Вашей тоненькой и такой же прекрасной белой шеи, но в то же время в некоторых местах уже покрасневшей по кругу от этой цепи, которую также хочется с Вас снять и выбросить далеко-далеко, чтобы это кольцо, висевшее на ней, ни разу больше не появлялась в Вашей голове, в Ваших воспоминаниях. Укрыть Вас от всего окружающего мира и существ, спасти от этих тяжких мучений. Но я, к великому сожалению, не могу, как бы этого не хотел и не желал. И Вы это знаете, а даже если и нет, это сейчас неважно и ничего не изменит. Вы пытаетесь самостоятельно подняться, размахивая из последних сил во все стороны руками, как потерявшееся и напуганное дитя, в надежде на то, что найдется какая-нибудь опора, что-нибудь, на что можно твердо поставить свою руку, предотвращая не очень приятную перспективу как упасть. Но Вам, не скажу, что слишком быстро и просто, удается поймать в какой-то момент равновесие и оставить себя на ногах. "Вы молодцы, Бэггинс", - произнес я не громко про себя, мысленно тихонько, совсем не сильно похлопал хозяина по его хрупкому, будто оно вот-вот сломается и просто исчезнет, плечу. Вы исхудали. Скорее бы это жуткое испытание закончилось, и Вы бы снова начали улыбаться, как и раньше. Как и раньше, радоваться жизни, этому яркому свету, будящему мир по утрам. Знаете, каково это смотреть на мучения любимого человека? Вы видите, что плохо ему, но на деле невыносимую боль чувствуете именно вы, боль, которая поедает вас изнутри, будто она какое-то существо, живущее в вашей голове, теле, ибо ломит все до каждой, даже самой маленькой косточки, кончиков пальцев, боль от осознания того, что вы не в силах что-либо сделать, чтобы помочь любимому человеку. Все страдания автоматически, телепатически, да черт их знает как, но передаются вам. И это чувство равносильно самой страшной пытке. Но, как бы мне того не хотелось, сейчас опять пора отправляться в путь.       - Все н-нормально, Сэм, п-пошли, - с трудом, запинаясь в словах, произнесли Вы наконец связный ответ, которого я естественно не мог ослушаться.       Скоро все это закончится, все мучения, терзающие моего хозяина. И я буду ждать скорейшего возвращения, Вашего возвращения в этот мир, даже если это займет невыносимо много времени, я буду ждать до последнего вздоха моих легких, до последнего дня моей, хоть и длинной, жизни, несмотря на обстоятельства, ждущие нас впереди.       Я буду всегда Вас ждать, мистер Фродо.