Попаданка

И снова-здорово ХD http://vk.com/public51013055 На Высокий Хротгар мы выступили с раннего утра. Хорошо, что ярл милостиво разрешил мне переночевать во дворце, в одной из гостевых комнат, иначе я бы окончательно и бесповоротно проспала все на свете. А так, подумаешь, на часик опоздала к общему сбору… Я неслась по длинному коридору, на ходу натягивая сапог и накидывая на плечи куртку, стараясь успеть догнать Ульфрика и его отряд, собранный из десятка верных, проверенных воинов, хотя бы на выезде из Виндхельма. Убийцу снова пришлось спрятать в сумку, дабы не пугать слуг и стражников, и привыкшая ко всему курица уже даже не возмущалась подобной бесцеремонности. - Эй, эй, смотри, куда бежишь, - над ухом раздался добродушный голос, а чьи-то сильные руки словили меня, споткнувшуюся на повороте. – Так и лоб расшибить недолго. Меня привели в вертикальное положение и легко встряхнули. - Чтоб мне альтмером стать! Скади, неужто ты? – я подняла глаза и удивленно икнула. Передо мной стоял Ралоф, практически не изменившийся за все это время. - А то сам не видишь, - гордо подбоченилась я и тут же спохватилась. – Ой, я же опаздываю, ярл Ульфрик там, поди, уже без меня к Седобородым уехал! Ралоф рассмеялся и легко похлопал меня по спине. - Не волнуйся, не уехал. Тебя ждет. Идем, а то меня как раз послали тебя будить, - он поскреб блондинистую щетину и уступил мне дорогу. - Горазда же ты спать, скоро полдень. Ярл Ульфрик рвет и мечет, скоро Кричать начнет. - Я не Торуг, я и ответить могу, - буркнула я, протискиваясь между нордом и стеной. Коридоры тут все равно тесноваты. Так и до клаустрофобии недалеко. Ульфрик не рвал и не метал, но нервно барабанящие по столу грубоватые пальцы явно говорили, что, опоздай я еще минут на пять, этот самый стол был бы переломан пополам на моей голове. - Наконец-то, - бросил он, поднимаясь и решительным шагом направляясь к выходу. – Выступаем. - А как же… - начала было я, но тут же сникла под испепеляющим взглядом Буревестника, - … завтрак… Желудок послушно заурчал, мгновенно среагировав на заветное слово, но ярл уже переступал порог и ничего не слышал. - Он с самого утра не в духе, - пробормотал Ралоф. Затем подхватил с длинного обеденного стола красное яблоко и перебросил мне. – Тебе лучше не отставать. - Честь тебе, Ульфрик! По праву трон твой! Здесь в твою славу у нас пир горой… - Ралоф закашлялся, хлебнул браги из кожаной фляжки и снова принялся напевать под нос «Век притеснений». Я вздохнула и пожалела, что у меня сейчас нет под рукой расплавленного воска – залить уши, ибо ни голоса, ни слуха у норда абсолютно не было. Надо будет поинтересоваться, не топтался ли по ралофовым ушам какой-нибудь медведь-шатун. В окрестностях Виндхельма темнело рано, и уже несколько часов мы двигались процессией, освещая свой путь золотистыми факелами. Мои вопли о том, что нас заметит сверху любой дракон, были гордо проигнорированы, и я мстительно решила болеть за дов в случае неожиданной схватки. - В честь чего песни-пляски? – уныло спросила я, глядя в спину уехавшему вперед Ульфрику. После прошедшего пару часов назад снегопада мятежный ярл был облеплен белыми хлопьями и больше напоминал гордо восседающего на гнедом лохматом жеребце снеговика. Только морковки не хватало. - Мы тесним имперских псов, - с готовностью отозвался Ралоф, выдыхая клубы белесого пара. – Еще несколько боев, и мы сможем направить войско на сам Солитьюд! - Что-то мне подсказывает, что Марку Туллий говорил то же самое с точностью до наоборот, - пробормотала я под нос, потирая отмерзающий вышеупомянутый орган. - Ты что-то сказала? – норд подозрительно уставился на меня. Я чихнула и поспешно затрясла головой. - Холод собачий, говорю, - шерстяной плащ плохо хранил тепло, и я была готова что-нибудь поджечь, лишь бы хоть как-то согреться. – Слушай, поделись своей бурдой, для согреву? У меня скоро сосульки из носа вырастут. Ралоф рассмеялся и потянулся к фляжке, но тут до нас донесся рев луженой глотки Буревестника. - Привал! Спустя десять минут была найдена подходящая поляна, способная уместить дюжину человек. Я порывалась помочь воинам, занявшимся установкой самодельных палаток из шкур и грубо обструганных шестов, но смогла лишь уронить шатер на Ульфрика и отдавить ногу одному из спутников. Ралоф, почесав маковку, вздохнул и, приподняв меня под мышки, усадил на большой валун. Хорошо, что у меня куртка длинная да толстая, авось, зад не отморожу. Без моей помощи работа пошла быстрее и веселее, и вскоре мы дружно расположились вокруг яркого потрескивающего костра. Ульфрик почти сразу же ушел в свою палатку, и норды, без чуткого присмотра старшего по званию, оживились. По кругу пошел объемистый бурдюк с вином, мне в руки сунули нож с наколотым на него куском жирного ароматного мяса, то и дело раздавались смешки и сальные шуточки, и жизнь показалась не такой уж и плохой. Сейчас эта заснеженная, необъятная земля показалась мне до боли похожей на мой родной Север. - Из тяжких недр земли насильственно изъяты, Над вечно бурною холодною волной, Скайрима дальнего гранитные палаты…, - задумчиво пробормотала я строчки одного из своих любимых стихотворений, немного видоизменив их, а то не поймут ведь. Сидящий рядом Ралоф прислушался и хмыкнул. - Красиво. Что это? - Стихотворение про Север. Старое-старое, автор уже давно умер, - ответила я, закутываясь в плащ и подвигаясь ближе к огню. - Расскажешь? – попросил он. Я кивнула, а норд задумчиво поглядел на балагурящих товарищей и неожиданно гаркнул: - А ну, тихо! Мужики переглянулись, но притихли, видать, Ралоф среди них пользовался достаточным уважением. Он расплылся в улыбке и ободряюще кивнул мне. Я прочистила горло и постаралась унять волнение – в последний раз я читала бородатому мужику стишки наизусть, стоя на табуретке, одетая в костюм чумного доктора (родители хотели нарядить меня птичкой на утренник, но остановились на более бюджетном варианте). - Из тяжких недр земли насильственно изъяты, Над вечно бурною холодною волной, Скайрима дальнего гранитные палаты Тысячеверстною воздвиглися стеной, И пробуравлены ледяными ветрами, И вглубь расщеплены безмолвной жизнью льдов, Они ютят в себе скромнейших из сынов Твоих, о родина, богатая сынами. Здесь жизнь придавлена, обижена, бедна! Здесь нордлинг встал пред правдой лицезренья Того, что Талоса веленьем сведена Граница родины с границею творенья, И глубь морских пучин так страшно холодна, — Перед живым лицом всевидящего бога Слагает прочь с души, за долгие года, Всю тяготу вражды, всю немощность труда И говорит: сюда пришла моя дорога! Скажи же, Талос, отсюда мне куда? * Повисла тишина. Я испугалась – норды ведь простые ребята, далекие от поэзии, как бы еще помидорами не закидали… - Душевно, - уважительно крякнул наконец один из воинов, дюжий медведеподобный мужик с проседью в густых рыжих волосах. – Сразу видно – истинный сын Скайрима писал. Остальные закивали, а я перевела дух. Пронесло. Ничего, я их потом еще к Miracle of the Sound приобщу. Душевные посиделки продлились допоздна. Уже окончательно стемнело, и в ночном сумраке палатки, не вошедшие в освещенный костром круг, казались сгорбленными троллями. Потихоньку Братья Бури расползались по своим лежанкам, оставив пару дозорных, и я, пожелав всем спокойной ночи и победы над Империей, тоже поковыляла к своей лежанке. Почуяла что-то неладное я только тогда, когда забралась внутрь, в обжигающее после ледяного воздуха тепло. Во-первых, насколько я помнила, моя палатка была намного-намного меньше, а во-вторых, в ней не было закутанного в два меховых одеяла мужика, при тусклом свете медного светильника изучающего потрепанные свитки. - Заблудилась, Довакин? – насмешливо прищурился Ульфрик (а это был именно он). Молодец, Скади, из девяти чужих шатров ты умудрилась завалиться прямиком к Буревестнику. Он и так обо мне не лучшего мнения, а что теперь подумает? Разве что… - Нет, поговорить хочу. - У меня нет времени на пустую болтовню, - буркнул ярл, демонстративно расправляя на коленях свитки. - Ты считаешь мирный совет пустой тратой времени? – поинтересовалась я, нагло усаживаясь напротив. Буревестник устало вздохнул и поднял глаза на меня. - Если Туллий не подпишет капитуляцию. - А если он этого не сделает? – прищурилась я, склонив голову набок. - Тогда я его убью, - отрезал Ульфрик, угрюмо зыркнув на меня. Кажется, еще немного, и он просто выкинет меня за шкирку, так что надо поторопиться. - Ты упертый баран, Ульфрик Буревестник, - выдала я и зажмурилась, втянув голову в плечи, ужаснувшись собственной наглости. - Прости, что? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, медленно поинтересовался норд. Я приоткрыла один глаз – мамоньки, он даже размерами больше, кажется, стал… Давай, Скади, сказала «а» - говори и «б». Я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь во всем теле, и тихонько отодвинулась подальше от обозлившегося норда. От моих слов сейчас зависит очень многое – продолжится ли эта бесполезная и кровопролитная война, или же мятежный ярл все обдумает и поймет, что есть и другой выход. - Разве ты сам не видишь, что происходит? Талмор стравливает Скайрим и Империю, точно бешеных псов, чтобы потом по отдельности разделаться с вами, ослабленными этой бесполезной войной. Талмор твой главный враг, Ульфрик. Альдмерский Доминион, а не Империя. Ярл раскрыл было рот, чтобы яростно возразить, но я громко шикнула и нахмурилась. - Дай мне договорить, будь добр. Я и так догадываюсь, что ты хочешь сказать. Империя предала Талоса, Империя прогнулась под эльфов, Империя не может защитить свой народ, Империя пожертвовала Хаммерфелл, Империя то, Империя сё… Ты сам тоже хорош, - я глянула на него, прищурившись, - «спящий агент Талмора». - Как ты узнала?! – Ульфрик поперхнулся воздухом и уставился на меня огромными глазами. – Откуда… - А ты думал, кто шуму по всему талморскому посольству навел? Теперь эта занимательная книжечка находится у меня. А я могу случайно забыть ее в шатре… например, того же Ралофа. Наверняка он умеет читать, хотя бы по слогам. - Не думал, что Довакин опустится до подлого шантажа, - Буревестник угрюмо сдвинул брови, сразу став похожим на насупленного медведя-шатуна, разбуженного раньше времени. - Я могу отдать досье тебе хоть сейчас, только в палатку за сумкой сбегаю, - буркнула я. Не признаваться же, что у меня просто кишка тонка для таких делишек. - Тогда к чему все, что ты говорила ранее? Ты на стороне Империи? С трудом подавив желание вскочить и побиться головой о какой-нибудь твердый предмет, я сжала кулаки, чувствуя, как хрустнули косточки. - Да какая разница? Разуй глаза, Ульфрик! За кого бы я ни была - это будет на руку Талмору. Если в этой войне победит Скайрим - отлично, все будет, как в старые добрые времена: маленькое автономное государство и маленькая старая Империя будут вынуждены стоять по отдельности против огромной империи меров. Я не говорю уж о деспотии мелких царьков, опирающихся в своей власти лишь на клинки личной дружины, - я умолкла, переводя дыхание. Ульфрик задумчиво смотрел куда-то в сторону, и угадать, о чем он думает, было невозможно. Вздохнув, я прочистила горло и снова продолжила: - Победит Туллий и все, кто за ним, - последует не менее сомнительное навязывание культуры одного народа другому, скатывание к порокам «цивилизации» с бездарными полководцами и вождями, сидящими на своих местах лишь «по праву наследования и богатства», которым плевать на простых жителей. Типичный пример заседает в Фолкрите. Не забывай также о дикой коррупции, привет от Восточной Имперской компании. Повисло молчание. Я замерла, потирая горло, - плохой из меня оратор, кажется, уже голос сорвала, - а Буревестник так и не произнес ни слова, рассматривая собственные руки. - Вместе с Империей у вас будет шанс выстоять против Талмора. В одиночку же… - я покачала головой и кашлянула: - Не переоценивай свои силы. Ульфрик поднял голову и хотел было что-то сказать, как вдруг снаружи раздался истошный вопль. - На нас напали! * прим. автора: немного видоизмененное стихотворение Константина Случевского из его сборника "Мурманские отголоски".