Duvet

Джиён не понимал, что именно делал не так. Почему, несмотря на то, что он давно все решил, на то, что боль до сих пор порой сжимала его сердце, словно в ледяном кулаке, он все еще затаивал дыхание, углядев за окном знакомый силуэт. Сынхён непривычно робко но упрямо, словно расплавленный воск, вновь вливался в его жизнь, застывая изнутри и заполняя собой дыры. Дыры, которые он же сам и оставил. Об этом Джиён старательно напоминал себе всякий раз, как альфа переступал порог их с Сынри жилища, но... Глупо было обманываться. С того самого момента, как он сам позвал Сынхёна в дом, как увидел его, неловко берущего сына на руки, что-то внутри него дрогнуло. Он никогда не мечтал о семье. Во времена его юношества совсем другие вещи казались куда более привлекательными, но теперь, познав радость и боль отцовства и одиночества, он готов был пересмотреть свои взгляды. Вот только с Сынхёном ли? Тихий стук в дверь заставил его вздрогнуть и отвести взгляд от зажатого в ладони голубого щенка. Мех игрушки прилично поистрепался, что неудивительно, ведь Сынни не расставался с собакой дольше, чем на пару часов. - Входи, - услышал омега свой голос и поморщился от полного отсутствия в нем каких-либо интонаций. Сынхён осторожно заглянул внутрь. - Сынри здесь? - Нет, он у Хёнсына. Играет в Соника. Альфа одобрительно хмыкнул и этот низкий звук пробежался, щекоча по джиёновым нервам. Как же это мерзко. Как гадко. Как неверно в самом своем корне. Он должен ненавидеть Чхве, должен плевать ему в лицо при встрече, шипеть за спиной. Вместо этого он принимает его на своей кухне в своем доме и позволяет общаться с сыном, которого тот едва у Джиёна не отнял. На каком он сейчас месте? С каким статусом? Джиён не понимал. Они не поднимали темы прошлого, Квон, потому что не понимал стоит ли, а альфе, видимо, просто было стыдно. Иногда Квону до безумия хотелось, чтобы Чхве нашел нужные слова, чтобы сказал, наконец, то, о чем молчал даже когда они еще встречались... Но Сынхён молчал, и это выжигало Джиёна изнутри. Иногда, забывшись, он касался альфы, но тут же отдергивал пальцы. Прикосновения выходили словно через полиэтилен или толстый слой песка. Они даже правильными не казались. Несмотря на то, что Чхве все еще был ему нужен, омега не собирался делать ему навстречу больше ни единого шага. Хватит и того, что он позволил ему находиться настолько близко. Хватит и того. - А это не вредно? - низкий голос Чхве как всегда вызвал зыбкие, щекочущие плечи, мурашки. Джиён поежился, плотнее заворачиваясь в кокон из неловкой тишины, возникшей вслед за этим вопросом. - Нет, - наконец сумел выдавить из себя омега и отвернулся, - если недолго, то все в порядке. Снова тишина. Невыносимая, тяжелая, словно тазик с бетоном, в который накрепко впаяны ноги, пока там, где-то внизу, призывно журчит вода. Сынхён неловко переступил с пятки на носок почти физически ощущая, как подходящий момент отдаляется от него все сильней. - Ясно. Тогда зайду в другой раз. Омега проводил его до дверей, легко кивнув на прощание. А как только за Чхве закрылась дверь, покрепче стиснул зубы. Жгло. А завтра, если он помнил верно, будет жечь куда сильней. Сынхён выматерился, сидя во взятой напрокат машине, и не глядя нащупал под сиденьем пачку сигарет. Сынхён тлел. Он тлел, чувствуя как мерцающие искры выедают дыры в его самообладании. Раз за разом, сжимая и разжимая пальцы в бессильном удушье он чересчур отчетливо чувствовал насколько они пусты. Да, Джиён позволил ему быть рядом. Да, он разрешил видеться с сыном. Да, он даже к себе в дом его пустил... Но дом не сердце. Тема прошлого как-то сама собой превратилась в нерушимое табу. Сынхёну хотелось объясниться, губы сами собой складывались в нужные слова, но звуков не было слышно. Умей Джиён читать по губам и все понял бы сразу. Только вот Джиён не умел. Альфа тлел, чувствуя как опасно и неотвратимо истончается время на границе, что отведена для местоимения "мы". Совсем скоро необходимо будет вновь возвращаться обратно. В офис, кажущийся таким темным и душным, несмотря на кондиционированный воздух и окна во всю стену. Его выбивало из колеи собственное бессилие что-либо изменить в текущем положении дел. Раньше такого с ним никогда не происходило, но... Но зато там происходило то, что привело к тому, что они имеют сейчас. Имеют ли? Чего он хотел добиться, приходя сюда снова и снова? Что омега просто возьмет и что? Привыкнет к нему? Свыкнется с мыслью, что Чхве будет рядом и снова развернется к нему сердцем? Он поморщился и отбросил пачку в сторону. Возможно, это сработало бы, будь на месте Сынхёна кто-нибудь другой. Но альфа не имел права тешить себя подобными надеждами. Он, вот уже столько времени, не прекращал проворачивать в голове колесо собственных прошлых, полных гордости и эгоизма, поступков. Простил бы он себя в итоге? Конечно нет. Чхве сжал руль, оставляя на покрытии глубокие вмятины; его колотило, но причин могло быть миллионы. Конечно. Нет. Джиён забрал сонного Сынни из гостей лишь через два часа после отъезда альфы. Только к этому времени он сумел взять себя в руки и собраться с мыслями. Ему оставалось только надеяться, что Сынхён ничего не почувствовал и не понял. Судя по описанию и цене, таблетки, что принимал омега, были одними из самых лучших, так что во время завтрашнего дня Квон должен был быть обезопасен. Сын посапывал, уютно уткнувшись носом Джиёну в ключицы, от этого становилось немного легче. Немного. Но не настолько, чтобы можно было просто продолжать жить дальше, словно в следующем сезоне сериала. До следующего сезона нужно было еще добраться. Для начала необходимо было досмотреть до конца первый, но происходящее становилось уже практически невыносимым. Джиён открыл дверь, вошел в тихий, непривычно темный дом, уложил Сынни в кроватку, а сам замер, наблюдая за размеренным дыханием сына. С каждым новым сделанным шагом все сильнее становилось ощущение, что он изначально выбрал неверный путь. И не было никого, кто мог бы его в этом разубедить. Ёнбэ был невозможно далеко, а в телефонном разговоре Квон и не надеялся передать всю ту тоску, что съедала его сейчас изнутри. Кроме того, он примерно догадывался какого рода совет даст ему старый друг: "Пошли его нахрен". И Джиён в принципе согласен с этим предложением, но... Но как это сделать, если где-то там глубоко... Настолько глубоко, что и самому-то уже не верится. Где-то там он все еще ждет. "Господи, как глупо..." - Джиён укрыл сына тонким одеялом и вышел из детской. Изнутри нестерпимо, почти физически чесалось под ребрами. Омега чувствовал себя зависшим между двумя крайними точками, словно лодка посреди океана в полнейший штиль. И состояние все ухудшалось. Джиён дошел до кухонного шкафчика, вытащил из его недр наполовину пустой пузырек и бросил в рот пару желтых пилюль. Хватит с него проблем; по крайней мере в этой части своей жизни он хотел бы иметь контроль над происходящим. Чем больше времени проходило вместе с сыном, тем нелепей казалась его прошлая одержимость своими ощущениями во время течки. Он со смешанными чувствами вспоминал, что считал за наивысшее достижение поймать в этот период альфу посочнее и получить от этих дней по максимуму. Джиён усмехнулся, запивая водой застрявшие в горле таблетки. Твою ж омегу, какими тупыми иногда бывают люди. Только вот этим тупым человеком был он сам всего лишь каких-нибудь три года тому назад. Омега взлохматил волосы, ловя отражение лихорадочно блестящих глаз в стеклянной дверце шкафа. Чтобы понять, что этот дикий взгляд принадлежит ему самому, Джиёну понадобилось некоторое время. - Твою ж омегу... - повторил он, словно заклинание, и уткнулся лбом в прохладное стекло. - Где же все эти верные выборы? Откуда их только берут все остальные? Сон все не шёл. Сынхён гипнотизировал потолок, в который раз прокручивая в голове всё недосказанное и недодуманное. Почему именно сейчас ему изменяли его обычный напор и уверенность в себе? Почему именно теперь язык не слушался, выводя не нужные звуки, а какую-то нелепицу. После каждого нарочито бессмысленного разговора с Джиёном альфе неизменно хотелось пробить головой ближайшую стену. Сынхён повернулся набок не в силах больше смотреть на опостылевшие потолочные светильники. Кроме всего прочего, днём звонил дядя, интересовался когда Сынхён планирует возвращаться. Это значило, что времени оставалось невероятно мало. А от всех их с Джиёном встреч оставалось лишь ощущение, что омега утекает сквозь пальцы, словно песок. Альфа вытянул перед собой ладонь и сжал кулак. Жаль, что собственная глупость не то, что можно просто избить, решив тем самым проблему. Он выпростал из-под одеяла вторую руку и подтянул к себе лежащий на тумбочке мобильник. "Дэсон, что мне делать?"- больше он такого написать не мог никому. Ближе друзей у Сынхёна просто не водилось. Ответ пришел минуты через четыре: "Спать! Три ночи на часах". Альфа озадаченно скосил взгляд на цифры в углу экрана мобильника и запоздало дал себе ментальный подзатыльник. Однако, уже через секунду телефон снова завибрировал, объявляя о новом входящем. "Ты любишь его?" Пальцы Сынхёна зависли над клавиатурой. Почему он раньше не задавал себе этот вопрос именно в такой простой форме? Это же легче легкого. Это же решение. Это... "Спасибо!" - невпопад наклацал Сынхён, промахиваясь мимо электронных клавиш, и сбросил с себя одеяло. Когда Джиён открыл глаза, на часах было восемь утра. Он совершенно не выспался и подозревал, что выглядит пропорционально своему состоянию. Сынри конечно же уже поднялся и вовсю развлекался в кроватке. Отчаянно зевая, омега подошел к окну детской, привычным жестом отдергивая шторы. И замер. Там, за стеклом, словно во сне, что внезапно стал реальностью, сотни цветов, шаров, лепестков и лент складывались во что-то совершенно нереальное. Джиён прикусил губы, чувствуя, как они разъезжаются в глупой улыбке. - Что за сопливая белиберда? В дверь позвонили, Джиён, подхватив сына на руки, мельком глянул в зеркало, поправил волосы и решительно повернул ручку, намереваясь высказать альфе все, что он думает о целесообразности такого использования цветочных ресурсов. К чему он точно не был готов, так это к тому, что по ту сторону порога внезапно окажется Ёнбэ. - Что? - ошарашенный омега не смог даже воспротивиться тому, что бета, улыбаясь словно стая объевшихся сыром лисиц, аккуратно взял ребенка из его рук и хитро подмигнул. - Привет, Джиённи, сегодня Сынри тусуется с дядей Бэ. - Но... Что? Не в силах смириться с ирреальностью происходящего, Джиён открыл было рот, чтобы возразить, но в следующую же секунду был мягко вытолкнут из дома прямо как был: в домашних штанах, растянутом свитере и мягких тапочках. За спиной тихо клацнул замок, оповещая, что омега совершенно точно не попадет обратно так просто. - Ёнбэ, ты совсем с дуба рухнул? - наконец-то отмирая возмутился Квон с колена заряжая ногой в косяк, - что за идиотские игры?! - Сэр, - раздался из-за спины вкрадчивый голос. Джиён подпрыгнул, разворачиваясь в полете и инстинктивно вжался спиной в стену. - Вы? На асфальте возле шикарного, смутно знакомого автомобиля стоял Кан Дэсон. Его Джиён видел несколько раз возле Сынхёна, пока еще работал в одном с ним здании. Они не были знакомы лично, но пару раз, приезжая сюда, Чхве упоминал о нем в разговоре, как о своем ближайшем помощнике. - Что вам здесь нужно? Что вообще происходит? - Простите за внезапность. Поверьте, для меня это так же сумасшедше выглядит, как и для вас. Но все же... Прошу. Альфа открыл дверцу автомобиля, вежливо склоняя голову. Джиён облизнул пересохшие губы и, окончательно потерявшись в происходящем, беспомощно посмотрел на окна собственного дома. Оттуда, отодвинув в сторону занавеску, ему кивнул Ёнбэ. Бета что-то шепнул сидящему на руках Сынри, и тот, радостно рассмеявшись, показал папе большой палец. - Какого... - Сэр, не беспокойтесь ни о чем, все будет в полном порядке. Прошу. Опасливо косясь на некогда родные окна, омега медленно подошел к машине. - Простите, но куда?... - Простите, не велено говорить. Джиён хмыкнул, оттягивая и без того длинные рукава, и, встряхнув головой, уверенно уселся на заднее сидение. Почти забытая на дне его сердца сонно заворочалась надежда. Он старательно игнорировал её, ведь если придется обжечься снова, то живого останется крайне мало. Автомобиль мягко мчался по знакомым улочкам, после повернул на побережье и остановился возле возвышающегося над волнами маяка. Двери открылись, Дэсон предельно вежливо подал руку омеге. - Прошу, мы на месте. Осторожнее, не споткнитесь. Джиён, оглядываясь, осторожно вылез из машины и сделал несколько неуверенных шагов. - Здесь? - Прошу, проследуйте внутрь. Холёная ладонь альфы указывала на маяк. Посомневавшись несколько секунд, Джиён медленно пошел к зданию. Он перестал понимать происходящее еще там, возле дома. Теперь количество странностей на квадратный сантиметр реальности уже переставало иметь значение. Омега толкнул тяжелую дубовую дверь и осторожно вгляделся в царящий по ту сторону полумрак. Он облизнул губы и, перебарывая желание просто взять и сбежать отсюда, шагнул внутрь. "Выпей меня". Вот что ему удалось прочесть на приклеенном к бокалу стикере, когда глаза привыкли к освещению. Джиён поднес жидкость к носу, там оказалось вино. - Эй, это все не очень-то весело, - обратился он к равнодушным стенам маяка, а потом, пожав плечами, пригубил напиток. Вино оказалось очень хорошим, а взгляд сам нащупал следующую подсказку. Надпись "Иди сюда". И стрелка, указывающая на винтовую лестницу ведущую вверх, доступно объясняли что от него хотят. - Шикарно, - Джиён флегматично хмыкнул и сделал еще один глоток из бокала, - теперь еще и физические упражнения? Впрочем, стукнувшееся изнутри грудной клетки сердце очень четко намекнуло ему кто стоит за всем этим перфомансом. Наверное, именно поэтому становилось еще интереснее, что же окажется наверху. Ступени размеренно поскрипывали под ногами омеги, пока в голове у того вихрями роились тысячи тысяч мыслей. Он специально не останавливался ни на одной конкретной. Это было чересчур страшно. Последний виток лестницы вынес Джиёна на верхнюю площадку. Зажмурившись от света утреннего солнца, омега чихнул. - Будь здоров. Этот голос заставил все внутренности перевернуться, заворачиваясь тугим узлом где-то в районе горла. Джиён медленно обернулся, встречаясь взглядом с темными глазами Сынхёна. - Спасибо. Объяснишь, что происходит, или я как обычно узнаю обо всем постфактум? Удар был поддых. Удар был мастерски нанесен, и Сынхёну потребовалось все свое мужество и самообладание, чтобы сохранить лицо и не прыгнуть тотчас же с этого чертова маяка вниз. - Разумеется, объясню, - слова, как вдох после заплыва, длиной в вечность, - присаживайся. Только теперь омега заметил, что здесь, в небольшой комнатке наверху маяка, находится еще и мебель. - Окей, - он плюхнулся в первое подвернувшееся кресло, и только тогда понял, что сделал это очень вовремя. Еще немного и ноги сами предательски бы подкосились от волнения. Омега спрятал дрожащие руки в карманах домашних брюк, - итак? Сынхён тяжело опустился на стул, стоящий напротив и нервно поправил галстук. Как начинают такие разговоры? Сынхён лихорадочно искал внутри себя нужные слова. Адреналина в его крови хватило на составление дикого плана как привести Квона сюда. Его хватило на то, чтобы выслушать ночью все маты от Дэсона, а потом еще партию от Ёнбэ (к слову, у Дэсона вышло как-то покрасочнее). Хватило на то, чтобы поднять на уши все цветочные лавки города, а заодно и мэрию. Маяки ведь не раздают просто так. Но вот сейчас его заряд закончился. Альфа взглянул на сидящего перед ним юношу. Того, которому он, Сынхён, испортил последние три года, которого едва не довел до ручки. У которого он, Сынхён, отнял все, что только можно было отнять. И того, которого он так безумно любил. Альфа даже понятия не имел, что способен чувствовать вот так. Из самых глубоких уголков своей души до неосязамых эмоцональных вершин. И от этого становилось только паршивее. Окончательно потерявшись в воцарившем молчании, Джиён поджал губы. - Это все? Тогда я... - Прости меня. Квон вздрогнул, машинально вжимаясь поглубже в кресло. Настолько ирреально прозвучала эта фраза в освещенной золотыми полосами солнечных лучей, маленькой комнатке. А Сынхён, словно бы чувствующий то же самое, повторил снова: - Прости меня. Мне безумно жаль. - Тебе жаль? - это все, что пришло омеге на ум, он никак не мог сообразить что происходит и что от него теперь требуется. - Мне жаль. Жаль, что я был настолько поглощен своей глупой ревностью, что не выслушал тебя сразу, а выслушав не поверил. Мне жаль, что я ударил и оттолкнул тебя тогда, когда ты больше всего нуждался в моей поддержке... Жаль, что меня не было рядом, когда рождался Сынни и... Господи, как же мне стыдно из-за всего этого, и в особенности того, что я сделал потом. Сынхён уронил голову на ладони, запуская пальцы в волосы. - Мне жаль, что я был настолько туп, что не понял тебя даже когда ты был со мной откровенен, тогда в клубе... Жаль, что я позволил себе самую мерзкую месть, которую только можно было придумать... Джиён слушал, все еще не веря в происходящее. Почему сейчас? Почему именно теперь, когда он, казалось бы, потерял всякую надежду на "happily ever after"? И самое главное, что он должен ответить? И должен ли? Но альфа не закончил. Он вскинул голову и взглянул Джиёну прямо в глаза. - Именно поэтому сейчас я должен попросить прощения. Потому что ты - самое честное, что только было в моей жизни. Потому что ты один стоишь десятка таких как я. И потому что... - он сглотнул. -... Потому что я люблю тебя, Квон Джиён. Бам. Прозвучало. Внутри Джиёна поднялись и обрушились горы, взорвались сверхновые и наконец-то отпустило то, что так долго сжимало позвоночник словно холодной когтистой лапой. Он неверяще смотрел на "родного-ненавистного-непонятного" Чхве, а в голове рефреном билось о стенки черепа "... я люблю тебя, Квон Джиён". - И... Что? - словно издалека прозвучал голос, который омега лишь с большой натяжкой назвал бы своим. - Ты считаешь этого достаточно? Я должен теперь броситься к тебе в объятия, или как? Лицо альфы всего на мгновение перечеркнуло гримасой боли, но он сразу же взял себя в руки, грустно усмехнувшись. - Я же не идиот... Я даже не рассчитывал на такой сценарий. Просто... Просто подумал, что быть честным с тобой и с самим собой - единственная правильная вещь за три года, которую я могу сделать. Я не прошу тебя быть со мной, хотя... - Сынхён прикусил нижнюю губу. - ... хотя, видит Бог, мне бы этого так хотелось. Если я лишь нервирую тебя, то я исчезну из вашей с Сынри жизни и буду помогать издалека. С твоего разрешения, конечно. Джиён открыл было рот для рвущегося наружу защитного язвительного комментария, но вдруг замер. Таблетки следовало принять и с утра. Сквозь солоноватый запах моря и глубокий дерева медленно пробивался аромат альфы. И все бы ничего, но это был ЕГО альфа. И сегодня был не самый подходящий день. Джиён отчаянно взглянул на Чхве и понял, что до того тоже дошло. Такого Сынхён не ожидал. Он напрягся, чувствуя, как ногти впиваются в кожу судорожно сжатых ладоней и, кажется, облизнулся. Противиться запаху собственного омеги разумеется можно, но только не после такого огромного периода воздержания. Он сам не понял, как вдруг оказался уже стоящим на коленях прямо перед Джиёном. Пальцы сами легли на чужие колени, скользнули выше. Сынхён потянулся к таким манящим сейчас губам, чтобы... - Нет. Голос омеги взорвался в голове сходящего с ума Чхве мириадами острых, словно стекло, осколков. Хоть Джиён и дрожал, смотря прямо в глаза альфе, он все равно повторил. - Нет. Ты не станешь сейчас приближаться ко мне. Ты не сделаешь со мной ничего, сверх того, что у нас было в прошлом. Ты сейчас встанешь и уйдешь, чтобы не появляться в нашей жизни и на наших с сыном глазах. С каждым словом омеги из под ног Сынхёна словно выскальзывало по одному кирпичику, а вместе с последним он ухнул в бездонную, утыканную иглами, пропасть. Не то, чтобы он не ждал такого исхода, просто... Впрочем, ждал. Оторваться от теплых, некогда таких родных, коленей было сложнее, чем что-либо из всей его предыдущей жизни. Но Сынхён дал слово, и больше подводить своего омегу он права не имел. Словно робот он отвел назад руки, тяжело дыша, поднялся на ноги и, постояв неподвижно несколько секунд, поклонился омеге. - Еще раз приношу свои извинения. Если бы я только мог исправить то, что натворил... Прощай. Боясь, что еще несколько секунд в обществе Джиёна и его запаха могут привести к непоправимым последствиям, Чхве коротко выдохнул и быстрым шагом вышел из комнаты.