Игры волчат

Мои маленькие псы войны. Адские гончие, чей вид способен повергнуть в страх даже самых искушенных путников. Они – мои кормильцы; они – те, для кого я живу. А я – их бог, ради которого они существуют, и во имя которого они сражаются. Им чужда мораль и гуманность, что отличает их от людей. Это, а также ловкость и преданность – вот те черты, за которые я их ценю. Они готовы без сомнения отдать свои жизни за общее дело, стоит мне только попросить. Мы не думаем останавливаться. Мы слишком далеко зашли, чтобы позволить себе отступить и забыть все, что сделали за эти годы. Я помню все чувства людские: страх и отчаяние, ярость и боль. Эти эмоции являлись пищей моего духа, я упивался ими, и они скрашивали мое страдание. Осознание того, что не один я обречен на мучения еще заставляло мое сердце биться чаще, а губы расползаться в ухмылке. Они идут по нашему следу. Я и мое воинство ночи не собираемся идти у них на поводу. Лучше петлять, уходить тайными тропами, чем вступить в открытое столкновение, ибо силы не равны. Я чувствую их приближение, они хотят вернуть то, что принадлежит им по праву. Мою жизнь. Когда придет время, я буду готов. Лесная чаща скрывает меня от любопытных глаз, а обреченные люди принимают смерть от наших клыков и когтей. Мы держимся, но времени почти не осталось. Я уже слышу вдалеке их заунывный вой и скрежет их зубов. Они идут. За нами. Рома поднес мобильник к уху, и, чуть не плача, пробормотал: - Александр Викторович, честное слово, мы уже в Сергиев-посаде. Мы выехали из Москвы час назад. Нет, я вас не обманываю, Александр Викторович. Будем во Владимире к утру. Да, я все прекрасно понимаю, но возникли форс-мажорные обстоятельства… Да, обещаю, все будет сделано. Хорошо, да, до свиданья. Он кинул мобильник в бардачок, и устало откинулся на сиденье. - Фух, вроде пронесло. Судя по голосу, он сегодня явно не в духе, но особо не орал. - А он вообще когда-нибудь бывает в духе? – улыбнулась Маша. – Уж поверь, с тобой он куда более обходителен, нежели с другими сотрудниками. Если бы ты не был моим парнем, тебе пришлось бы не сладко. - Если бы я не был твоим парнем, я бы вообще там не работал. Твой отец, в общем, клёвый парень. Нужно просто представить себя на его месте, и посмотреть, как ты будешь себя тогда вести. При исполнительности его помощников недолго и с ума сойти. Я даже удивлен, как он на людей еще не кидается. Маша рассмеялась и положила голову Роме на плечо. - Может, не будешь гнать 110 километров в час, а? - Ты на часы взгляни – уже половина второго. - Так нам же все равно на работу только в девять. - Вот именно, или ты не хочешь выспаться? Чем раньше приедем – тем раньше ляжем. А завтра… - он запнулся, - точнее, сегодня, трудный день. Девушка лишь повела плечом. Для нее работа была лишь источником заработка, и все, о чем она сейчас думала – закончились их выходные, и им предстоит еще целую неделю провести вдали от дома. Рома все-таки снизил скорость и приобнял ее. - Эй, ну чего ты такая грустная? Милая, что случилось? - Ничего… - прошептала Маша таким тоном, что стало ясно – если Рома не постарается вникнуть в ее проблему – ему несдобровать. - Родная, мне тоже жалко, что пришлось уехать, но ведь ничего не поделаешь. К сожалению, понедельники тоже случаются. - Забудь, я ведь все понимаю. - За это я тебя и люблю. Когда они въехали во Владимирскую область, на часах было 2:18. Рома старался ехать тише, чтобы не расстраивать девушку, хотя ему самому хотелось втопить педаль газа, забыть обо всем, и наслаждаться скоростью. Он опустил стекло и высунул голову наружу. Ближний свет фар оставлял простор для фантазии. Он с детства любил гулять ночью, в сопровождении родителей или родственников. Все казалось ему таким чужим и угрожающим, а со старшими он чувствовал себя в безопасности. Любовь к ночной атмосфере с годами развивалась и крепла в нем, к двадцати трем превратившись в почти сверхъестественную. Даже сейчас, несмотря на трудности вождения ночью, он получал от этого удовольствие. - Закрой окно, холодно же. Рома с неохотой поднял стекло, и снова уставился вперед. Ему почудилось, будто свет выхватил какую-то сгорбившуюся тень на обочине по правой стороне. Наверное, всего лишь сила его живого воображения. Они называли себя бандой Вульфена. Чистильщики, палачи и ликвидаторы, они никогда не задумывались правильно ли то, что они делают. Приказ должен быть выполнен. И они восторжествуют, узрев смерть старого Амарока. Пес выскочил на дорогу, когда часы показывали 3:33. Рома дернул руль влево, но собака, казалось, сама хотела угодить под колеса. Если бы он не послушал Машу, скорее всего, они бы уже перевернулись, но машина ехала со скоростью 70 километров в час, что, возможно, и спасло им жизнь. Колесо порвало брюхо собаки, и ту отбросило на несколько метров в сторону. Ее разорвало пополам, и вереница кишок и внутренних органов протянулась от места остановки автомобиля и до места падения животного. Несколько секунд Роман и Маша сидели в полнейшей тишине, и пытались понять, что сейчас произошло. Будучи не в состоянии здраво рассуждать, Рома буквально вывалился из машины и побрел по направлению к собачьему трупу. Полнолуние. Пробил мой час. Мои дети собрались вокруг меня, чтобы узреть совмещение. Но здесь присутствуют не только они. Люди, один из которых окажет мне неоценимую услугу, а другой падет перед неумолимой жаждой крови. Я стар и измучен, у меня не осталось сил сопротивляться течению времени. Меня должен заменить новый, сильный и молодой вожак. Сущность моя целостна и непреклонна, и я поведу стаю за собой, в каком бы обличии я не был. Я вижу свет луны, я слышу бой барабанов в моей голове, предвещающих смену поколений. Я готов предстать перед Небесной стаей. - Боже, Рома, как ты мог ее не увидеть?! – зарыдала Маша. - Я… Я не знаю… Он смотрел на изуродованное тело пса, не веря своим глазам. В глубине души он понимал, что этого быть просто не может, и, тем не менее, глаза его еще никогда не подводили. Это был Четти, любимая собака его детства и верный друг его семьи. Он часто гулял с Четти, когда мама или папа не успевали этого сделать. Несколько раз они гуляли и ночью. То время Рома помнил особенно хорошо, воспоминания яркой картиной вспыхнули в его памяти. Тогда, тринадцать лет назад, под новый год, он прогуливался с Четти в своем дворе, как ни с того, ни с сего, собака, до этого не проявлявшая никакой враждебности, будто взбесилась и налетела на него. Он, тогда еще маленький мальчик, преодолевая боль в окоченевших пальцах, принялся карабкаться на дерево, лишь бы спастись, лишь бы избежать встречи с псом лицом к лицу. Вопреки ожиданиям, подвели его вовсе не пальцы. Хрупкая ветка не выдержала его веса, и он полетел прямо на Четти. Пес вцепился в его ногу, и, разодрав штанину, без труда прокусил кожу. Рома кричал, надеясь на помощь, кричал от боли, но больше всего от страха. Он боялся смерти, любых ее проявлений, и погибнуть здесь, быть загрызенным собственной собакой во дворе собственного дома ему хотелось меньше всего на свете. Но к удивлению мальчика, стоило Четти увидеть, как пролилась его кровь, собака припустила за ближайшие гаражи и исчезла из поля зрения. Он вспомнил, как, всхлипывая, волочился вверх по лестнице к своей квартире, и помнил лицо мамы, которая увидела своего сына лежащего в кровяной лужице. А дальше – тьма, провал в памяти. - Это моя собака… - едва слышно прошептал он. - Что? – Маша смотрела на него округлыми глазами, еще не совсем отдавая себе отчет в своих действиях. - Четти. Мой пес. На свет фар вышли еще две тени. Маша не могла шевельнуться. Ее и Рому обступили со всех сторон десятки собак и волков. Две особо крупных фигуры стояли у машины. Вытянутые морды, лоскуты кожи, местами свисающие с шерсти, нечеловечески изогнутые конечности, блеск клыков в свете луны. - Амарок! Одна из фигур запрокинула голову и дьявольски взвыла. На зов откликнулись еще с десяток таких же тварей. Маша не могла поверить, что все это происходит наяву. Она как будто смотрела на все действия со стороны, ведь если бы она осознавала себя как его участника, то давно отдалась бы во власть первобытного безумия. Эти демоны словно преодолели барьеры грани миров, прорвались в наш мир, перевернув его с ног на голову, навязывая свои, первобытные порядки. Еще до конца не понимая, что делает, Маша побежала к машине. Если ей удастся прорваться в салон, и дотянуться до бардачка… Она позаботится о том, чтобы мир вокруг нее обрел привычные очертания. Старый Амарок не мог позволить девчонке помешать совмещению. Хоть она и была важна для юного Амарока, привязанность к родственной душе могла загубить весь талант Великого Пожирателя. Помня все прошлые промахи и поражения, просчитав все возможные исходы, старый пес семи мудрецов безропотно взмахнул рукой, отдавая сигнал самым сильным волкам стаи - Ульфхеднару и Фенриру расправиться с незнакомкой. Вопреки его ожиданиям, Ульфхеднар не спешил исполнять его приказ. Он лениво отошел на достаточное расстояние от дороги, как бы отрекаясь от всего, что произойдет здесь в течение ближайших нескольких минут. Он всегда был упрямым и своевольным, но Амарок не мог подумать, что он способен зайти так далеко. Не выполнить приказ вожака в любой другой момент каралось бы как минимум изгнанием из стаи, но сейчас на это никто не хотел обращать внимания. Зато Фенрир за долю секунды преодолел те метры, что отделяли его от Маши и почти успел вцепиться ей в горло. Та инстинктивно рванулась вперед, так что у волка в пасти остался лишь кусок ткани с капюшона ее кофты. - Не трогай ее! На спину огромного волка приземлился Рома и принялся колотить его по бокам, силясь дотянуться до глаз животного, или хотя бы его горла. Катя, воспользовавшись секундным промедлением противника, юркнула в салон и открыла заветный ящичек. Там лежал газовый баллончик, которого, по скромным расчетам Маши, должно было хватить, чтобы им с Ромой убраться отсюда. Крепко схватив небольшое, но придающее чувство относительной безопасности оружие, Катя повернулась к дерущимся. Она не успела даже сориентироваться, прежде чем на нее накинулись сразу полдюжины собак и буквально похоронили ее под собой. Тебе, моему законному преемнику, главе Стаи, передаю свою силу и мудрость. Не даю тебе советов, ведь ты сам в состоянии разобраться с твоим нынешним воплощением. А если ты отвергнешь мои дары - не постигнет тебя никакой кары, если ты передашь их иному волкоглавому, но с телом человечьим. До тех пор же носи имя молодого Амарока, поднимай полчища против легионов востока и запада, будь грозой смертоносной и рекою багряной. Пред безликими и многоликими жрецами Вульфена, спускающихся с холмов, чтобы забрать мою душу в далекие отсюда края, нарекаю тебя пятьдесят четвертым наследником всех мистерий нашего братства, чтобы прожить трехвековую жизнь. Сам же, как и было мне сказано триста лет назад, оставляю мир человеческой плоти и разума, и ухожу. Твое дело отныне - воплощать в жизнь свою кровавую Волю, отчитываясь лишь перед самим собой. А мое дело - уснуть... и видеть сны...