Сказка на ночь

Это случилось, когда она в первый раз серьезно заболела. Хрупкая, маленькая девушка – почти девочка – металась в бреду день и ночь, изредка забываясь коротким сном. И все это время Бьякуя не отходил от нее, крепко сжимая ее маленькую ладошку, словно надеясь, будто это может помочь. Молодого главу клана нельзя было оттащить от постели жены. Бьякуя мог часами всматриваться в любимое бледное лицо, ища признаки того, что болезнь уходит. Он не выходил из комнаты даже тогда, когда ее осматривали лекари. Было лучше. Жар начал потихоньку спадать, Хисана приходила в себя. Под действием тяжелой болезни она еще больше побледнела и похудела, ее кожа стала чуть ли не совершенно прозрачной, из-за чего девушка была похожа на призрака. Под синими глазами залегли глубокие тени, а руки двигались плохо и не слушались. Но уже было лучше, и все медики давали обнадеживающие прогнозы – жена Кучики Бьякуи выздоровеет. В тот вечер Бьякуя, по обыкновению, сидел рядом с ней, задумчиво гладя по тонкой, бархатистой коже ее запястья. Девушка лежала на футоне, ее черные волосы разметались по покрывалу. На фоне бледного лица черными провалами выделялись ее глаза, прикрытые в полудреме. Бьякуя ощутил прилив нежности и жалости к своей любимой – болезнь ее изрядно вымотала, подкосила и без того слабый организм. И пришла тревога – а не повториться ли все это снова? Только уже с гораздо худшими последствиями. Бьякуя помотал головой, прогоняя от себя подобные мысли. Нет, этого не случится – он не позволит. - Бьякуя-сама… - слабый голосок на пределе слышимости, чуть шевельнулись бледные губы. Бьякуя склонился к Хисане, внимательно глядя на нее. - В чем дело? – спросил он, и в его деланно спокойном тоне отчетливо проскользнули нотки тревоги, которые не получилось скрыть. Хисана слабо улыбнулась, и от этого защемило сердце. - Бьякуя-сама… - повторила девушка уже чуть погромче, - Расскажите сказку. Кучики замер, переваривая услышанное. Сказку? Он не ослышался, сказку? Бьякуя слегка нахмурился. Вот уж чему-чему, а искусству сказителя главу клана Кучики не учили. - Я не… - начал было аристократ, но слова застряли у него в горле, стоило ему поймать взгляд жены. Такой любимый взгляд синих глубоких глаз, в которых сейчас плескалась усталость и, как ни странно, светлая такая радость – тихая, спокойная, как и все в девушке. Бьякуя на секунду прикрыл глаза, силясь вспомнить хоть что-то, отдаленно похожее на сказку. В голове с детства отпечатались формулы кидо, правила этикета, дедушкины нудные наставления, уроки… То, что талдычила ему Йоруичи, на сказку походило мало: «А вот будешь плохо учить кидо, тебя сожрет огро-о-о-омный пустой!». Аж тошнит до сих пор… Бьякуя вздохнул и, крепче сжав маленькую ладошку, тихо начал говорить: - В одном далеком, далеком королевстве, что лежало за три моря и три пустыни, жил принц, бледный, как сама Луна, и такой же холодный и неприступный. Его родители рано умерли, и ему пришлось самому управлять огромной страной. Это закалило его характер, но и в то же время ожесточило его сердце, замкнуло душу. Бьякуя почувствовал, как тоненькие пальчики робко сжали его ладонь. - Но вот однажды, - продолжал Кучики, задумчиво глядя куда-то вдаль, - Пришел ему черед жениться. Принц долго тянул с этим решением, но королевству нужна была королева и наследник. И тогда во все концы страны устремились королевские гонцы с вестью о том, что в королевском дворце дается бал, на котором принц выберет себе невесту. Тени на седзи чуть колыхались, и в свете неяркого ночника личико девушки казалось восковым. Но она внимательно слушала, не отрывая глаз от лица мужа. - И жила в этом королевстве одна бедная деревенская девушка, - голос Кучики неуловимо потеплел, - хрупкая, словно цветок, и столь же прекрасная. И она, как и все девушки королевства, мечтала попасть на бал. Но как же она сможет пойти, если вместо бального платья на ней грубое платье из мешковины, а вместо изящных туфелек – деревянные сандалии? И вот, когда она в ночь сидела у реки и грустно глядела, как вдалеке разгораются огни замка, из-за тонкой, ровной глади воды вдруг вышла красивая женщина, одетая в сияющий плащ из тончайшего серебра. Голос Бьякуи, бархатный, волнующий, убаюкивал, обволакивал, не давая отвлечься на что-то другое. Он едва заглушал шумящие за окном листья, по которым каплями бил холодный осенний дождь. - Женщина сказала, что боги послали ее на помощь девушке. Откинув полы сияющего плаща, она взмахнула рукой – и вместо грязных лохмотьев на девушке оказалось прекрасное платье небесно-голубого цвета, сияющее от вплетенных в ткань серебряных нитей. Когда женщина взмахнула второй рукой, на изящных ножках девушки появились маленькие туфельки из чистого серебра. Хисана прерывисто выдохнула, прикрывая глаза. На ее лице, наверное, впервые за всю ее долгую болезнь не читалось боли или грусти. Интересно, это так подействовала сама сказка, или же необычайный голос сказителя? - И тогда девушка поспешила на бал, и все мимо проходившие люди восхищенно смотрели ей вслед. Когда она пришла, бал был уже в самом разгаре. Принц скучающе ходил меж гостей, но взгляд его не останавливался ни на одной девушке. Не было той, что бы запала в его сердце, что зацепила бы его взгляд. Но тут… Бьякуя чуть улыбнулся уголками губ, откидывая назад волосы, не сдерживаемые обычным кенсейканом. - В зал вошла она, и по залу прокатился вздох восхищения. Принц обернулся и замер, не в силах вымолвить и слова – так она была прекрасна. Черные волосы ниспадали на ее плечи, воздушное платье струилось, сверкая лунным светом, а прекрасные синие глаза, казалось, смотрели в самую душу. Принц подошел к ней, медленно взял за руку. Они танцевали, не сказав друг другу ни единого слова – все было понятно без слов. Шум дождя за стеклом мерно вплетался в сказочную историю, а мелодичный, бархатный голос завораживал, лаская слух больной. Насколько же редки были подобные мгновения… - На следующий день, когда принц объявил, что женится на ней, - в голосе Главы клана проскользнула едва заметная усмешка, - то весь его королевский совет решительно воспротивился такому решению. А когда один из советников заявил, что негоже королю жениться на деревенщине, принц только сказал: «Мне все равно, что на ней - атласное платье или холщовая дерюга, мне все равно, кто она – служанка или принцесса. Если я не женюсь на ней, я не женюсь никогда». Бьякуя перевел дух, мягко гладя жену по ослабевшей руке. Немного помолчав, он с легкой улыбкой закончил: - Их свадьба была самой пышной во всем королевстве, и принц весь вечер не отпускал руки своей принцессы. И они жили долго… и счастливо. Бьякуя бросил взгляд на жену и, к своему удивлению, обнаружил, что она уже спала, подложив под голову правую руку, сжатую в кулачок. А левой же она держала ладонь Бьякуи. На лице аристократа появилась легкая улыбка. Он мягко высвободил свою ладонь из пальчиков жены, внимательно глядя на ее лицо. Грудь спокойно и размеренно поднималась и опускалась в такт дыханию, и впервые за эти выматывающие долгие недели на бледном лице Хисаны Бьякуя видел улыбку, а не гримасу боли. В тот вечер он спал спокойно, вспоминая взгляд синих глаз из-под пушистых ресниц и пляшущие по комнате тени от ночника, что серыми тенями ложились на фигуру хрупкой девушки. А на следующий вечер он пришел к ней в комнату, встречая недоуменный взгляд родных глаз и чувствуя, что на его губах снова улыбка. - Рассказать тебе сказку? – минутное замешательство и лучистая радость, вспыхнувшая в синих глазах. И в тот момент, держа ее за руки, Бьякуя и правда поверил, что так и будет – они будут жить долго и счастливо.