Вчерашний вызываю сон...

В течение нескольких дней мой организм, поддерживаемый большим количеством медикаментов, сражался с жаром, и вот на пятый день кризис миновал. Вставать без поддержки еще не разрешали, но хотя бы снизили дозу лекарств, и мысли постепенно освобождались от мутного дыма. За эти дни Голда я ни разу не видела, зато сразу пришла та самая женщина, что сопровождала меня до гостиной в первый мой приезд. Я была слишком слаба и пьяна от уколов, чтобы разговаривать, а она тем временем печально смотрела на мои переходящие из лилово-синего в коричнево-зеленый оттенок синяки. – Держись, девочка, держись. По правде сказать, я впервые такое вижу. Не результаты жестокости, мы к этому привыкли, милая, а… Ты главное не бойся, душенька моя, – со вздохами тихо молвила женщина, – все, мне нужно идти, крепись. Прошло еще несколько дней, компанию мне составляли книги и молчаливые медработники. Неожиданно я отметила, что в персонале все люди были как минимум старше 35-40 лет. Это удивило, но быстро вылетело из головы. Постепенно температура спадала, кашель уменьшался, разум очищался, и я начала вспоминать события той ночи и последующую беседу. Конечно, я была благодарна за оказанную помощь, но осознание своей беспомощности перед взрослым мужчиной и тот факт, что я нахожусь больше недели в его доме, породили некий ужас. Но тут же в голове зазвучали слова той женщины… Что она хотела этим сказать? Я никак не могла понять, несмотря на то, что училась на факультете психологии, никакая из схем не подходила, да и информация была не полной. Оставалось теряться в догадках и стараться не нервничать каждый раз, когда кто-то стучит в дверь. Однажды мне приснился кошмар, я проснулась посреди ночи в холодном поту. Оголенные нервы сигнализировали о чьем-то незримом присутствии, но в эту ночь меня окружала кромешная темнота, даже лунный свет, вопреки обыкновению, меня покинул. Я уже хотела встать, как послышался стук, и на пол легла бледная полоска света. С благодарностью посмотрев на заглядывающую в комнату и почему-то перепуганную женщину, я попросила принести хоть какой-то ночник. На что та кивнула и поспешно захлопнула дверь. Это немного насторожило, но я отбросила эту мысль, не желая думать о плохом. Медсестра пришла вместе с врачом, он начал было расспрашивать меня, почему я кричала, а потом, поняв, что мне просто привиделся плохой сон, сменил тему и попросил выпить успокаивающее. Я злилась от того, что они так и не принесли лампу и не зажигали свет, обещали завтра и подсунули снотворное, но вместе с тем радовалась возможности крепко уснуть без сноведений. Я крепко проспала до обеда, мне принесли еду и, как обещали, лампу-ночник. День был пасмурным, но не давяще-серым, скорее небо покрывала легкая вуаль облаков. В спальне по левую руку от кровати находилось огромное окно, и сама комната была не маленькой, вполне можно было выделить несколько зон. Кровать с тумбочками и туалетным столиком, у окна стол и книжный шкаф, в противоположной стороне у стены, почти в углу, – круглый столик и пара массивных кресел. Светлый высокий потолок, обои бежевого цвета с благородным рисунком, на полу покоились роскошные ковры. В дверь постучали, это пришла меня проведать снова та самая женщина. – Я рада вас видеть, – я поприветствовала гостью. Женщина закрыла дверь и, неспешно подойдя, присела на пуфик у кровати. – Как ты себя чувствуешь? – произнесла она тихим голосом и взяла меня за руку, на которой еще виднелись темно-желтые следы. – Уже значительно лучше, – отвечая, я попутно заметила ее оценивающий взгляд, – но хотелось бы уже скорее встать на ноги, выйти куда-то, хотя бы в оранжерею. – Что ж, врачи говорят, ты верно идешь на поправку, но очень медленно, у тебя ослаблен организм. Я попробую с ними еще поговорить, но решать будут не они… Я за этим и пришла, понимаешь, он, – она сделала ударение, – попросил узнать о возможности своего визита, – закончила посетительница с явной тревогой в глазах. – Кажется, раньше ему не приходило в голову спрашивать, – хмуро заметила я. – Так да или нет? Решаешь ты, – с неожиданно легкой улыбкой молвила визитерша, выжидающе глядя на меня. – Видимо, мне нужно будет привести себя в порядок… – Ты помнишь мои советы? – приблизившись как можно ближе, она прошептала это без тени былой улыбки. – Помнишь? Я медленно кивнула в знак согласия, до конца не понимая, почему ее серо-голубые глаза так проницательно смотрят в мои, словно пытаясь разглядеть все закоулки души. – Вот умница. – И все так же тихо прошептала: – Ты просто золотце. Видя, что моя собеседница намерена уходить, я вспомнила вопрос, который мучил меня уже несколько месяцев. – Погодите. Как ваше имя? – пламенно выпалила я, горя желанием обрести какую-то связующую ниточку с душой, которая так обеспокоена моей судьбой. – О, это не важно, – она ответила, отводя глаза, и поспешила к двери. – Постойте! – воскликнула я, но было уже поздно… В последующий час меня вновь осмотрели врачи: посчитав мое состояние более-менее подобающим, меня передали в руки двух женщин из прислуги. Они следили за каждым моим шагом, пока я передвигалась по комнате, но как я радовалась долгожданной возможности размять ноги. Волосы вымыты и уложены, постель заправлена. – Мисс, прошу, ваше платье, – произнесла одна из женщин, держа в руках нежно-салатовую ткань. – Простите, но это не мое платье! – я было возмутилась, но увидев их лица и перестрелки глазами, поняла, что надо смириться. – Я так понимаю, другого выбора у меня нет? – Они выразили согласие. – Ох, давайте. Часы показывали четверть пятого, когда в комнату внесли поднос с чаем, фруктами, медом и пирожными. Водрузив все это на стол между креслами, слуга сделал приглашающий жест и удалился. Я опустилась в кресло справа от столика, и не прошло и двух минут, как второе кресло занял хозяин дома. На нем красовался темно-синий костюм и серая рубашка. – Неплохо выглядишь, – после некой заминки сказал Голд, окидывая меня с ног до головы, – тебе идет этот цвет. – Спасибо, но я бы обошлась и своим гардеробом, – делая это замечание как можно мягче, я вскинула взгляд на гостя. – Ты не умеешь принимать подарки, – он не спрашивал, а констатировал факт. – Я тебя научу. С этими словами он вытащил из кармана небольшую бархатную коробочку и, раскрыв, положил ее на край стола с моей стороны. Это был изящный золотой кулон на цепочке, имеющий форму небольшого овала, словно переплетение тонких золотых нитей с застывшими в них росинками из синего, явно драгоценного, камня. – Вы правы, я не умею и не желаю, – словно ставя точку, я произнесла это легко, но уверено, – к тому же, я не ношу украшений. – Это слишком вульгарно для тебя? Предпочитаешь что-то проще? Может быть, серебро? – удивление сквозило в голосе восседавшего рядом человека. – Я благодарю вас, но, – я закрыла футляр, – я правда не ношу украшений, у меня раздражение кожи практически ото всех металлов. Чуть виновато улыбнувшись, я продемонстрировала запястье с часами на кожаном ремешке. Для этого пришлось расстегнуть узкий манжет платья. – Вы позволите? – Голд протянул свою ладонь к моему запястью. – Как, оказывается, я невнимателен к таким деталям. – Произнося это крайне медленно, он легко касался моей руки, рассматривая не только часы. – Я могу преподнести вам в дар более полезную вещь, скажем, новые часы? – Благодарю, мне ничего не нужно, – ответила я, будто завороженная смотря, как тонкие длинные пальцы мягко держали руку. – Ты никогда ничего не просила, – отпуская мою руку, заметил мой собеседник. – Мне от вас ничего не нужно, мистер Голд. – Чем это продиктовано? Робостью? Страхом? Ты не богата. Живешь одна, учишься, иногда подрабатываешь в том ресторане. Близких родственников нет, разве что тетка по отцу, что живет в другом конце страны, – говоря, он внимательно изучал мое опущенное лицо, – поверь, я могу позаботиться о тебе, обеспечить всем необходимым. – Простите, но я уже сказала, что мне от вас ничего не нужно. – Подняв глаза на сердитое лицо, я добавила: – А вы хорошо осведомлены о моей жизни, настолько, что имеете дубликат ключей и, видимо, не раз посещали мой дом. – Между прочим, ты могла сгореть в лихорадке! – тон голоса повысился и резанул по ушам. – Однако вы знали достаточно, чтобы доверять мне! – в ход пошли спонтанные фразы, но мы оба понимали их суть. – Ваши люди следили, я знаю. – Полгода не показатель! – Даже ваша прислуга ходит в постоянном напряжении, вам и десятка лет не хватит, чтобы кому-то доверять?! – Почему ты приходила почти ежедневно? В чем мотив?! – Потому что вы попросили... – эту фразу я произнесла очень тихо, и в воздухе повисла напряженная тишина. Я опустила глаза на колени, а руки сложила замком. Боковым зрением я видела, как Голд откинулся в кресле и сжал переносицу пальцами. Так мы просидели с десяток минут. И вот уже спокойным голосом он сказал: – Тогда я прошу тебя переехать сюда… – Зачем?! – я впала в шок от услышанного. – Полгода назад ты не спрашивала, что-то изменилось? – уставшим голосом отметил владелец дома. – Прошлое приглашение было построено на моем свободном выборе, сейчас же вы предлагаете мне место содержанки, это неприемлемо для меня. – Гордость? – снова раздражаясь, он рассматривал мой профиль. – Феминизм? – Свобода, мистер Голд, просто свобода. – Ты будешь делать, что пожелаешь, – учтиво заметил собеседник. – Но я обязана буду возвращаться сюда. – Ты и так приходила ежедневно! – Это не одно и то же. Вы собственник. Вам захочется запретить мне работать, ваши люди будут отвозить и привозить меня с учебы. Так постепенно я превращусь в вашу вещь. Зависящую от вас и, – я сделала паузу, – вашего настроения, – добавила я, невольно переводя взгляд на оголенное запястье в желтоватых пятнах. – Какая логика, впрочем, ты же будущий специалист по психологии, – в голосе Голда стала слышна сталь. Внезапно на пол полетел высокий заварочный чайник из тонкого и дорогого фарфора. Мои инстинкты диктовали забраться глубже в кресло вместе с ногами. Но в голове вспыхнули как напоминание слова той женщины, и я решила перебороть наступающий страх. Конечно, я дернулась, но забиваться в угол не стала. Да, я учусь на психологическом факультете, но ни одна схема не подходила под наши отношения. Это не было дружбой, доверие отсутствовало, не было и партнерством, нет общих дел, особо и нет схожих увлечений. Что-то вечно ускользало от моего внимания, словно я улавливаю уголком глаза, но когда пытаюсь рассмотреть, что же это, оно непременно исчезает из поля зрения. И вот опять упустила что-то из виду… Успокоиться, не бояться, вдох, выдох. – Жаль, я только собиралась налить чашку чая, – пока я это говорила, он громко хмыкнул. – Что ж, придется пить чай уже после ужина. Прошу меня извинить, я порядком утомилась, около двух недель у меня не было столько занимательных бесед. Он медленно повернулся ко мне. Мой голос звучал ровно и настойчиво, вряд ли еще когда-то в стенах этого дома ему указывали на дверь. – Я слышал, вам хотелось бы пройтись по оранжерее? – неожиданно вежливо спросил он. – Да, я была бы рада, завтра… – Тогда до завтра, – пауза, – мисс. Я легко киваю и провожаю взглядом этого непредсказуемого человека.