Вчерашний вызываю сон...

Солнце было скрыто за тучами, когда я наконец смогла открыть глаза. С трудом приподнявшись на подушках, я огляделась. На тумбочке рядом с кроватью стоял графин воды и блюдце с половинкой лимона. Марта расположилась в одном из кресел, под глазами у нее залегли тени, было очевидно, что она не покидала меня всю ночь и не смыкала глаз. В остальном комната выглядела как обычно. Голова была свинцовой, а ладони и колени пульсировали от боли. Заметив, что я проснулась, женщина тут же подошла ближе, налила воды в стакан и выжала туда побольше лимонного сока. — Доброе утро, хотя, скорее, уже день, — произнесла Марта, передавая стакан в мои дрожащие руки. — Спасибо, — ответила я тихо. — Я удивляюсь, как ты не сорвала голос, милая. Глоток кислой воды раздирал горло, жег желудок, но принес небольшое облегчение головной боли. Когда я выпила полстакана, мое тело пронзил краткий приступ судороги, я дернулась и пролила остаток на себя. Жидкость попала на ладони, будто издалека я услышала собственный вскрик от боли. К горлу подступила дурнота, но внезапный порыв свежего воздуха и холодная вода на лице сделали свое дело. Марта лишь деловито крутилась вокруг меня и качала головой, приговаривая: — Да уж, милочка, тебе и ста грамм нельзя наливать! — Извините, — пробормотала я. — Ох, ладно, не твоя вина, — присаживаясь рядом, сказала женщина. — Дай руки посмотрю. — Гм, он ведь будет у вас спрашивать? — предусмотрительно спокойным голосом спросила я, глядя, как Марта обрабатывает мои ладони. — Я не хочу его видеть. Не сейчас. Я устала. — Я бы поняла тебя, если бы ты вчера не хотела обратного, — фраза прозвучала полувопросом-полуутверждением. — Да, именно поэтому, — я отказывалась смотреть Марте в глаза, пока говорила это, но она все равно догадалась. — Ты обиделась и боишься. Что ж, справедливо, — разглядывая мое чуть покрасневшее лицо, промолвила женщина. — Да и нет, не совсем. Просто не готова. — Что-то заставило меня обратиться к ней очень лично, остановив ее действия, я спросила: — Как я спала? Я еще потом кричала? Металась? — Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, — тихо отвечала Марта с сочувствием во взгляде. — Да, ты кричала, немного, но кричала. — Она помедлила, прежде чем продолжить. — А еще плакала… Звала его… Он сволочь, я знаю, видела, как ты просила. — Марта прервалась и погладила меня по голове. — Прости, я не смогла тебя должным образом успокоить. — Это странно, но я привыкла к его рукам… — Знаю, но, милая, поверь, хорошо, что все случилось так, как случилось. Наш разговор затих, остался теплым воздухом между нами. Закончив с моими многострадальными ладонями и коленями, Марта ушла за завтраком. После еды я пыталась отвлечься от мыслей и воспоминаний, но за чтением "Фауста" это не удавалось. Открыв окно, я решила попробовать уснуть, ведь после ночи я чувствовала себя скорее вымотанной, чем отдохнувшей. Свежий воздух заполнил спальню, вытесняя тонкий аромат лавандовых духов Марты и принося запах свежей земли и чистой влаги. Очередное пробуждение оказалось легким. Я сладко потянулась, удивляясь, что тяжесть в мышцах прошла. — Прости меня, — я услышала откуда-то сбоку голос Марты. — Ты проспала учебу. Я должна была дать тебе восстановиться. — Что?! Вы мне подмешали снотворное в чай? Опять? — громко возмутилась я, глядя на женщину, которая вновь сидела в кресле. — Мне нужно учиться! И нужно работать. Какой день недели? — Пятница, — спокойно ответила она и добавила: — Ты умница, все нагонишь. За прогул не переживай, уладим. — Я еду домой. И работаю все выходные, — сердито выпалив, я наблюдала, как она пытается что-то скрыть. — Что? Говорите уже! — Понимаешь, у него были другие планы… — с беспокойством в голосе сказала она. — Я имею право приезжать и уезжать, когда захочу, и я еду домой! — Выносить ее странный взгляд было трудно, я отвернулась. — Ты права. Хорошо, как соберешься, позвони, я занесла свой номер в твой телефон. — Она осеклась, когда я резко развернулась обратно к ней, но продолжила как ни в чем не бывало: — Ищи «Агата». — Агата? — недоуменно переспросила я. — Конспирация. — Строго, но спокойно звучал ее голос, в котором вновь проскользнули отблески знакомых нот. — Я попытаюсь ему объяснить. Все, собирайся. — Она печально улыбнулась и вышла.