Зависимость

Хмурясь, Рюко оглядела домашние котлетки Сукуё-сан с ноткой безразличия во взгляде и повернулась лицом к покоцаной после очередной драки одежде, развешенной на веревках в комнате. Похоже, все плохие компании тянулись к Рюко, чтобы она им показала, где раки зимуют. То-то же, нечего на молодежь страх напускать. Матаро еще долго будет благодарить ее за свое спасение, она в этом на все сто уверена! Но только бы этот извращенец вместе со своим папашей не совался в комнату, пока ей не дадут сменную одежду. Рюко ненавидела красоваться в нижнем белье даже перед Мако. Ее дико стесняли и раздражали чужие взгляды в подобные моменты: то же самое, что в душу лезть! Еще и пижама, как назло, в стирке, похоже, придется щеголять прямо так. Ну что ж... Удовлетворенная победой над хулиганами, Рюко потянулась и широко зевнула от усталости. Завтра важный день: нужно хорошенько выспаться, прежде чем отправляться к Сацки Кирюин, весьма наглой особе. Ну ничего, Рюко-то разберется с этой самоуверенностью! Додумать она не успела – грубые руки с длинными когтистыми пальцами обхватили сзади и прижали к накаченному мужскому торсу. Ну вот, опять... – Крови... Крови... – шептал на ухо измученный жаждой Сенкецу, за что получил по лбу ребром ладони. Его лицо изумленно вытянулось. – Прекрати, Сенкецу! Ты за сегодня достаточно выпил! В ответ он жалобно заскулил и крепко сжал в руках грудь и без того усталой Рюко. – Грх!.. Сенкецу! – прошипела она, предпринимая попытку высвободиться из крепких объятий. Но все было тщетно: физически Сенкецу не уступал своей хозяйке, и это только сильнее бесило, заставляло смириться со своей ближайшей участью. – Рюко... – взмолился Сенкецу. Ей ничего не оставалось, только позволить ему впиться острыми клыками в шею. Обычно физическая боль ничего не значила для Рюко, однако укусы Сенкецу, похоже, были одной из ее главных слабостей. Каждый раз, чувствуя клыки под кожей, она целиком оказывалась под властью своего камуя. Рюко злилась, пыхтела и вздрагивала от прикосновений пальцев, царапающих до крови кожу, но не пыталась больше вырваться или ударить обнаглевшего кровопийцу. Когда Сенкецу ухмыльнулся и вынул клыки, нежно зализывая рану, Рюко показалось, что он словно извиняется за свое поведение. Но все только начиналось. Гримаса боли, исказившая лицо Рюко от следующего укуса Сенкецу, только удвоила его неистовство. Кусая ее вновь и вновь в еще неизведанных им участках шеи, верный камуй аж взвыл от бурлящей крови хозяйки и начал массировать ее грудь рукой. Щеки Рюко приобрели красный оттенок, мысли наполнились сплошным недовольством от подобной наглости. Она не могла пошевелиться или найти силы выдавить из себя хоть слово помимо хриплых стонов. Запах столь прекрасной крови одурманивал Сенкецу, но, похоже, он достаточно помучил ее, судя по удовлетворенной физиономии, и ласково слизал стекающую из ран кровь. Рюко заметила немного испуганный взгляд Сенкецу: он явно переживал, что та не побоится отыграться на его лице довольно крепким кулаком. Возможно, поэтому и держал ее столь долго в своих объятиях. – Что, напился? – с ухмылкой выдавила из себя Рюко, медленно восстанавливая дыхание. В ее голосе не было ни обиды, ни злобы – не хотелось заставлять Сенкецу лишний раз чувствовать вину. – Да, – ответил Сенкецу и выпустил ее из своих объятий. – Извини. Рюко лишь недовольно фыркнула и пожала плечами, мол, ты неисправим. – Что ж поделать, если ты слишком зависим от крови... У-ёй! – воскликнула она, когда он ласково укусил ее за ухо. – Лишь от твоей, Рюко. Лишь от твоей.