Я не позволю тебе упасть

— Смертная, зачем ты пришла? Я не звал тебя. — Но ты бы позвал. — Не исключено, — уголки губ дернулись в подобие улыбки. О, неужели он не умеет улыбаться открыто, вечная вымученная улыбка, либо ухмылка, которую не назовешь иначе, чем «змеиная». — И все-таки, зачем ты звал меня? Тебе что-то нужно? — Я тебя не звал, ты пришла сама. И нет, мне ничего не нужно от тебя А правда, почему я должна вести себя как нянька, он вполне самостоятельный чело.. кхм, бог, и он не нуждается в моей помощи. А, собственно, зачем я постоянно хочу ему помочь? Может быть потому, что он не стал убивать меня, когда неожиданно появился рядом со мной? Зачем я постоянно хочу сопровождать его, чтобы помочь ему с освоением в нашем мире, Мидгарде, как говорит он. Да, признаю, мне интересно. Не каждому выпадает участь «познакомиться» с богом из Скандинавских мифов, а мне повезло, если можно так сказать. — Отлично. Тогда я пойду, дабы не мешать его высочеству продумывать очередной план, который должен остаться в неизвестности для такого сброда, как я, — да, асгардский принц нелестно отзывается о людях. — Стой, — звучит как приказ, ну а как же иначе, — останься. — Как прикажете, ваше высочество, — тут уже моя очередь ехидно усмехнуться. — Прекрати, — как мы грозно шипим, мне почти страшно. Надо бы завязывать шутить с Лофтом, все же он может одним движением скипетра отсечь мне все части тела, которые, по его мнению, мне не понадобятся в дальнейшей жизни. Постойте, жизни? Забудьте, глупость сказала, — Сядь, — вот я не умею излагать мысли так коротко, а жаль. — Да, повелитель. Кажется, это была последняя шутка на сегодняшний вечер, это в лучшем случае, в худшем, никто и никогда больше не сможет оценить мое чувство юмора. Кстати, здесь довольно мило. Где «здесь»? Что удивительно, мы на крыше, на крыше жилого дома. Нет, я бы ни за что по доброй воле не поднялась на любую другую крышу, но эта будто создана специально, чтобы сидеть здесь тихими летними вечерами. Плоская крыша, огражденная невысоким кованым заборчиком. Уюта добавлял небольшой белый столик и два плетеных стула, стоящие подле него. Эта атмосфера как нельзя подходили для того, чтобы провести вечер с любимым человеком. Свидание с трикстером? Увольте, мне даже не смешно. — Не хочешь выпить? Выпить? Он звал меня просто выпить? — Знаешь, не откажусь. Что это, вино? — Это боль Что? Мне кажется, этот бог издевается надо мной. К месту сказать что-то язвительное, но нет, я все-таки начинаю опасаться за свое здоровье. Боль? Ладно, хорошо, пусть будет так. — Не слышала о шагреневом вине? Говорят, оно имеет вкус боли, горечи, — поясняет трикстер, заметив мое смятение. Напиток воистину восхитителен, во всяком случае, на вид точно. Темное, очень темное вино, пропуская через себя теплый свет, льющийся из окон, наполняется цветом. Такое чувство, будто все оттенки красного собрались в одном бокале, танцуя, да, это похоже на танец, на страстный танец, на румбу. Постойте, мне кажется, или оно действительно движется? Все больше убеждаюсь в том, что Локи напоминает мне кота. Сейчас, когда он разливает по бокалам вино, его движения настолько мягкие и грациозные, что я чувствую себя бегемотом. Кто там говорил о присущей женщинам грации? Кажется, меня ей обделили. Я не перестаю удивляться характеру этого существа. Сейчас он ведет себя довольно дружелюбно, если можно так сказать, а совсем недавно отзывался обо мне лишь как об убогом создании, которое, как и прочие, создано, чтобы стоять на коленях. Лофт подал мне бокал, склонив голову в шуточном поклоне. В такие моменты можно подумать, что мы друзья, и я не его…лакей, назовем это так. — Ваше здоровье, мадемуазель, — произнес он с улыбкой. — Скажи, ты такой милый только один раз в году, и мы сейчас празднуем этот день? Милый? Из всех прилагательных я выбрала именно «милый»? Бред сказала, признаю. — Быть монстром иногда становится скучно, — ответил Локи уже серьезнее. Вижу, ему не по вкусу пришелся мой вопрос. Молчание иногда лучше слов. А если вспомнить то, как обычно заканчиваются наши разговоры, лучший способ общения для нас – молчание. — Кеннет, — довольно неожиданно слышать сою фамилию вместо обычного «Смертная», — Чего ты боишься? — Высоты, — Нет смысла врать. Трикстер встал и подошел к ограждению, посмотрев вниз, произнес: — Что страшного в ней? Давай же, Лили, подойди, не бойся, не столкнет же он тебя вниз. Встаю, подхожу, мне почти не страшно. — Не знаю, я чувствую себя неуютно. Мне не страшно, мне не страшно, мне не.. Я не знаю, куда в этот момент исчезло ограждение, это волновало меня меньше всего. Сейчас я упаду, разобьюсь, и.. Да, я опять не успела додумать фразу до конца. В нескольких метрах от земли, я почувствовала, что больше не падаю, а наоборот, поднимаюсь обратно. Но я слишком напугана, чтобы думать, как и почему это. Трезво оценить ситуацию получилось лишь, когда ноги коснулись твердой поверхности крыши. — Теперь ты не будешь бояться, — и все та же насмешливая полуулыбка. Сейчас обрушу на него гневную тираду из всех слов, что смогу подобрать. Да. Сейчас. — Ты, подлый ублю…— Я осеклась на середине слова, посмотрев в глаза Локи, в которых плясали огоньки. Может, отражения окон, звезд, а может, это те огоньки, которые называют «дьявольскими». — Я не позволил бы тебе упасть. Ваше здоровье, мадемуазель. Бордовый отблеск сверкнул в изумрудных глазах, отражаясь от хрусталя бокала.