Вид на доверие

До Руно они доехали молча. Клуб их встретил, как обычно, верзилой-охранником и Мартином, весело с кем-то разговаривающим у входа. — Сколько можно ехать, — сказал он, приметив парочку. — Эш, что с тобой? Даже моя тетка доедет быстрее. — Иди ты, — Эш поджал губы. — Со мной ехал человек, который ненавидит мой стиль вождения, поэтому приходится ехать в правом ряду и стоять на всех светофорах. -Ладно-да ладно, — Мартин потащил обоих ко входу. — Не теряем время. — У этого человека имя есть, — более-менее весело хмыкнул Виктор, вцепляясь в запястье Эштона, чтобы не потерять в толпе. Та, конечно, была не выходная, но все же была, да и остаться за бортом влияния Мартина по какой-нибудь случайности не хотелось. — И я ничего не говорил о ненависти, — все же добавил Хил, когда оказался достаточно близко к любовнику, чтобы сказать это на ухо. — А я ничего не говорил о том, что всегда говорю правду и не ношу с собой Библию, — мгновенно отозвался Эштон, пробираясь вперед вслед за Мартином и таща при этом за собой любовника. Пара человек хлопнули его по плечу в приветственном жесте, но самое веселое начиналось за порогом клуба, стоило им окунуться в мигающий свет и громкую музыку. Эша сразу стали пробивать словно электрические волны, он моментально ловил настроение этого клуба, его атмосферу, но в первую очередь все равно пробрался к бару. Виктор притормозил рядом с Эштоном у бара и заказал двойной виски, решив догонять утерянное уже состояние тем же, чем изначально его набирал. Эштон же заказал сразу три рюмки текилы — ему нужно было догнаться до более невменяемого состояния, чтобы отключить разум полностью. Сначала он напивался обычно, потом трезвел, но уже становилось все равно. Вот и сейчас так было. Перед ним поставили три рюмки с текилой, а перед Виктором двойной виски. — Ну что, в честь отличного вечера, надеюсь. — Эш поднял первую рюмку и опрокинул в себя, следом за ней пошла вторая, а потом и третья. Только после этого он позволил себе поморщиться, мотнуть головой и опереться на барную стойку. — Вот теперь я чувствую себя в своей тарелке, — сказал он. — На мою тарелку не очень похоже, — скорее себе, чем Эштону, сказал Виктор, вливая в себя всю двойную порцию разом. Желания упиться уже не было — Мартин сбил его своим побелевшим лицом. С парнем необходимо было поговорить — Хил не понимал, что именно происходит, и это было отвратительно. Расслабиться окончательно и избавиться от мыслей, чтобы поразмышлять над своим срывом, не представлялось возможным. Нужно было все прояснить. Тем не менее, Виктор жестом попросил повторить двойную порцию — пока что опьянение позволяло немного добавить — и опрокинул в себя и ее. Эштон уже смотрел в сторону танцпола горящими глазами. Ему явно не слишком хотелось топтаться у барной стойки дальше. Нужную кондицию от алкоголя он еще не получил, но медленно к ней подходил, остальное можно наверстать эмоциями в танце. — Пошли, ковбой, — поманил Виктора за собой Эштон. — Ты же хотел танцевать. Виктор кивнул, пытаясь сбить с лица выражение загруженности и хоть немного отключиться и абстрагироваться. Он двинулся следом за Эштоном, прихватил его за пояс, чтобы не отстать, и вышел в зону танцпола, приготовившись ловить "улетевшего" парня, становившегося в танце таким податливым. — Начинай, — громко, чтобы Эш услышал, сказал ему на ухо мужчина, планируя подстроиться под любовника. Эштон его не слышал. Он окунулся в музыку полностью. Сейчас совершенно не оглядывался на Виктора и не пытался подстраиваться под него — тот сам его остановит, если надо будет. А пока можно было двигаться в такт музыке, запрокидывая то и дело голову назад, опуская ее обратно, бросая при этом скользящие невидящие взгляды на любовника. Тело двигалось словно само, подбирая нужные движения, плавность и легкость их. Эштон погружался в тот мир, который был ему ближе всего, в котором он мог делать то, что ему хочется. И как Эштон отдавался музыке, так Виктор отдавался Эштону. Уже уверенный, что тот не слышит ничего, кроме музыки, ни черта не видит и почти на все отзывается, мужчина подстроился под движения, повторяя их, пусть и не так плавно, как это мог делать любовник. Виктор держал Эша, изредка перенимая инициативу на себя, а по большей части — попросту наслаждаясь отдачей. Где-то под диафрагмой тихо ныла злость осознания, что не сам Виктор тому причина, но она же не давала уступить, отпустить и отстраниться. Хил держал движущееся тело, зарывался в волосы, притягивал за шлейки джинсов, в перерывах — вился вокруг, поддразнивая самого себя и будто пытаясь хоть как-то заполучить кусочек внимания, хотя на деле это было не совсем так. Мужчина двигался вместе с Эштоном и чувствовал себя еще более беспомощным и бессильным, чем когда-либо. Прервалось все гораздо быстрее, чем можно было предполагать. Музыка затихла и на сцене показался все тот же заводила. Эштон остановился, но глаза не потухли. Он как-то совершенно по-особенному посмотрел на Виктора. улыбнулся ему и обернулся к сцене. На ней объявляли ту самую группу, про которую они говори раньше, и Эш потянул Виктора к диванам. — Танцевать под это я не смогу, пойдем отдохнем, — сказал он, приблизившись вплотную, чтобы достать до уха. Виктор в себя пришел не сразу. Сглотнул с прикрытыми глазами, постоял, осознавая слова любовника, и только через несколько секунд рассеянно кивнул, поддаваясь тянущему его Эштону. Мужчина не мог определиться, по душе ему или нет то, что сейчас происходило. И сомневался, что сможет решить это сегодня ночью. Стоило им сесть на диван, как к ним подкатил Мартин в обнимку с какой-то девушкой. — Ну, как настроение? — спросил он, падая рядом и втягивая девушку к себе на колени. Во время этого она с Эшем успели поцеловать быстро друг друга в щеку, обозначивая что они все же знакомы. — Это Шерон, — Представил спутницу Мартин. — А это Виктор. Виктор кратко поднял ладонь в приветственном жесте. Говорить (орать, перекрикивая музыку) не было желания — Хил просто приобнял Эштона, зарываясь носом в волосы. Шерон улыбнулась мужчине, потом якобы мельком, но очень внимательно мазнула взглядом по тому, как Эш и Виктор сидели и зачем-то кивнула. Эштон же откинулся на спинку дивана, глядя в сторону сцены. Говорить сейчас было невозможно, потому он просто наслаждался атмосферой. Группа фонтаном не была, не открывала никаких новых горизонтов, хотя ребята и старались. Виктор, впрочем, все равно отдавал предпочтение классике жанра и известным исполнителям, нежели "загорающимся звездам", потому особо и не вникал. Чуть сместившись, мужчина куснул Эштона за хрящик, чтобы привлечь внимание, и все же рявкнул на самое ухо: — Я к бару. Принести тебе выпить? — Принеси виски, — сказал Эштон, повернув голову в его сторону. — И купи сигарет, у меня кончаются, — добавил он, обратно устремляя взгляд на сцену. Его тоже не цепляло, но все-таки это было лучше, чем он ожидал. — Я с тобой, — Мартин ссадил с колен девушку. — Шер, что ты будешь? — Возьми какой-нибудь коктейль, — девушка отмахнулась. Ее, в отличии от всех, группа интересовала. Мартин кивнул и посмотрел на Вика, кивая в сторону бара. Виктор кивнул Мартину и шутливо взъерошил Эштону волосы, сказав, что все запомнил. Поднявшись с дивана, он двинулся в сторону стойки, краем глаза следя за следующим за ним парнем. В баре Хил заказал виски и сигареты. — Что с этой клиникой? — мгновенно среагировал мужчина, когда Мартин с ним поравнялся. В этой зоне было чуть тише и говорить было легче. Мартин оглянулся на Эштона, потом сделал заказ бармену и только тогда ответил, вздохнув: — Барри в этой клинике. Ты слышал о Барри? Виктор сдавленно выдохнул, и в этом выдохе было все. Слышал. Мартин, выходит, тоже слышал. — Ты его знаешь, — иначе откуда парень был бы в курсе, в какой клинике находится этот самый Барри, если даже Эштон не виделся с ним со своей попытки самоубийства. — Откуда? — Я его брат, — Мартин отвел взгляд. — Сводный. Вместе с ним не жил, но в гостях бывал. В частности, в то лето, когда Эштон решил порезать себе вены. Я видел, что вообще творилось в то лето, так что... Эша нужно вытаскивать из этой клиники и переводить куда-нибудь в другое место. Если он столкнется с Барри — он сорвется. И вряд ли ограничится одним кокаином. — Мартин очень серьезно посмотрел на собеседника. — Как бы там ни было, но Барри слишком сильно его зацепил. И чтобы Эш не говорил — он Барри вряд ли когда-нибудь забудет. — Блять, — Виктор махом опрокинул в себя порцию виски, жестом заказал еще одну и только тогда выдохнул. Мысли в голове взвились стаей встревоженных мух. — Он будет задавать вопросы, — проронил мужчина, признавая этим, что мгновенных идей, как без подозрений от Эштона перевести его в другое место, при этом сделав все достаточно быстро, у него попросту нет. — Где он? — задал следом вопрос Вик. — Корпус? Палата? — Он находится там на тех же условиях, что и Эштон. Родители в очередной раз поверили Барри, что он справится сам, — Мартин снова перестал смотреть на Виктора. — Я не был у него, не знаю в какой именно палате он находится, но могу узнать. — Узнай, — кивнул Виктор на выдохе. — Что, если ему сказать? Предупредить. Он сам тогда согласится перевестись. Понервничает, но это ведь лучше, чем если они просто столкнутся в коридоре. Хил кратко покосился на Мартина, интересуясь мнением. Пока это ему казалось наиболее разумным выходом — врать Эштону не хотелось, а перевод устроить весьма непросто, тем более — на тех же условиях. — Зная его... — Виктор сцепил на стойке руки в замок и сжал пальцы, — я боюсь, что Эш столкнется с ним раньше, чем я смогу что-либо решить о переводе. Это ведь займет время. — Я не знаю, — покачал головой Мартин. — Лучше вообще ему не говорить о том, что в его жизни снова может появиться Барри. Ты знаешь почему Эштон вдруг решил покончить с собой? Да, он говорит, что это было показухой, но я помню те события, которые были перед тем, как он решился. Он тебе рассказывал? Виктор покачал головой и посмотрел на Мартина, ожидая продолжения. — Что и следовало ожидать. Да и как об этом расскажешь? — Мартин снова обернулся на Эштона, но тут уже разговаривал с кем-то из подошедших знакомых. — Барри тот еще мудак, тут и без рассказов понять можно. Эштон за ним вился, как ненормальный. Я почти каждые каникулы ездил к отцу, он жил с Барри, и на протяжении нескольких лет наблюдал одну и ту же картину — Барри делает то, что ему вздумается со всеми подряд, Эштон радостно поддакивает и делает все, чтобы Барри на него хотя бы посмотрел. Не знаю, как они до этого дошли, но на вечеринке в честь дня рождения Барри тот предложил Эштону переспать с двумя парнями из футбольной команды, а сам заснял это на камеру... Конечно, на следующий день этот ролик видела вся школа... — Мартин вздохнул и отпил из стакана немного виски. — Эш, который был раньше совершенно не похож на того, что сейчас. Над ним часто насмехались из-за того же Барри, а когда видеозапись порева была обнародована, то насмешки стали еще более изощренными. И все бы ничего, но после этого Барри сказал, что шлюха и порно-актриса ему не нужна. Думаю, это и было последней каплей в чаше терпения Эша. Мартин вновь посмотрел на Эштона, который тянул Шерон в сторону танцпола. Девушка отбивалась, но Эш был крайне настойчив, параллельно успевая кому-то из знакомых что-то со смехом отвечать. — Ему нельзя даже знать о том, что Барри где-то рядом. Он уверен, что тот давно скопытился и понятия не имеет, что я его брат. Да я и не хочу, чтобы он знал — он сразу отдалится. Все, что связывает его с прошлой жизнью отрубается моментально, это я уже успел понять. — А потом судьба свела вас с Эшем в Руно? — полюбопытствовал Виктор. — Или не совсем судьба? — Может, не судьба, но никто не подстраивал этой встречи, если ты об этом, — сказал Мартин, допивая виски. — Я его и не сразу узнал. Он меня до сих пор не узнал. Впрочем, это неудивительно. Тогда его интересовал только Барри и никто вокруг. — Я понял, — кивнул Виктор и забрал со стойки сигареты и виски для них с Эшем. — Пойдем, пока в сговоре не обвинили. И Мартин, — обратился к нему мужчина, — рассчитывая на худшее: он может сбежать и обратиться к тебе. Пригляди за ним. И сообщи мне. У тебя нет связей в клиниках, куда можно было бы перевести его? — Нет, — покачал головой парень. — Я никогда не страдал наркотической зависимостью и не лежал в клиниках. Я это сказал только из-за того, чтобы Эштон ничего не заподозрил. Но я скажу тебе, в случае чего, — Мартин слегка нахмурился. Он не знал, какая из идей ему меньше всего нравится. — Для этого не обязательно где-то лежать, — Виктор пожал плечами и поджал губы, двинувшись обратно к диванам. Похоже, придется идти ва-банк. Виктор пихнул Эштона тазом, подставляя боковой карман, из которого торчали купленные сигареты, и отсалютовал стаканами, занимающими обе руки. Эштон отреагировал мгновенно, обернувшись и послав Виктору улыбку. По нему было видно, что он сейчас в своей среде, ему хорошо тут. Гораздо лучше, чем в каком-либо другом месте. Парень перехватил свой бокал и кивнул в сторону диванов, направляясь сам туда. Виктор сел на диван и притянул к себе любовника, взъерошивая ему волосы и чокаясь с его бокалом. Тему сейчас заводить он не планировал, лучше было отдохнуть по максимуму. — Хорошо? — рявкнул он, перекрикивая музыку. — Шикарно, — Эштон говорил не так уж и громко, но по его губам и улыбке, а также шальным глазам это было понять не трудно. Он сделал пару глотков виски, потом вновь перевел взгляд на Виктора, а следом придвинулся еще ближе и спросил в самое ухо. — А тебе? Виктор, хмыкнув, притерся щекой к щеке Эштона и прихватил губами мочку уха. — Неплохо, — крикнул он. — Хорошо, чтобы развеяться. Когда эти свалят? — поинтересовался Хил, качнув головой в сторону сцены, и скользнул рукой по боку любовника, снова прихватывая мочку. — А ты хочешь выйти снова на эту сцену? — Эштон сказал это громко и вся пошлость из-за этого из слов ушла, но во взгляде она явственно читалась. Парень позволил себе откинуться на спинку дивана и поманил за собой Виктора. Виктор словил эмоции, отставил опустошенный бокал и двинулся следом, припадая губами ниже — к шее Эштона — и зажимая парня на диване более открыто и откровенно. Орать было бессмысленно, но реакцию явно можно было считать положительным ответом. Особенно, после того, как с бока ладонь Вика забралась Эштону в задний карман. Эштон откинул голову назад сильнее, приподняв бедра, чтобы рука Виктора могла улечься удобнее, Руками он притягивал любовника ближе к себе, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Сейчас он не был против вообще чего либо — настроение было слишком вольным и расслабленным. Не таким расслабленным, как в прошлый раз, а просто отдыхающим. Виктор забрался второй рукой под футболку парня, а потом потянул его за собой, меняясь местами: сам уселся прямо и затянул Эштона сверху на свои колени. Пальцы все блуждали по спине, периодически спускаясь на ягодицы, губами мужчина добрался до ключиц, оставляя не засосы, но небольшие пятнышки, обещающие спасть через несколько часов. Виктор поднялся поцелуями по горлу до подбородка и потянул любовника ниже, чтобы добраться до губ. Эштон наклонил голову и поймал губы Виктора, становясь инициатором поцелуя и сразу перехватывая всю инициативу на себя — когда сидишь сверху это гораздо удобнее. Парень потянул Виктора за волосы назад, запрокидывая его голову, и углубляя мгновенно поцелуй так, словно он весь воздух собирался отобрать у мужчины. Виктор с интересом поддался, лаская блуждающий по его рту язык, пропуская глубже и не сопротивляясь. Он спокойно запрокинул голову сильнее, сжимая пальцами бедра Эштона, гладя, иногда даже щипая и посмеиваясь в поцелуй, ощущая реакцию парня. Хил был расслаблен и даже весел, несмотря на громкую музыку, вводившую обычно в медитативное состояние, и кучу народа вокруг. Эштон с удовольствием распалял себя и Виктора все сильнее, немного ерзая на его коленях в привычных дразнящих движениях. Виктор в реакции был все резче и резче — прикусывал язык и губы, отстранялся и покусывал кожу на шее, с собственническим замахом сжимая икры и оглаживая коленки. Ладонями мужчина скользнул по телу вверх, обогнул горло и остановится на плечах, чтобы отстранить Эштона от себя и снова приблизить, касаясь губами уха. — Если я тебя попытаюсь трахнуть прямо тут, публика рада не будет, — тихо и вызывающе хмыкнуть не вышло, но Вик смог сказать это достаточно тихо — между песнями был небольшой перерыв для перестройки публики на иной мотив. — А ты на прямом пути к тому, чтобы я попытался. Мужчина вернул руки обратно на бедра, оглаживая ягодицы и слегка забираясь пальцами под ремень джинсов. — Тогда, может, мне отлипнуть от тебя? — Эштон наклонился к уху любовника и прикусил мочку его уха. Но ерзать перестал — пока можно было подождать. Да и Виктор был не тем человеком, с которым можно было перепихнуться в клубном туалете. — Отлипать не нужно, я не закончил тебя лапать, — поведал на ухо Виктор, отклоняясь, чтобы одарить Эша пошловатой улыбкой, и снова приближаясь к его уху. — Но ерзай менее активно. Или имей в памяти укромные углы. На всякий случай. — А я думал, что трахаться в клубе для тебя не комильфо, — хмыкнул ему на ухо Эштон, мстительно двинув бедрами так, что получилась весьма недвусмысленная имитация того движения, что он делал при сексе. Ответить Эш не дал, снова вернулся к поцелую. Виктор по такому случаю пытаться отвечать и не пробовал, предпочитая работать зубами, не менее мстительно покусывая губы любовника. Комильфо — не комильфо, какая, к черту, разница, когда по коленям ерзает такой привлекательный зад, принадлежащий не менее привлекательному телу. Хил, после очередного движения, толкнул Эштона от себя, спихивая с колен. Сам встал следом, прихватывая и подтягивая любовника, снова целуя и забираясь ладонью за пояс — на этот раз гораздо настойчивее и глубже, под белье и к сфинктеру. Притиснутый к мужчине вплотную, Эш мог чувствовать возбужденные последствия своих ерзаний. — Давай-ка, — в шуме снова пришлось кричать на ухо, а Виктор, хмыкнув, обвел пальцем кольцо мышц, одновременно прикусывая ухо, — веди. Спорить Эштон не стал, он просто еще пару раз повел бедрами, замечательно чувствую возбуждение Виктора, но специально продолжал его дразнить. -Ладно, — Эш взял его за руку, переплетая свои пальцы с его, и двинулся немного назад, намекая, что руку лучше вытащить из джинсов. — Есть одно место. И даже лучше туалета. Мужчина вытащил руку, крепче сжимая пальцы любовника, и поинтересовался, двигаясь следом: — По блату личные апартаменты Мартина? — Почти, — Эштон тащил его ко входу в служебные помещения. Там он кивнул парню, что следил за тем, чтобы никто из посторонних туда не заходил, открыл спокойно дверь и протащил Виктора внутрь. Пройдя по длинному коридору, они дошли до лестницы. А уже через пару минут Эштон толкал вперед еще одну дверь. — Добро пожаловать на крышу Руно, — сказал он. В лица им дунуло свежим воздухом, а звуки музыки остались где-то внизу. Виктор сразу обхватил любовника со спины, прижимаясь губами к шее и сжимая в ладони пах. — Романтично, — хмыкнул он, поднимаясь поцелуями выше, — но холодновато. Не замерзнешь, родной? — Я надеюсь, что ты меня согреешь, — хмыкнул Эштон, запрокидывая голову на плечо Виктора и поворачивая ее так, чтобы коснуться губами его скулы. — У-у, — шутливо скривился Виктор, делая несколько шагов вперед от выхода и подпихивая перед собой любовника, — самое время нежных нежностей? Мужчина хмыкнул, прикусывая плечо Эша сквозь ткань. — Выбирай место. Только не на бортике. — Самое место для секса, во время которого я не замечу, что мне холодно, — закатил глаза Эштон. Он глянул на край крыши — признаться, желание заняться сексом именно там у него было. — Хорошо, возле стены пойдет? — Вполне. Виктор отступил в сторону, утаскивая следом Эштона, развернул любовника и вжал того спиной в стену короба лестницы. — Красивый вид, — сказал он, скользя руками по телу Эша и разглядывая отражение в его глазах, а потом обернулся, смотря на вечерний квартал вживую, — мне нравится место. Пальцы вцепились в пряжку, а колено вклинилось между ног Эштона. Эштон решил ничего не отвечать. Да и что он мог сказать? Не говорить же, что успел налюбоваться на это место во все остальные разы, когда утаскивал сюда кого-то трахаться? Виктору это явно не понравится, да и его самого собьет с нужного настроения. Поэтому он просто послушно расставил ноги шире, а Виктора привлек к себе, вовлекая в новый поцелуй. Ремень они успеют расстегнуть и позже — сейчас хотелось насладиться моментом. Эштон не мог понять, что именно сейчас у него за настроение, но он отчетливо ощущал, что сейчас в излюбленное место привел человека, которого действительно надо было привести сюда. Виктор ответил на поцелуй, временно оставляя пряжку в покое. Какой-то донельзя романтичный настрой, пробивший Эштона, был определенной редкостью: обычно в подобных ситуациях парень уже сам шарил руками в районе нижнего белья, но сейчас такого не было. Хил принял это с интересом и даже энтузиазмом, сбиваясь с пьяной похоти в пользу большего внимания. Он обнял Эша под лопатками, целовал его, вскрываясь, как уже привыкал делать это для любовника, концентрировался — не очень успешно из-за алкоголя, иногда все же срываясь ладонью ниже поясницы. Эштон продолжал целовать его — медленно, без похоти, но явственно ощутимым желанием. То ли дело было в Руно, в котором Эш вообще привык чувствовать себя гораздо более свободным, то ли просто в алкоголе. Но все же он опять первым спустился вниз и начал расстегивать ремень брюк Виктора, моментально стягивая их с бедер, а следом и белье. — Сделать тебе минет? — предложение моментально нарушило всю романтичность момента. — Или обойдемся без этого? Виктору предложение не испортило совершенно ничего, оставшись в рамках уже имеющейся атмосферы и настроя — клуб и алкоголь вносили свою лепту. Вик вздернул парня за шкирку, что явно означало отказ, и, повернув лицо Эша за подбородок в сторону, с той же жадностью припал к его шее, все же оставляя парочку засосов. Мужчина нащупал пряжку и расстегнул ее, одновременно сквозь ткань массируя член любовника, а затем стянул джинсы с боксерами до колен. Одной рукой Виктор двигал по плоти, разогревая, второй — задирал футболку, чтобы с ключиц губами перебраться на живот, опустившись на колени — минет он решил сделать сам. Эштон не стал возражать. Это было бы совершенно глупо с его стороны. Он только откинулся сильнее на стену, упираясь в нее лопатками и громко выдохнул. Хил полностью опустился на колени и зашипел от впивающегося в кожу гравия, дренажно покрывающего всю крышу, потому следом сместился, опираясь коленями на обувь Эштона. Язык прошелся по члену. Виктор помогал себе в ласках рукой, пока не беря орган в рот полностью, а второй рукой начал разминать кольцо сфинктера, проникая двумя пальцами. Когда первые фаланги оказались внутри, Хил начал вводить пальцы одновременно с медленным заглатыванием члена. Хотелось растянуть все на подольше. Да, было прохладно, но уже скоро им обоим станет не до этого. Но сначала, на обратном пути, ветер мазнет потоком по влажному от слюны стволу. Выгнувшись, опираясь на стену лопатками, Эштон невольно зарылся пальцами в волосы Виктора, но ни на что его не провоцировал. Сейчас он был согласен терпеть, алкоголь притуплял желание мгновенной разрядки, как это было иначе. Бедрами он невольно подавался то в одну сторону, то в другую, не зная, где приятнее и желая получить сразу все ощущения. Хил старался использовать все свои навыки по-максимуму. Он дразнил, облизывал, целовал и посасывал, не останавливаясь надолго на одном варианте и не давая члену долго находиться на воздухе — при всем возбуждении, испарение и сопровождающий его холодок были не самыми приятными ощущениями. Через какое-то время расчетливых ласк члена Виктор растягивал Эша уже четырьмя пальцами, периодически проходясь по простате, чтобы сбить дискомфорт. Много времени это не заняло, и все было готово, но Хил продолжил: заглатывал член и одновременно двигался внутри теперь всего двумя пальцами, играя на контрасте толщин и чувства заполненности. Эштон кусал губы и все равно пара стонов смогли пробиться, бедра продолжали двигаться в такт движениям, а сам парень то и дело ловил воздух ртом. Эш потянул Виктора наверх за волосы. — Хватит, — голос звучал хрипло, да и сам парень выглядел на вершине возбуждения — полуприкрытые глаза, прерывистое дыхание и одно только желание во взгляде. — Трахни ты уже меня. По губам Виктора скользнула плотоядная усмешка. Он поднялся, снова принимаясь широко вылизывать и целовать шею парня, зажав тем временем в ладони оба их члена и выводя себя на нужную степень желания и жажды. — Поворачивайся, — голос мужчины звучал хрипловато, и Хил не скрывал своего возбуждения. Заморачиваться с подъемами и притеснениями к стенке не хотелось по той же причине. Эштон, у которого дыхание стало до нельзя хриплым, послушно повернулся к Виктору спиной, сразу же прогибаясь в пояснице и выставляя бедра назад — чтобы Виктор сразу понял, что медлить лучше не стоит. Он и не собирался, сразу с тихим стоном толкнувшись в парня, сжимая руками его бока, чтобы насадить плотнее и глубже, и по привычке покусывая загривок любовника. Не удержавшись, Виктор все же замирает внутри, удерживая момент чуть дольше, а потом делает несколько глубоких и размеренных фрикций, подбирая нужный Эштону угол. Поддерживать рукой любовника Хил пока не собирался, не желая давать повода и возможности Эшу кончить быстро. Эштон не стал сдерживать хриплого выдоха, упираясь лбом в стену. Бедрами он толкался назад — не сильно, но ощутимо, — пытаясь подстроиться под темп Виктора. Ладонь сама скользнула вниз, к паху, и сжала член, медленно лаская его. Кончать моментально Эш не собирался, но и терпеть тоже. Виктор через несколько резковатых движений поймал ласкающую член руку за запястье и с силой отвел ее в сторону. Так же в сторону отведена была и вторая рука. Хил толкался в Эштона, удерживая того за запястья от необходимости чем-либо упираться в стену, а после очередного укуса за загривок, он откинул любовника на себя, уложив его голову на свое плечо. — Пальцы — в замок, — выдохнул он, подняв руки парня и заведя их себе за шею. Это не связывание, но в движениях ограничит, не говоря уже о прогибе, который в таком положении выходил у Эштона особо сексуально. Ладонь прошлась по паху и легла на член, показывая, что и тут вниманием парня не обделят, так что цепляться за шею можно без оглядки на подобные нюансы. — Ты как всегда, — умудрился фыркнуть Эштон. — Носи с собой наручники, — он сцепил пальцы за шеей Виктора, прикрывая глаза на пару мгновений — в таком положении движения внутри себя ощущались гораздо сильнее. Правда, бедрами назад он перестал подаваться — это было уже не слишком удобно. Впрочем, волноваться было не о чем — Виктор сделает все за него. Дыхание снова сбилось и срывалось с губ тихими чаще, чем этого бы хотелось Эштону. Но сдерживаться совсем не хотелось. — Буду, — легко согласившись, кивнул Виктор. Ладонями он прошелся по ребрам, хорошо чувствующимся сейчас под натянутой кожей. Пальцы Эштона грели шею, Хил чуть выпрямился, но затем снова склонился, чтобы добраться губами до горла и снова вернуться руками к ласкам члена. Дыхание мужчины тоже было сбито, хоть он и пытался дышать в такт движениям, и Виктор перешел на глубокие медленные вдохи — себя нужно было контролировать, чтобы вовремя выйти: проблема с помывкой была очевидна. Эштон знал, что долго не протянет, да и растягивать секс на крыше клуба, где со всех сторон обдувает ветер вряд ли кто-то хотел. Ветер они, конечно, сейчас, распаленные, не чувствовали, но Эш знал, что могло аукнуться. Исхитрившись, парень все же пару раз подался назад, насаживаясь на член глубже, а потом вновь замер в руках Виктора, предвкушая разрядку. Она пришла спустя еще пару минут — алкоголь давал о себе знать, — и Эштон выгнулся еще сильнее с легким, почти незаметным стоном. Виктор вышел через десяток секунд, дождавшись схода оргазма, но не доводя до болезненных ощущений от движения по простате. Он привлек Эштона к себе, целуя глубоко, вытягивая воздух, и одновременно ласкал себя, доходя до крайней точки. Ниточка семени потянулась к земле, срываясь в процессе и капая на камни. Испачканные спермой пальцы Виктор кратко облизнул, прервав поцелуй. — Куда ты таскаешь народ зимой? — полюбопытствовал он еще хрипловатым голосом, массируя расслабляющийся член. Хил выпустил любовника из объятий, давая возможность натянуть штаны. — Или тогда остаются только кабинки туалета? Эштон медленно натянул обратно джинсы, застегнулся и поправил футболку. Ответил только после этого, привалившись спиной к стене: — Кабинки туалета, да. Еще в служебных помещениях есть пара коридоров, но там не слишком удобно. Поверь, в туалете удобнее, — проговорил он, шаря по карманам в поиске сигарет, а потом вспомнил, что они у Виктора и протянул руку. — Дай сигареты. Мужчина наклонился, вытаскивая из кармана нераспечатанную пачку, и подал Эштону, следом натягивая одежду. — Кто тут еще бывает? — спросил он, привалившись рядом. Эштон снял фольгу и достал сигарету. — Ты точно хочешь об этом знать? — спросил парень, закуривая, и смотря внимательно на Виктора. Мужчина покосился на Эштона и хмыкнул: — Точно. — Тогда десяток человек тут точно побывало. Не скажу по именам, — пожал плечами Эштон. Виктор хохотнул. — Я имею в виду регулярно и на данный момент, — пояснил он. — Весь десяток? — На данный момент тут только ты и я, — Эштон хмыкнул. — И с тех пор, как я начал спать с тобой, я больше ни с кем не спал. К чему ты клонишь? Виктор кратко закатил глаза, понимая, наконец, в каком ключе об этом говорит Эш, и уточнил еще раз. — Кроме тебя тут никто не трахается? Иные vip-друзья Мартина, например. — Не знаю. Я не сталкивался ни с кем, — пожал плечами Эштон. — Может, кто-то и трахается. Зачем ты этим интересуешься-то? — Место, — сказал он и пожал плечами, не сумев подобрать определение. — Чувствуешь? Басы пробиваются вибрацией. Виктор съехал по стене, усаживаясь на камни, и коснулся их рукой. — Ты в Руно едва не живешь, как я понял. Я не могу отпускать тебя совсем одного; но и разделить веселья в полной мере я не могу, меня ритмы со временем вгоняют в сон, — Виктор хмыкнул, запрокидывая голову и прикрывая глаза. — Но я мог бы выходить сюда. Временами или на всю ночь, периодически спускаясь к тебе спокойствия ради. И тебя не нервировать вечным надсмотром, но и рядом быть, если что. В такое место я бы шел не только ради контроля, но и потому, что тут хорошо. Думаю, в таком контексте совместность походов в Руно напрягала бы тебя (да и меня) меньше. И соглашаться на них я буду чаще: меньше ругани о слишком частых загулах и меньше запретов. Компромисс. Виктор открыл глаза, рассматривая любовника снизу вверх. — Если тебе так будет спокойнее, то пожалуйста, — Эштон пожал плечами. Он отлип от стены и подошел к краю крыши, смотря вниз — было не очень высоко, но все равно мир казался таким далеким отсюда. Хуже всего было осознавать тот факт, что скоро наступит утро и ему нужно будет возвращаться в клинику. Возвращаться в тот мир, в который возвращаться совсем не хотелось. Виктор поднялся и подошел к Эштону, уложив руку тому на плечо. Потом снова опустился на холодные камни, скользнув ладонью по спине и в конце обвив ногу парня на уровне колена. — Эш, — позвал мужчина, разглядывая открывающийся с крыши вид, а потом поднял глаза на любовника. — Скажи, ты действительно считаешь, что можешь доминировать надо мной? Я не о сексе. Вопрос явно был не праздным и Виктор явно ждал не праздного же ответа. Эштон криво усмехнулся и опустил взгляд: — А что я сейчас делаю, Виктор? И что делал все это время? Ты бегаешь за мной, я заставляю тебя делать то, что ты ненавидишь больше всего — те же клубы, — ты делаешь, что я хочу, сам того не замечая, — ладонь Эштона опустилась на голову Виктора и он небрежно взъерошил ему волосы. — Разве это не доминирование? Оно тоже бывает разным. — Я и не об этом, родной, — не менее криво улыбнулся Виктор, качая головой и одновременно подставляясь руке. — Я это делаю из своей слабости, а не из твоей силы. Сыграем в иную игру? — Мне не нужно быть сильным, что бы ты продолжал подставляться мне, также, как ты сейчас подставляешься моей руке, — Эштон вновь провел рукой по его волосам. — Достаточно того, чтобы ты был слабее меня. Он отнял руку и вновь посмотрел вниз, доставая из пачки очередную сигарету. — Что за игра? — Тебе достаточно, — кивнул Виктор и ухмыльнулся. Он не говорил, что этого нет, не говорил, что этого мало; он сказал, что имел в виду иной вид доминирования. Конечно, Эштон знал слабые места Виктора и пользовался ими. Сложно было это так назвать — с точки зрения мужчины слабостью было бы течение ручья через препятствие, а то, что вода огибает брошенный в русло камень, было логичным. Когда человек попросту отказывается проходить реабилитацию, перед этим самостоятельно споткнувшись о передозировку, сложно назвать его манипулятором. А вот назвать Виктора идиотом, если бы тот вопреки желанию парня запихнул его на добровольную реабилитацию, очень даже можно было. Однако даже если просто сказать, что Эштон знал слабые места Виктора... Виктор тоже их знал. Он попал в клетку и принципов, и желаний, и отношений, и знаний. Но он не боялся этого и, по большей части, к этому и стремился. Так же, как безропотно согласился заменить Шона. И брал на себя ответственность за чужую жизнь. Эштону нынешнего положения вещей было достаточно. Виктору достаточно не было. — Что-то сродни дрессировке, — говорит он. Это важно для них обоих. Хилу это нужно для возвращения самоконтроля, а парню будет об кого точить зубы в более открытом виде и без риска. В том, что сломаться или растечься Виктор может только при смерти любовника или некоторых видах разрыва отношений, сам он был уверен. Пока что расшатанную систему он успевал стабилизировать до разрушения. И чем больше деталей добавлялось от Эштона, тем крепче она должна была стать. — Хочешь послушать? — Ты хочешь, чтобы я над тобой доминировал? Серьезно, Виктор? — Эштон не сдержал удивления в голосе. — Что это за странный способ наладить отношения? Он на самом деле не понимал, чего пытается добиться любовник. Виктор никогда не казался человеком, который хочет, чтобы его подмяли под себя... С другой стороны... Эштон посмотрел на Виктора, потом закусил нижнюю губу и тоже присел, чтобы быть вровень своим лицом с его. — Знаешь, мне начинает казаться, что таким образом ты хочешь научить меня доверяться тебе и самого себя доверяться мне. Ты уверен, что ты выбираешь правильный способ? — Не гони коней, — хмыкнул Виктор. — Я, конечно, говорил, что для доминирования ты должен довериться мне, чтобы я доверял тебе... Но мне кажется, я ошибся. Виктор действительно так считал. Но решил умолчать, что ошибкой считал порядок. Ему нужно довериться Эштону, чтобы тот доверился в ответ. "Я не такая эгоистичная сука", как-то так он говорил. Возможно, это сработает, как люди рефлекторно сводят колени, чтобы поймать упавший предмет, и как рефлекторно ловят внезапно брошенные им вещи. Просто нужно довериться разом и полностью. А взять и довериться... В той сфере, в которой планировал сделать это Виктор, он в парне был уверен. — Речь о наших ссорах, Эш, — Хил поменял положение, чуть смещаясь и меняя "надавленные" места. — О моей реакции, вернее. Ты знаешь, что я перегибаю. Я знаю теперь, что закончиться это может плохо. Я не хочу этого допустить. Но я сам не всегда в состоянии остановиться вовремя. Тут мне и понадобится твоя помощь. Виктор повернул голову к Эштону. Эштон сощурился и еще более непонимающе посмотрел на любовника. Он категорически не понимал к чему тот ведет. — И что я должен делать, когда ты перегибаешь? Даже когда я физически сопротивляюсь, ты не реагируешь. Или ты предлагаешь во время наших ссор просто молчать, чтобы их вообще не было? Этого делать _не_умею_ я. Я категорически не смогу молчать даже в тех моментах, когда _на самом деле_ стоит помолчать. Парень вздохнул, потом опустился окончательно на бетонную крышу. Нельзя было сказать, что сидеть было слишком комфортно, но ноги требовалось разогнуть. Прислонившись к перекладине и вытянув ноги, Эш вновь перевел взгляд на Виктора. — Или ты знаешь другой способ, который поможет мне перестать паниковать, когда ты начинаешь меня душить? Или способ не давать тебе душить меня? — Я говорил о дрессировке, а не о кляпе, — покачал головой Виктор, по примеру парня опираясь на перекладину. Но ноги вытягивать не стал, так и остался сидеть по-турецки. — А способ знаю. Но тебе придется наоборот — _не_молчать. Стоп-слово, — после паузы сказал Вик. — После которого я бы сдерживался изо всех сил, пока этот тормоз не въестся до рефлексов, отрезвляя, когда _тебе_ это нужно. Начнем с малого. Эштон фыркнул, но больше от привычки. — То есть простого "прекрати" тебе недостаточно? — спросил он. — Кажется, это очень ярко выраженное стоп-слово. И, прошу заметить. когда тебя душат — говорить не очень удобно. — "Прекрати" это просто "прекрати". Обычное обиходное слово. А я его часто слышал, когда останавливаться не рекомендуется. Чтобы оно стало стоп-словом, нужно долго его вбивать. Мужчина, осмотрев Эша, снова уставился с крыши в город. — А лучше — что-то емкое и выбивающееся из обычной ссорной лексики. Чтобы слух резало. И тогда все остановится раньше, чем я начну душить. Но, — выдохнул он, — если ты почувствуешь грань. Не хочу, чтобы ты тормозил все подряд. Не каждая ругань сильно аукается. И не всегда принцип "лучше перебдеть, чем недобдеть" работает. Понимаешь? Эштон выбросил окурок куда-то за спину, вниз, за ограду, потом качнул головой и вздохнул. — С трудом. Нет, про слово я понимаю, но вот про то, почему мне нельзя говорить его тогда, когда я считаю нужным — непонятно. Я же не знаю в какой момент тебя сорвет с катушек. — Во-первых, — знаешь, — Виктор повернулся к Эшу и улыбнулся. Просто улыбнулся. — Лишь нужно смотреть чуть внимательнее. Во-вторых, наоборот, _надо_, чтобы ты говорил его тогда, когда _считаешь_нужным_. А не когда просто хочется лишний раз поиграться или что-то доказать самому себе. Я не дворовый пес, чтобы замахиваться на меня по любому поводу и только ради поджатого хвоста и обласканного такой реакцией эго. Я это имел в виду. Чтобы ты не заигрался. Толку тогда будет ноль. — Я не играю, я отношусь с осторожностью ко всему. — Эштон качнул головой и губы сложились в недовольную гримасу. — Я подумаю над словом — такой ответ тебя устроит? Парень зацепился за перекладину и поднялся на ноги. — Пойдем внутрь, иначе я скоро околею, а мы снова поругаемся. Все уже идет к тому, — он отряхнул джинсы. Опьянение уже спало от холода и легкого озноба. А настроение стремительно шло к нулю. Почему всегда после отличного секса нужно было разводить какие-то разговоры об отношениях, дурацких стоп-словах и так далее? Эштону это категорически не нравилось. — Устроит, — кивнул Виктор и поднялся вслед за любовником, привлекая потом его к себе. — И я запомню про осторожность, спасибо. Пойдем — и в бар, — сказал он, — согреться и догнаться. И найти Мартина. Который может быть, где угодно, — Виктор задумчиво взъерошил волосы. — Поможешь с этим? — Зачем тебе Мартин? — спросил Эштон, оборачиваясь на любовника, но тут же продолжил путь к двери. — Все-таки одного меня тебе уже недостаточно? — он пытался вернуться к более веселому расположению духа. — О да, — хмыкнул Виктор, пытаясь поддержать настрой. — Знаешь... Властности и власти тебе не хватает. У Мартина... Рука твердая, — Вик восхищенно цокнул и добавил: — Только она может подпись поставить. И охранникам в грудь ткнуть. Чтобы меня спокойно на крышу пускали. Мужчина хмыкнул и, нагнав Эша, потрепал его по волосам, а потом открыл дверь, пропуская любовника. — Так поможешь? Если его в зале нет. — Я и не знал, что ты такой меркантильный, — Эштон усмехнулся. — Не нужно будет его долго искать, до часов трех он всегда в зале, потом уже может или уехать, или уединиться с очередной Шерон. Они уже спускались вниз по лестнице, когда Эштон проговорил: — Я смотрю, ты поменял свое мнение о Мартине. Почему? — Поменял? — переспросил Виктор, не совсем понявший, о чем именно речь. — Разве? — До этого ты относился к нему с явным скепсисом. Как я к твоему Николсону, — сказал Эштон. — Теперь этого скепсиса я в твоем голосе не слышу. В чем дело? — А, это, — Виктор пожал плечами; врать не пришлось. — Сначала он показался мне распиздяем. Как ты, — хмыкнул Хил, снова потрепав Эша по волосам. — Прожигающим ночи, потому — ночным распиздяем. И я не понимал, почему вы скорешились. Но оказалось, что он вкладывает силы в свое дело. Как я — в конюшню. Этого мало для симпатии, но достаточно для некоего уважения и отмены скепсиса. — Я не распиздяй, — по привычке моментально заспорил Эштон. — Между прочим, я вполне неплохо зарабатывал до тех пор, пока... — он замолчал. Фраза "пока меня не уволили" никак не вязалось с тем смыслом, который он хотел вложить в то, что говорил. — _Ночной_ распиздяй, — мягко поправил Виктор, — я говорил именно о ночи. Шум танцпола приближался и усиливался. О том, что группа уже свалила со сцены, было известно еще раньше, но теперь можно было хорошо разобрать мотив очередного "кислотного" трека. — С работой проблем быть не должно, если полностью отбелят документы. Ник пробивает "короткие схемы". Возможно, при доплате, они решатся провести все "заочно", и тогда можно будет забрать тебя насовсем. Вопрос один: как обезопаситься от проверки твоего отца. Николсон на самом деле ничего еще не пробивал, хотя теоретическую возможность и обозначил, — не было необходимости, Виктор полагался, что три месяца Эш выдержит. Он, может, и выдержал бы, если бы не Барри, но теперь Хил предпочел бы не рисковать. Хотя с Эштоном все же поговорить хотел. Только не знал пока, как именно, в каком ключе вести разговор. Громкость все увеличивалась. — Но это потом. Пока — дуй в бар, возьми на свой вкус, — эти слова Вик уже почти кричал парню на ухо. Эштон пока пытался не думать, что он будет делать, когда полоса ничегонеделания закончится, он выйдет из клиники и у него не будет денег даже на бытовые расходы. Жить содержанкой Виктора он категорически бы не смог, отец, скорее всего, перекроет финансовый поток в его сторону, а найти новую, устраивающую его работу будет трудной задачей. Тряхнув головой, парень отправил Виктору очередную улыбку и ушел к бару. А сам мужчина начал рыскать взглядом по залу. Мартин обнаружился все на тех же диванах. Вряд ли так и сидел, скорее всего, успел потанцевать и снова вернуться сюда перевести дух. Приблизившись, Хил помахал парой пальцев, привлекая внимание, и кивнул в сторону, намекая, что нужно поговорить, но не в таком шуме. Виктор в общем-то и на туалет был согласен, лишь бы Эштона рядом не было: он сейчас как слушатель был совсем и совсем не нужен. Мартин выгнул брови, но, сказав что-то Шерон, сидевшей рядом с ним, поднялся. — Пошли в кабинет, — сказал он, подходя к Виктору. Парень кивнул на все ту же дверь в служебные помещения, проходя туда первым. Кабинет был совсем небольшим. Стол, два кресла и шкаф с застекленными дверцами. Достав оттуда бутылку виски и пару стаканов, Мартин повернулся к Виктору: — Присаживайся. И в чем дело? — Два вопроса, — обозначил Виктор, садясь в кресло. Тянуть смысла не имело. — Первый: кроме палаты Барри, если есть возможность, хотелось бы посмотреть его фотографию. Причины были очевидны — парень наверняка не вечно сидит в своей палате, и Вику нужно было знать его в лицо, чтобы успеть, если что, развести Эштона с ним до того, как они встретятся взглядами. — Либо сейчас, либо на почту мне, когда получится. Я попробую дернуть Эша из клиники, но, как я подумал, знать в лицо Барри будет полезным. Заодно — номер мой. Мужчина достал бумажник и выложил на стол свою визитку мастера конного клуба. Номер и почта там были — что главное. Мартин запустил пальцы в волосы, оттягивая их. — Фотографию... — он задумчиво глянул на стены кабинета, а потом снова повернулся к шкафу. — Мой отец довольно сентиментален, он хранит семейные фотографии на рабочем месте. На всех своих рабочих местах, если быть точнее. На стол легла рамка с фотографией. На ней были изображены три человека: мужчина лет пятидесяти, женщина с крайне приятным лицом и высокий парень — крашенный блондин, с весьма недовольным видом а-ля я-должен-быть-не-здесь. — Вот Барри, — ткнул пальцем в парня Мартин. Виктор подцепил рамку, рассматривая фотографию. С собой ее забрать не получится, так что нужно было хорошо запомнить лицо парня. — Спасибо, — кивнул Хил. — Теперь чуть проще. Скажи, — добавил он, — как сам Барри среагирует на Эштона, если увидит его? И что вообще на счет характера, чего от него ждать? — Я не знаю. — Мартин разлил виски по стаканам. — Может, он вообще Эштона не узнает. А, может, вернется к своим старым штучкам. Я не говорил никогда с Барри об Эше или том, что происходило тогда. Лучше не допускать вообще того, чтобы они замечали друг друга. Если ты не хочешь видеть в своей жизни поехавшего крышей Эштона. — Чтобы этого не допустить на сто процентов, нужно быть Богом, — дернул плечом Виктор и взял один из стаканов. — Я хочу знать, чего ждать в худшем случае. Мужчина пожал плечами и глотнул виски, думая, что еще ему нужно знать. — Второй вопрос, — решил он пока сменить тему. — Хочу попросить доступ на крышу, если таковой требуется. — В худшем случае ты можешь ждать очередной попытки самоубийства, — Мартин вздохнул. — И в этот раз, наверняка, удачной. С возрастом опыт и умение учиться на ошибках к нему пришли, только не в том, в чем надо. Мартин сделал несколько глотков и отставил стакан. — На крышу? Да ходи, пожалуйста. Я предупрежу ребят. Виктор задумчиво покивал. На счет самоубийства он волновался не сильно, но все равно сказанное учел. Отставив пустой стакан, Хил поднялся и протянул Мартину руку. — Жду тогда информации о его палате. Удастся о сроках узнать — тоже рад буду. Спасибо тебе за помощь. Мартин пожал руку, тоже поднимаясь на ноги. — Да не за что, — сказал парень. — Для меня это тоже важно. Виктор снова кивнул, прощаясь, и вышел из кабинета, выходя в основной зал, чтобы найти Эштона. Хотелось застать его в баре, но парень мог уже восстановить пьяное состояние и снова отправиться танцевать. Эштон был у бара, общался с очередным знакомым. Увидев Виктора, он махнул ему рукой, подзывая к себе. Мужчина подошел ближе, недвусмысленно вставая за спиной Эштона и перебрасывая руку тому через плечо на грудь, а потом приветственно кивнул незнакомому парню. — Как ты тут? — поинтересовался Виктор у любовника. — Отогрелся? Эштон на такие показательные объятия хмыкнул и с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. — Виски меня отогрел, — хмыкнул парень. — Где ты был? — У Мартина, — Виктор махнул бармену и заказал крепкий коктейль, решив разнообразить свой "день виски" чем-то иным. — Договорился с ним о крыше. — Быстро ты, — хмыкнул Эштон, первым перехватывая бокал с коктейлем. — Спасибо, Чак, — кивнул он бармену и улыбнулся любовнику. — Надеюсь, ты не против? — нагло отпил он из бокала. Виктор рванулся вперед, сминая губы любовника и стремясь отобрать у Эштона хотя бы вкус сворованного им напитка, перекатывая коктейль своим языком по рту парня и частично высасывая его обратно. Высасывание вышло совсем частичным, но и этих крох Хилу было достаточно, чтобы достичь намеченной цели. Эштон едва не поперхнулся коктейлем от неожиданности. Сглотнув остатки, парень посмотрел на любовника несколько ошарашенно: — Тебе так жалко коктейля? Виктор от такого предположения только фыркнул и с пошловатой улыбкой молча покачал головой, зарываясь пальцами Эштону в волосы. Облизнув губы, он пододвинул руку, в которой Эш держал коктейль, ближе к его рту, явно предлагая глотнуть еще алкоголя. Эштон с легким недоумением посмотрел на него, но сделал несколько глотков. Кажется, у Виктора появилась новая забава. Парень быстро сглотнул и показал Виктору язык. Виктор со смешливым прищуром наблюдал за любовником, внимательно его рассматривая и даже наслаждаясь недоумением. Высунутый язык вызвал только мирную усмешку. Мужчина забрал у Эштона стакан и тоже отпил, но глотать все не стал, оставив часть коктейля под языком и потянувшись к любовнику за новым поцелуем. Показывал, что имеет в виду, Виктор исключительно молча, никак происходящее не комментируя. На постоянной основе подобные игры Хил не практиковал, считая их в таком виде вульгарными, но по случаю, раз уж Эштон присвоил себе коктейль Вика, почему бы и нет. Тем паче, что молча. Эштон хмыкнул. Что ж, раньше он часто практиковал подобное, почему бы не повторить? Эш закинул руки за шею Виктора, самостоятельно целуя его и сразу запрокидывая голову, чтобы принять без последствий алкоголь изо рта Виктора. — Еще один, — произнес Хил, когда поцелуй был окончен и с языков ушел вкус. Жест и фраза предназначались бармену, но Виктор так и не разорвал зрительного контакта, смотря в глаза любовнику. С такой же улыбкой он обычно затягивал узлы бондажа — с легкой, которую видно больше в глазах, чем на губах. С улыбкой, принадлежащей обычно человеку, смотрящему на то, что ему нравится, и уверенному, что подобного нет ни у кого другого. А подобный — оценивающий и удовлетворенный этой оценкой — взгляд, являющийся одним большим и пошлым комплиментом, Виктор имел обычно во время особо возбуждающих прелюдий. Сейчас прелюдии не было, но была игра под настроение. И сейчас настрой у Хила был, скорее, флиртующий, нежели побуждающий. — Повторить? — поинтересовался Виктор, готовый услышать оба ответа. Эштон снова чуть запрокинул голову с легкой усмешкой наблюдая за любовником. Такое настроение Виктора ему даже нравилось. Тот не вел себя так даже тогда, когда они только познакомились, хотя, казалось бы, что тогда самое время флиртовать. — Кто-то вошел во вкус? — Эш не отпускал его шеи, все также смотря на него с прищуром. — Нравятся показательные выступления? Я и не думал, что ты любитель публики. — _Ты_ любитель публики, — отозвался Виктор, скользнув ладонью по груди парня. — А я любитель тебя-на-публике. Пальцы сильнее потянули волосы, а Хил прикусил нижнюю губу любовника. — Повторить? — снова спросил он, не меняя тона и выражения лица. Пусть будет на публику. Главное, что для Виктора. — Повторяй, — Эштон откинул голову и прикрыл глаза. Да, публику он любил, а на них уже глазели все рядом стоящие. Эштон любил внимание. _Особенное_ массовое внимание ко своей персоне. Руками парень потянул Виктора на себя, давая ему секунду на то, чтобы сделать глоток. На этот раз Хил глотать не стал, разделяя с Эштоном достаточно большое количество коктейля, который с началом поцелуя частично вылился, стекая несколькими каплями по подбородку. Мужчина проник языком глубоко, все не глотая, перекатывая вкус и перемешивая алкоголь во рту у любовника. Эштон же все-таки глотал — рефлексы делали свое дело. Он немного сместился в сторону и прислонился к барной стойке, притягивая Виктора к себе еще теснее. — Эй, голубки. — послышался рядом с ними голос Мартина. — Я все понимаю, но люди должны смотреть на стриптиз на сцене, а не порно у бара. Эш отстранился от любовника и глянул на Мартина, медленно проводя языком по губам, собирая остатки коктейля. — Какая разница, главное, что все довольны. — Это не порно, это эротика, — в свою очередь произнес Виктор, притянув следом Эштона и слизнув с его подбородка дорожку напитка. — Видишь? — хмыкнул он, отстранившись. — Поставьте рядом шляпу, туда можно будет бросать деньги. Еще и заработаете на своей эротике, — хмыкнул Мартин, теряя к ним уже интерес. Впрочем, остальная часть зрителей тоже вернулась к своим делам. — Ты все-таки любишь зрителей, чтобы ты не говорил, — усмехнулся Эштон, возвращаясь к Виктору. — Я тут подумал, а что если нам записать на видео парочку наших ночей? Виктор предложением был достаточно удивлен, чтобы не ляпнуть опрометчивую глупость. Мартин говорил, что Барри таким образом сильно унизил Эштона. То ли тот вообще забыл, то ли воспоминания били только, когда дело касалось нескольких футболистов. В оба варианта верилось слабо, если вспоминать сказанное хозяином Руно. Что-то было не так, либо чего-то Хил не понимал. — Дай-ка подумать, — выдохнул Виктор, нарочно и иронично задумавшись, — наверное, нет, — хмыкнул он. — Ты вообще серьезно? Эштон кивнул, усмешка на губах оставалась, но из взгляда исчезла. — Да, я хотел бы попробовать, — сказал он. Взгляд был нарочито прямой. — Мне было бы интересно посмотреть на себя со стороны. Должен же я знать, что тебя во мне так возбуждает. — Тогда — может быть, — спустя некоторое время отозвался Виктор, качнув головой; решил для себя, что задача вполне посильная при различных исходах. — Но сомневаюсь, что в ближайшее время — это не очень легко, мне кажется. — Но мы же не будем никому показывать. Посмотрим вместе, подрочим на нас же, — Эштон явно не собирался просто так сдаваться. Для него многое было важно. Но важнее всего избавиться от собственных страхов, пережить их. И другого пути, кроме повторения он не видел. — Я не о показе говорю, — хмыкнул Вик, снова забрасывая руку Эштону через плечо. — Запись, камера... Словно кто-то третий. Я не против "свидетелей", но и не порно-актер, кому совсем наплевать. Нужен определенный настрой, сам понимаешь. Давай еще выпьем? Повтори дважды, — это уже было бармену. — На этот раз пей свой, — в шутке ухмыльнулся Виктор, взъерошивая волосы парня. — Даже если так, — Эштон отвел взгляд, постукивая пальцами по барной стойке. — Даже если ощущения кого-то третьего. Разве тебя не должно это возбуждать? — он наконец нашел нужные слова и посмотрел Виктору в глаза, возвращая на лицо пошлую ухмылку. — На нас будет смотреть _словно кто-то третий_, которому ты, конечно, захочешь доказать, что я принадлежу только тебе. Я, честно говоря, — ухмылка стала больше похожа на улыбку, — люблю, когда ты так делаешь, — он взял бокал с коктейлем и отсалютировал Вику. — Твое здоровье, — вывернувшись из-под его объятий и залпом выпив коктейль, Эш уверенным, хоть и немного пошатывающимся, шагом направился к танцполу. Виктор, выпив свое, поспешил нагнать любовника. — Даже если так, — повторил он слова Эша, но громче — становилось более шумно. — Нужен настрой, чтобы доказывать это так, а не иначе. Но окей. Не забывай обо мне. Последнюю фразу он уже кричал на ухо парню, понимая, в общем, ее бесполезность — Эштон все равно нырнет в музыку, будто вокруг больше никого нет. В какой-то степени Виктор даже надеялся, что парень фразу и не расслышал. Инстинктивно обернувшись на звук его голоса, Эштон туманно улыбнулся и продолжил пробиваться в самый центр толпы, где танцевальные ритмы сносили голову еще больше — масса людей вокруг сходила с ума от кислотной музыки. Эштон закрыл глаза на мгновение, глубоко вздохнул, погружаясь в атмосферу и начал двигаться. Виктор двигаться не начал. Он прошел следом за Эштоном вглубь толпы и остановился, как вкопанный, на более-менее свободном месте, выдыхая и прикрывая глаза. Одиночный танец рядом с парнем он сегодня уже исполнил. На еще один не было ни сил, ни желания, алкоголь склонял к иным вещам. И Виктор запрокинул голову, отдаваясь музыке, но не в движении, а впадая под ее действием в состояние, подобное трансу. Эштон двигался тоже сам, к нему через пару минут присоединился Мартин и они моментально практически синхронизировали движения, пока через один трэк Мартин не коснулся плеча друга, кивая в сторону Виктора. Эштон, очнувшись, оглянулся и на пару мгновений замер. Потом тряхнул по привычке головой, сгоняя эйфорию и протиснулся к Виктору, практически повиснув у него на шее. — Эй, ковбой, — прокричал он сквозь музыку. — Ты пугаешь людей своим видом. Хил среагировал не сразу, чтобы осознать слова любовника и вообще на него переключиться, понадобилось некоторое время. — Окстись, — таким же криком ответил Виктор, склонившись к уху Эштона. — Всем похуй. — Мне не похуй, — Эштон коснулся его уха губами, но не специально. — Ты выглядишь словно сам под кайфом, — в глазах парня пробежала непонятная тень, а потом он опустил руки на запястья Виктора, потянув его за собой. — Пошли, станцуем вместе. В прошлый раз у нас вполне неплохо получалось. — А я и под кайфом, — вдогонку заметил Виктор, поддаваясь Эшу, и, не дожидаясь взгляда парня, пояснил: — Музыка. Потом расскажу. Эштон покачал головой, пытаясь не высказать скепсиса. Если Виктор под кайфом. почему бы тогда самому парню не пойти и не нюхнуть кокаина? У каждого свой кайф. Признаться, в клубе хотелось вернуться к привычке гораздо сильнее, чем до этого. Держало только присутствие Виктора. Отмахнувшись от назойливых мыслей, Эштон притянул Виктора к себе за пояс, притиснулся к нему вплотную и опустил руки на его ягодицы, едва заметно их сжав. В глазах теперь читался вызов, на губах все та же усмешка, а во взгляде веселье. Качнув своими бедрами, парень заставил и Виктора повторить движение, не убирая рук. Виктор сопротивляться не стал. Так — было интересно, так — имело какой-то смысл; и Хил перекинул руки через плечи Эштона, чуть опережая его в следующем движении и сокращая под ладонями любовника мышцы ягодиц в такт. Взгляд был таким же, каким мужчина смотрел на Эша, соглашаясь на стриптиз. За вычетом, разве что, обещания убить. Это был ответ на взгляд, говорящий "в вызове нет ничего сложного, я легко это могу и не понимаю, почему ты так на меня смотришь". На деле, Виктор понимал. Но сложнее от этого ничего не стало — он продолжал двигаться под руководством парня и чувствовать его руки на своей заднице. Эштон не стал сдерживать довольную улыбку. Он Все понимал совсем по-своему, был совершенно на другой волне от мыслей Виктора. Движения набирали темп, а Эштон, в такт сокращениям мышц и музыке, сжимал пальцами бедра Виктора. Одна из ладоней поползла наверх, по спине и шее, прихватывая волосы любовника и пропуская их между пальцев. А сам Эштон потянулся к мужчине в обманчивом поцелуе, едва касаясь его губ и тут же отстраняясь. Он перешел в свою любимую стадию — он дразнил. И Виктор с каким-то мазохистским удовольствием велся почти на все. Тянулся следом за губами, отзывался на легкое потягивание волос, делал провокационные движения тазом. Одну из ладоней мужчина спустил вниз, влезая в задний карман джинсов и через него сжимая ягодицу, а второй — забрался в волосы, симметрично повторяя положение рук Эштона и все его движения этими руками. Эш дразнил; Вик с ухмылкой передразнивал. Эштон вернул свой прищур, но в этот раз он выражал исключительно только удовольствие. Все его лицо им лучилось. Ему нравились такие игры. Склонив голову набок, парень широко прошелся по шее Виктора языком, запрокинув его голову. Прикусив, весьма ощутимо, в основании шеи, он оставил вполне себе засос на коже. Отстранившись, Эш вновь неспешно двинулся, умудряясь попасть даже такими медленными движениями в такт быстрой музыки. Виктор выскользнул ладонью из кармана, располагая ее по центральному шву, и надавил, прижимая Эштона к себе сильнее, вдавливая пах в пах. В долгу от укуса он так же не остался, принимая новые правила и, притянув голову любовника обратно, затянул в рот мочку уха, сначала оставив несколько меток под ней. На губах цвела усмешка, а ладонь поползла по ягодицам ниже — и между ног, словно Виктор собирался сквозь джинсу добраться до ануса. Парень хмыкнул, давая себе мгновение на обдумывание следующего действия. А следом выскользнуть из рук любовника, но не в сторону, а вниз. Ладони проползли по внешней стороне ног, сам же Эштон не отводил взгляда от лица Виктора, задрав голову. Назад он возвращался еще медленнее, руками по внутренней стороне бедер, прихватив пах, легко сжав его и, задрав футболку, лизнув низ живота. Еще мгновение и он уже стоял на ногах, вернув руки в исходное положение. Но Виктор с усмешкой продолжил движение любовника вверх, опуская на ягодицы обе руки, сцепляя их и подхватывая парня под бедра. Рывок — и Хил прикусывает сквозь футболку оказавшуюся вровень с лицом кожу на груди Эштона, нащупывает губами сосок, касается языком яремной впадины и ключиц, не забывая при этом не активно, но двигаться под музыку. А затем мужчина медленно выпустил любовника, прихватывая бедра под самыми ягодицами и окончательно возвращая Эша в исходное положение. Снова прижав его пах в пах, Виктор двинул тазом, заставляя любовника повторить. Сопротивляться Эштон не стал. Более того, он отклонился назад, прогнулся, давая прекрасный вид на себя. А когда вновь был вплотную прижат к любовнику, то закинул ему руки за шею, двигая бедрами так, чтобы потереться о пах любовника своим пахом. Нельзя было сказать, что физически он был сильно возбужден — хотя это присутствовало, игры даром не прошли, — но эмоциональное возбуждение было гораздо более сильным. По парню это было видно — глаза горели, на щеках проступал румянец — не от смущения, совсем нет, — а если бы он начал говорить, то голос у него наверняка бы подрагивал. Виктор, мягко погладив ягодицы парня, чуть склонил голову, рассматривая Эштона, а потом приблизился, чтобы поцеловать: вопреки поддразниваниям, глубоко и привычно открыто. Хил поднял ладони на талию, прижимая, чтобы любовник прогнулся в этом месте, и одной рукой скользнул по изогнувшемуся боку, разрывая поцелуй и шумно — от возбуждения — выдыхая Эштону на ухо, следом прикусив мочку. — Вот это бы снять, чтобы ты посмотрел, — крикнул он, перебивая музыку, и затянулся воздухом, как будто курил сейчас. — Попросим у Мартина запись с камер скрытого наблюдения, — таким же криком ответил Эштон и взял Виктора вновь за запястье. — Пойдем отдохнем немного, — кивнул он в сторону диванов. Не сказать, что он устал, но перерыв определено требовался. Виктор согласно кивнул и перехватил руку любовника, направляясь к диванам. Перевести дух было необходимо, пока возбуждение не ушло в стадию, когда терять его зря было бы очень обидно. — По поводу кайфа я переборщил, конечно, — сказал Хил, усевшись на диване и приобняв Эштона. — Эффект близко не стоит ни по силе, ни по сути. Я с басов в медитацию ухожу. Как в клинике время коротал в палате, только гораздо быстрее за счет ритмичных сабвуферов. Тем более, когда один на танцполе. — Ты был не один, — Эштон упал на диван. — Там вообще-то я еще был, если ты не заметил. Но выглядел ты на самом деле жутковато. Один в трансе среди танцующей толпы. — Тебя уже не было, — смешливо хмыкнул Виктор, зарывшись любовнику пальцами в волосы и покачав головой. — Ты отключился. Я буду контролировать себя, — пообещал он затем, — и "уходить в транс" там, где не буду выглядеть жутко. Эштон дернул плечами — мол, да похуй. В принципе, Виктор его пугал только тогда, когда съезжал крышей. В остальном было все равно. Выпитый алкоголь уже не давал в голову, клонило больше в сон и парень съехал по дивану немного вниз. Виктор спад энтузиазма у любовника заметил и, чуть притянув его к себе, предложил поехать домой. Свежий воздух должен был немного привести в чувство обоих — Хил сам уже все больше и больше "залипал" на басах, перестав слушать высокие мотивы. — Поедем к тебе, например, — предложил он, рассудив, что родной дом Эшу будет более приятен, учитывая короткую, но явно напрягающую жизнь в клинике. — Там можем еще выпить. С одной стороны, Эштону уезжать не хотелось. Все же он черт знает когда попадет снова в Руно. С другой, он явно медленно отключался, что было верным знаком ехать. — Хорошо, — кивнул он, поднимаясь. — Поехали. Завтра обратно в клинику? — Да, — кивнул Виктор, поднимаясь следом, — под вечер. Она тебя все же сильно напрягает, верно? — А как ты думаешь? — обернулся к нему парень. — Если бы я действительно знал, я бы не спрашивал, — вздохнул Виктор. — Это можно считать ответом? — Я терпеть не могу больницы. Клиники для наркоманов входят в ту же категорию, — фыркнул Эштон, махнув рукой Мартину в знак прощания, но тот не обратил внимания. — Даже если мне нужно в них просто находиться. — Хуже, чем я полагал, — хмыкнул Виктор. — Тогда будем надеяться на лучшее. Николсон мастер плести языком и строить планы, думаю, он договорится, чтобы твое присутствие было все-таки необязательно. — С чего вдруг такие поблажки? Эштон обернулся. Они уже были на улице и говорить можно было спокойно. — С обещания тебя не покалечить, — выдохнул Виктор пожимая плечами. — Я не думаю, что клиника меня покалечит в том смысле, в котором ты имеешь в виду, — пожал плечами Эштон, подходя к машине. — Ты почти сбежал, — ответно пожал плечами Виктор. — А я не знал, что делать. Я боюсь, что рано или поздно все станет слишком критично, и я не смогу тебя остановить. Ты ведь сам сказал, если тебе что-то взбредет в голову, оно взбредет разом. Ты не сможешь предупредить меня, не расскажешь. Ты просто сотворишь хуйню. Я не могу так рисковать. Если только это не будет единственным вариантом. А пока есть вариант все-таки договориться. Ты разве не хочешь вернуться к привычной жизни? Не хочешь воспользоваться шансом выбраться? Официально. — Естественно, хочу, — Эштон сел в машину и подождал, пока сядет мужчина, прежде чем продолжить. — Больше всего сейчас я хочу именно этого, а не сидеть в лечебнице, а если и выходить из нее, то только под чьим-то надзором. Эштон вставил ключи в замок зажигания. — Но до этого говорил, что это невозможно сделать, что-то там про документы и так далее. — Я говорил "невозможно, потому что они не хотят связываться". Хотят, чтобы все было чисто, число больных совпадало со списками и еще какие-то внутренние нюансы. На момент моего разговора, они не хотели связываться категорически. Возможно, Николсон выведет их из этой категоричности. Это будет дорого, полагаю; чтобы предусмотреть взятки. Но это лучше, чем... Лучше, чем. — Лучше чем что? — Эштон выехал на дорогу, но потом посмотрел несколько настороженно на Виктора. Его напрягала такая смена собственных убеждений. — Я буквально минуту назад говорил об этом "что", Эш, — устало вздохнул Виктор, расслабленно глядя за окно. — Понимаешь, то, что произошло между нами позавчера, не нормально для меня. По большей части, это из-за клиники. Я не могу оставить тебя в ней одного, но и быть рядом как-то плохо выходит. Плюс, если тебя там сорвет, это будет иметь худшие последствия, чем если сорвет дома. Я буду идиотом, если пойду на это, учитывая уже произошедшее. Если ты способен не принимать сам и не собираешься быть в этом слабым... Виктор покачал головой. — В общем, я действительно боюсь вероятных последствий. Если есть возможность их избежать, я заплачу за это столько, сколько будет нужно. — У меня есть деньги, — Эштон поджал губы, упрямо щурясь. — Я сам способен за это заплатить, — проговорил он, хмурясь. В конце концов, он зарабатывал гораздо больше Виктора в свое время. И не все деньги шли на развлечения и кокаин. Кое-что осталось на банковских счетах, а кое-что наличкой. Плюс были еще кредитки, что тоже можно было назвать каким-никаким, но капиталом, пусть и не собственным. — Скажи только сколько надо. — Тоже вариант, — кивнул Виктор и протянул руку Эштону. — Если Николсону удастся, я скажу тебе. Эштон глянул на руку, потом закатил глаза и пожал ее, сжимая пальцы Виктора. — Без всяких недоговорок, Виктор. Я оплачу все расходы, — очень серьезно сказал он. Губы мужчины тронула улыбка. — Хорошо, — сказал он, снова усаживаясь ровно. — У тебя есть, что выпить? — Не знаю, не помню, — Эштон чуть дернул плечами. — Ты помнишь, когда я был последний раз дома продолжительное время, чтобы заглянуть в бар, в адекватном состоянии? И я уже не слишком хочу пить, — он повернул на перекресте и выехал на прямую дорогу к своему дому. — Окей, — кивнул Виктор, решив больше ничего не говорить. Состояние Эштона было не слишком радужным. Он был не особо в настроении из-за того, что завтра все-таки придется возвращаться в клинику. В то, что все образуется с заочной посещаемостью больницы Эш не особо старался верить — незачем лишний раз внушать себе надежды. Да и самочувствие в общем было не очень уж радужным. То ли алкоголь был виноват, то ли еще дело было в чем-то. Эш не знал. Впрочем, он и не знал о том, что из-за поворота на него вылетит встречная машина, выезжая на красный свет. И не знал, что сам он затормозить не успеет, но попытается сместиться влево — рефлекторно получилось. Удар пришелся по большей части по стороне Виктора. Сработали подушки безопасности и парень на пару секунд потерял сознание от их удара. Очнувшись, он сориентировался почти сразу, морщась от боли в голове — она чувствовалась острее всего. — Ты как? — обернулся он к Виктору. Виктор не успел ни защититься руками, ни вообще как-либо среагировать, занятый своими мыслями. Мужчина врезался головой в боковую стойку, стекло покрылось сеткой трещин и разлетелось, а осколки посекли Хилу лицо. Подушка безопасности, вздувшаяся из кармана над бардачком, почти ничем не защитила от бокового удара, и от него Виктор потерял сознание, бессильно повиснув на ремне безопасности. На рубашку с подбородка капала кровь, и ответить Эштону мужчина не имел физической возможности. Эштон занервничал. Виктор не отвечал и это больше, чем напрягало. — Виктор, — окликнул он его неожиданно осипшим голосом. Рука, словно ватная, потянулась к любовнику и потрясла его за плечо. Мужчина продолжал не шевелиться. И парень откровенно запаниковал. Дышать стало трудно, а все мысли куда-то разом улетучились вместе с желанием принять хоть какие-то рациональные действия. Эштон прижал руку ко рту тыльной стороной, часто дыша. В окно постучались, но Эш внимания не обратил, продолжая смотреть совершенно бессмысленно на любовника. — Эй! Эй! — через пару секунд услышал парень, медленно поворачивая голову в сторону звука. Мир обрел звуки и краски спустя еще минуту. Мысли обрушились водопадом. Эштон продолжал глубоко дышать, чтобы вновь не поддаться панике, отбирая самое важное в свое голове, стараясь не думать — просто действовать. — Звони 911, — сказал он парню, что стучал в окно — видимо, это был тот из встречной машины. — Быстро!