Tender

Каждое утро Гарри Стайлса, владельца цветочного магазина, начиналось одинаково. Новые, свежие цветы доставляли к семи утра, и ему очень нравилось расставлять их по полкам, так, чтобы виды стояли наиболее выгодно, чтобы самые красивые привлекали к себе как можно больше внимания. Светлое и просторное помещение в буквальном смысле цвело и пахло, и Гарри гордился тем, что поддерживает имидж магазина матери на должном уровне даже после того, как она решила заняться расширением сети и оставила сыну управление своим первым и любимым магазином. В свои двадцать два Гарри мог похвастаться тем фактом, что успешно ведет бизнес – и наслаждается этим. Гарри с самого детства любил цветы. Как-то само собой вышло так, что когда мама копалась в саду, маленький мальчик сидел рядом и ковырялся с ней, учился ухаживать за нежными молодыми росточками, обрезать и придавать форму, скрещивать виды, уделять им как можно больше времени, совершенно забывая о людях и о прочем мире. Мальчику с детства казалось, что растения понимают его больше, чем люди – они чутко откликаются на заботу и ласку, им достаточно удобрения и ухода, чтобы все было хорошо. С людьми было гораздо сложнее и непонятнее. С самого детства у Гарри был лишь один друг, но вернее человека не существовало. Лиам делился с ним игрушками в детстве и помогал с учебой позже, когда они вместе заканчивали школу. После нее, правда, их пути разошлись, поскольку Лиам поступил в колледж, чтобы изучать физику, а Стайлс взял короткий курс по бизнесу – поскольку его маме нужен был помощник в магазине, но все же они еженедельно встречались в баре, чтобы пропустить пару стаканчиков да поговорить о жизни. В основном разговоры сводились к тому, что Гарри нужно познакомиться с кем-то, поскольку с романтическими отношениями у парня хоть и было лучше, чем с дружескими, но каждый раз они печально оканчивались, иногда толком и не начавшись. В магазин, за цветами, часто приходили парни, чтобы выбрать что-то для своих девушек, мам или коллег, приходили девушки, чтобы купить что-то для украшения, для родственников или подруг, к тому же, магазин находился неподалеку от многих учебных заведений, так что молодежи наплыв был нескончаем. Гарри нравилось улыбаться людям, знакомиться с ними – когда ты впервые видишь человека, ты можешь произвести на него любое впечатление, а он на тебя – практически всегда хорошее, и неважно, что ты разочаровываешься после, в этот момент ничего не важно. Так что Гарри часто ходил на свидания, которые, как правило, заканчивались неудачей – поскольку собеседники говорили и говорили о себе, забывали спрашивать у парня о нем самом, рассказывали несмешные истории и совершенно не привлекали к себе, как личности. Стоило ли говорить, что Лиам, который второй год встречался со своим бывшим однокурсником Зейном, переживал за друга, для которого второе свидание было чем-то редким и почти нереальным. Он не считал нужным тратить второй вечер на заведомо скучного человека. И кто мог его в этом обвинить, верно? - Гарри, тебе нужно немного изменить свои завышенные требования, - так говорила мама, говорил Лиам, и даже Зейн, когда окидывал его взглядом, замечал, что внешне он вполне себе хорош, но вот с такими тараканами справится далеко не каждый. Так что нужно просто хватать того, кто не слишком сопротивляется, и лепить из этого человека идеального партнера. - В конце концов, Стайлс, у тебя выбор в два раза шире, чем мог бы быть, - намекал Лиам Пейн на его ориентацию. Иногда Гарри хотелось, чтобы его не привлекал никто. У цветов ведь нет пола. * - Если ты продолжишь трогать лепестки, мне придется заставить тебя купить все эти цветы, - кудрявый продавец, на бейдже которого значилось "Гарри", облокотился на прилавок и подпер подбородок рукой, с легкой ухмылкой разглядывая любопытного покупателя. - Всегда знал, что моя любовь к ощущениям разорит и погубит меня, - деланно вздохнул парень и опустил голову. Это утро у Гарри ничем не отличалось от других. Новые цветы, полки, покупатели, флиртующая с ним девчонка, которая быстро расплатилась и ушла, когда парень не сделал ей скидку, мальчик лет пятнадцати, который выбирал букет на день рождения маме. И вот, когда дело уже близилось к ланчу, появился еще один парень, который выглядел гораздо старше, чем предыдущий, но вел себя как пятилетний, рассматривая букеты и отдельные цветки, и трогая, трогая, трогая лепестки, словно одних запаха и цвета было недостаточно. Гарри знал о том, что лепестки трогать нельзя, иначе цветок завянет, еще когда ему не было и пяти. Зато ему очень хотелось потрогать этого покупателя, который теперь в упор рассматривал его, и в чьих серых глазах плясали чертята. - Прошу прощения? - У меня к вам просьба, - парень опустил взгляд на бейдж и добавил, очаровательно улыбаясь, - Гарри. Как вы заметили, наверное, - он указал рукой на камеру, что висела у него на шее, и которую Стайлс даже не видел до этого, - я фотограф. И сейчас работаю над проектом, для которого мне требуются цветы. Много цветов, разнообразных видов, ну, вы понимаете. Но они нужны мне только какое-то короткое время, поэтому закупать их... Жаль. Цветы жаль - их ведь потом выкинут, спустя десять минут. Так что, я бы хотел попросить - могу ли я фотографировать их прямо тут, в магазине? Конечно же, все авторские права будут соблюдены, ваш магазин я укажу - это будет даже своеобразная реклама. Пожалуйста? - Стайлсу было абсолютно все равно, на каких условиях это все будет происходить, поскольку в момент, когда незнакомец-фотограф заговорил, он понял, что разрешит ему что угодно. Ну, почти. И уж точно, абсолютно точно не откажется от свидания с ним. - Я, наверное, пожалею об этом, но я согласен, - улыбнулся он, с максимальным очарованием, на которое был способен, и кивнул. Он ведь даже не подозревал, что ни дня не будет жалеть. - Тогда замечательно, - улыбнулся фотограф. – Меня зовут Луи, - протянул руку он. – Луи Томлинсон. Приятно познакомиться. - Это взаимно, Луи Томлинсон. Я – Гарри Стайлс, - с улыбкой пожал руку парень. * Глядя на своего нового знакомого, Луи улыбнулся и, попрощавшись, направился домой. На самом деле, работа над проектом была почти завершена, и без помощи нового знакомого, но ему ведь вовсе необязательно об этом знать, правда? Луи Томлинсон, довольно известный в определенных кругах молодой фотограф, человек, который провел несколько успешных фотовыставок, работал над очередным проектом. Ничего особенного, всего лишь серия фотографий людей, которые заняты работой, причем вовсе не скучной и привычной, а чем-то… эдаким, оригинальным, профессиями и занятиями, которые не приходят в голову навскидку. Практически все фото были готовы для проекта, но чего-то не хватало, какой-то особенной… вещи, и Луи проводил на ногах день за днем, бродил по Манчестеру в поисках того человека, который станет изюминкой, выделит и подчеркнет, из-за кого все засверкает и приобретет те самые очертания, что были в голове у парня. Ситуация осложнялась тем, что до выставки оставалась всего неделя – Луи самонадеянно поставил дату задолго до того, как столкнулся с этой проблемой. Поэтому, конечно же, когда он увидел красивого и невероятно милого, улыбчивого сотрудника за прилавком цветочного магазина, он понял, что нашел то самое, что так ему было нужно. Однако попросить его позировать напрямую он не мог. В первую очередь, конечно же, из-за того, что тогда тот будет позировать, пытаться показать себя – и естественность, натуральность и случайность пропадет из снимков, а ведь Луи добивался именно ее. Луи лишь надеялся, что этот парень, Гарри, не будет против увидеть свое лицо на стенах галереи. Ну, если, конечно, фотографии с ним вообще выйдут, в чем фотограф не сомневался, однако бывали и такие случаи, когда камера просто не воспринимала красоту. За много лет увлечения фотографией, Томлинсон усвоил, что через объектив фотокамеры можно увидеть гораздо больше, чем люди хотели бы показать, и уже одно это делает некоторых красивых людей уродливыми. О, как он надеялся, что Гарри не относится к таким. * Только рано утром, когда Гарри принимал очередную партию цветов, он понял, что совершенно забыл о том, что новый знакомый не сказал, когда именно придет фотографировать. Не то что время, а даже день. Кто знает, может, он придет через месяц? Может, передумает и вообще не придет? Когда время подошло к ланчу, Стайлс почти уверился в том, что фотографа сегодня не будет, и был на полпути к убеждению себя в том, что и на этой неделе они не встретятся. Но звоночек над дверью оповестил о новом посетителе, и Гарри поймал на себе внимательные серые глаза, которые сразу же были заслонены камерой. Щелчок затвора, шорох резиновых подошв по полу, и Луи протянул руку: - Доброе утро. Подумал, что этот кадр замечательно подойдет для рекламы тебя и твоего магазина. Ну, знаешь там... Гарри завороженно кивнул и улыбнулся, даже не удосуживаясь сдержаться. В присутствии этого парня хотелось улыбаться, радоваться и просто жить. Впрочем, еще его очень хотелось поцеловать. Очень. - Располагайся, все, что есть - перед тобой, только руками не трогай, помнишь? - Луи кивнул. - Ну вот. Если что - спрашивай у меня. Фотограф удивительным образом гармонировал с окружающей обстановкой, словно сживался с магазином, и прошло совсем немного времени, прежде чем Гарри увлекло работой, общением с покупателями, так что он практически совсем позабыл о Луи. Ну, конечно же, он периодически поглядывал в сторону парня в светлых джинсах, но тот вовсе не отвлекал его так, как он думал. Луи же радовался – судя по тому, что он видел на маленьком экране камеры, фотографии выходили достойными, в первую очередь из-за модели. Улыбки покупателям, его пальцы, когда он поправлял хрупкие стебли цветов в вазах, задумчивый взгляд, когда его просили составить оригинальный букет – все это прекрасным, волшебным образом оживало, заставляло Томлинсона благодарить судьбу за то, что привела его в этот магазин. Его выставка обречена на успех. * - Уже уходишь? – поднял глаза Гарри, заметив, что Луи стоит прямо перед ним и выжидающе смотрит. - Да, думаю, мне пора, я сегодня немного заработался, не рассчитывал, если честно… - пожал плечами тот, поскольку действительно сегодня сделал гораздо больше снимков. Возможно, теперь у него получится успеть к выставке. Не то чтобы он когда-то думал, впрочем, что не справится, но, все же. Гарри постарался не подать виду, что его задели эти слова, по большей части потому, что он надеялся на компанию этого парня – и какие-то движения с его стороны, что-то похожее на… приглашение куда-то или, хотя бы, флирт? Но этого не только не последовало, наоборот – когда договаривались о том, что Луи может снимать, они гораздо больше флиртовали, чем за эти несколько часов. И Стайлс положительно не был этому рад, но… Возможно, он совсем не во вкусе Томлинсона, верно? Возможно, парень и вовсе натурал, и зачем ему Гарри? - Я приду завтра? – между тем, сам фотограф как раз пытался придумать, как сказать ничего не подозревающей модели о своих истинных намерениях – или сохранять интригу до самого конца? Не закатит ли он истерику прямо там, на выставке? Ну, конечно же, он не мог не позвать его. В смысле, это же очевидно, верно? - Ты что? Ах, еще… да, конечно, приходи, - улыбнулся Гарри. – Мне нравится твое общество. Не так скучно, а то все сам, сам… - Врешь. Ты даже не замечал, что я тут, - впервые за две их встречи Луи улыбнулся по-настоящему, широко, открыто, он засмеялся, и Гарри мгновенно затосковал. Нет, серьезно, если этот парень – натурал, то жизнь просто не имеет смысла. Зачем создавать такое произведение искусства в человеческом обличье и не давать даже шанса быть с ним. Это же бессмысленно – и очень жестоко. - Ну, в любом случае, ты хотя бы не достаешь, верно? Уже очень большое преимущество, - пожал плечами Стайлс, все еще мысленно прощаясь с возможностью завоевать фотографа. - Заметано. Завтра, если ты не возражаешь, я приду с самого утра, хорошо? – от выражения лица Томлинсона кудрявому показалось, что прощался он слишком рано, возможно, все еще вовсе и не потеряно? - Цветы завозят к семи, а сам я тут где-то с половины, магазин открывается в восемь, так что… - Гарри, ты любишь печенье? С шоколадной крошкой. Что за дурацкий вопрос, Томлинсон? Кто не любит печенье с шоколадной крошкой? Впрочем, если человек не любит его, то обращаться с ним нужно очень аккуратно – а вдруг он еще какую пакость выкинет? Или вовсе не тот, за кого себя выдает? - Конечно, люблю, - нахмурился Гарри. Он всегда хмурился, когда не понимал, что имеет в виду собеседник, а с Луи было сложно это понять. - Тогда, завтра мы будем пить чай с печеньем. Ты ведь не против? - С чего бы мне быть против? – если Луи не прекратит задавать такие вопросы и говорить такие милые вещи, то есть шанс, что лицо Гарри все-таки треснет от улыбки. И не то чтобы он так этого хотел, вовсе нет, но фотограф просто не оставлял выбора. Было в нем нечто такое, от чего хотелось свернуться в клубочек и улыбаться, тихо, самому себе – делиться им с миром? О нет. - Ну, мало ли. Здоровая еда. Или диета, - Томлинсон неопределенно кивнул на стройные ноги кудрявого. - Спорт, - кивнул тот. – Но печенье люблю. Особенно с шоколадной крошкой. Правда. - Тогда мне тем более пора. Нужно испечь еще, - подмигнул Луи и, помахав рукой, направился к двери. Испечь… он что, серьезно завтра принесет домашнее печенье? Это будет ужасная, право, ужасная потеря, если этот парень все же натурал. * На следующее утро Луи и правда появился с бумажным пакетом, в котором лежало печенье. С шоколадной крошкой. И совершенно точно домашнее, поскольку форма была не идеальной, и он совершенно точно переборщил с сахаром, не слишком, но… Гарри влюбился. Нет, он понял, что пропал еще в тот момент, когда солнце освещало Луи сзади, подсвечивало его волосы, и казалось, будто он сам, в принципе, светится. Это сводило с ума, это давало основания думать, что он уже сошел с ума. Как будто бы мало было… ну, всего. Неважно. Но дело было даже не в печенье, чтоб его. Как раз когда Гарри выставлял на полку вазу с плюмериями, безумно прекрасными, но редкими цветами, хотя и вовсе неприхотливыми, он услышал шорох, легкие шаги и, подняв взгляд от цветов, увидел, черт, как и в первый день, серые глаза и услышал щелчок затвора. Камера сработала, снимок был сделан, но Луи не останавливался, снимал, снимал, снимал, и Гарри покраснел, он не любил фотографироваться, хотя и знал, что очень фотогеничен, просто это все было… не его. Он не звезда, чтобы быть перед объективом, и даже не цветок. - Прости, - закусил губу Томлинсон, отводя камеру. - Да ничего, ты ведь собирался фотографировать цветы? Не думаю, что я хорошая модель, - неловко закусил губу Гарри и поставил вазу на место, вытерев мокрые руки о джинсы и направляясь к стойке. - О, как же ты ошибаешься, - в голосе Луи явно слышался смех, и Гарри нахмурился, не понимая, что такого смешного сказал. - Луи…? - Прости, я должен был сказать раньше, - фотограф с благодарностью взял протянутую ему чашку со свежезаваренным чаем. – Мне просто нужно было, чтобы ты ни о чем не подозревал, вел себя так, словно не знаешь. И даже не подозреваешь. - Я не очень понимаю, о чем сейчас идет речь, поскольку намеки – это не мое, так что не мог бы ты?... – морщинка на переносице Гарри говорила о серьезном замешательстве и мыслительном процессе, но, черт, она была настолько милой, что Луи не выдержал – поднял камеру и сделал еще один кадр. – Э-э… - Прости, прости еще раз. Просто понимаешь… Я занимался проектом, который показывает людей в их рабочей обстановке. Но не обычные профессии, а что-то интересное, что-то… такое, что не встречается на каждом шагу. - Хорошо, а какое отношение ко всему этому имеют мои цветы и я, в таком случае? - В этом вся суть. Мне не хватало главного, чего-то особенного, изюминки, которая завершит целостность выставки, станет ее логическим завершением. А только ничего не попадалось на глаза. И вот, когда я уже отчаялся, появился ты. Ну, точнее, я случайно зашел в твой магазин и… вот. Я все так же прорекламирую твой магазин, не волнуйся, я не… ну, понимаешь. И, конечно, мне нужно твое разрешение, чтобы выставлять твои фото. Очень надеюсь, что ты не против, - Луи поднял глаза, и Стайлс тяжело выдохнул. Как будто бы он был таким сильным человеком, что смог бы сопротивляться таким глазам. Честное слово, это абсолютно невозможно. - Да, конечно, я… почему бы и нет, - пожал плечами Гарри, густо краснея, при мысли о том, что на него, в момент, когда его застали врасплох, будут смотреть люди, больше одного, кто-то еще, кроме Луи. Да и сам Луи. – Но… почему ты решил, что я подойду? - Я угадал, - пожал плечами тот. – Бери печенье. Так вот, я предположил – и оказался прав. Просто так, мне повезло. Я вчера весь вечер готовил твои фотографии. Они великолепны, правда. Мне еще никогда так не везло с моделью, если бы ты только…. - Еще одно слово лести в мой адрес – и я решу, что больше не согласен, - щеки Стайлса были приятного алого оттенка, и он отчаянно кусал губы от такой похвалы, потому что да, он знал, что весьма симпатичен, но такие слова в свой адрес слышать было непривычно, хотя и совершенно невозможно приятно. - Разве ты сможешь мне отказать? – похлопал ресницами Луи. Гарри мысленно сделал себе отметку никогда не смотреть ему в глаза, когда тот пытается уговорить на что-то. Сопротивление бесполезно, можно сразу выкидывать белый флаг и позорно сдаваться. - Нет, - улыбнулся Гарри в чашку. - Вот и славно, - смех Луи вызывал желание слышать его все время, постоянно, утром и перед сном, а еще – больше никогда не слышать, потому что есть вполне большая вероятность умереть от передозировки. Как можно жить с таким смехом? – Ты хочешь прийти на саму выставку? Посмотреть на себя, послушать, как восторгаются тобой люди? - Мне кажется, ты просто хочешь, чтобы я увидел, как хвалят тебя? – прищурился Стайлс. - И это само собой, конечно, - кивнул фотограф в ответ. – Иначе как же я тогда покажу тебе, что я парень хоть куда, и вообще – крайне хороший вариант? – подмигнул он. - Боже мой, только не говори, что это была твоя ужасная попытка флиртовать, - зажмурился Гарри. - Думаю, она была весьма неплохой, - возмутился Томлинсон. – Что тут не так? - Все так, - покачал головой парень и улыбнулся. – Все так. Конечно, я приду на выставку. Если ты приглашаешь, конечно. Луи прищурился и хитро улыбнулся, ставя чашку на маленький столик: - Конечно же. Гарри Стайлс, я приглашаю Вас на свою выставку, главной фишкой которой Вы и являетесь. Надеюсь, вы почтите нас своим светлым присутствием? - Идиот, - закатил глаза кудрявый, и, черт, почему это все было так легко, если они знакомы всего три дня? Кажется, такой легкости парень не испытывал никогда и ни с кем раньше, кроме, конечно, Лиама, но он ведь друг детства, это не считается, верно? – Конечно, я приду. И, возможно, даже позволю тебе угостить меня шампанским. Или что там подается на ваших великосветских тусовках? - Узнаешь, - улыбнулся Луи и невинно взмахнул ресницами. Если этот парень не будет с ним встречаться, Гарри определенно больше не станет даже пытаться кого-то найти. * Когда Луи попрощался и направился домой, до Стайлса вдруг дошло, что он так и не спросил, где и когда будет проводиться выставка. А что, если парень вовсе и не хочет его видеть там? А пригласил просто так, чтобы получить разрешение выставить его фотографии? А вдруг он вообще передумал его выставлять? Зачем он ему вообще, правда? Мысленно залепив себе пощечину, Гарри помотал головой. В конце концов, почему это заботит его? Уж если пригласил – значит, хочет видеть. Зачем накручивать себя попусту, верно? Стайлс убедился в том, насколько был прав, когда принял такое решение, на следующий день, когда в его дверь постучался настоящий, черт возьми, рассыльный. Тщательно изучив его взглядом, парень спросил: - Вы – Гарри Стайлс? - Ну, я, а что? – отвлекся от покупательницы тот. - Вам, лично в руки. И распишитесь, - парень протянул конверт, на котором фигурным курсивом было выведено «Приглашение». Вот черт, кажется, дело серьезное. Поставив подпись в бланке, Гарри обслужил терпеливо ожидавшую девушку, и только потом, наконец, аккуратно раскрыл конверт. В котором, конечно же, лежало приглашение, что было понятно по надписи, с указанными в нем датой, временем и местом. Пятница… Что же, у него еще масса времени - целых два дня - чтобы подготовиться, как морально, так и физически. Это уже хорошо. * Луи волновался. Конечно, он всегда нервничал, когда ему предстояло показывать свои работы публике – в большей степени потому, что ему всегда казалось, что нужно было что-то доделать, доредактировать, изначально выбрать немного иной угол, развернуть, повернуть, в общем, что-то можно было изменить. И, как бы он ни был доволен тем, что выходит, всегда можно было бы сделать это лучше. Так что, да, Луи не очень любил свои выставки. Вместе с тем, их любили его поклонники, наравне с критиками и покупателями, которые вожделели заполучить себе что-то новое, модное – и красивое. Как ведь иначе? Чрезвычайно приятно было видеть и знакомые лица - друзей и семью, маму с отчимом и сестер, даже отца, который лишь присылал сообщения по праздникам и приходил на важные мероприятия, где мог засветиться рядом с Луи. Вместе с тем, тут были и его однокурсники, друзья и знакомые, которые появлялись в разные моменты жизни, даже несколько бывших – в том числе, конечно, и Беттани, которая была последней и наименее согласной с этим статусом. Что можно было еще сказать – да, она была моделью, красивой моделью, и Луи любил ее фотографировать, наверное, это и было их единственным интересом. Она стремилась как можно выше, налаживала связи и искала возможности пробиться, делала все, чтобы ее заметили. В какой-то момент такая концепция фотографии перестала устраивать Томлинсона, что искренне удивляло девушку. И тогда любовь прошла, вернее, парень даже не мог понять, как мог не видеть этого, как покупался на ее разговоры и уловки, если сам прекрасно знал, что его камера была умнее, чем его девушка. О, слепота. Ему хотелось верить, что хотя бы в этих отношениях ему повезло, а не так, как в предыдущих. Скучные, глупые люди, либо просто чужие, которые не разделяли с ним ничего, кроме постели. Разве что Мартин, с которым он проходил первую практику, но парень уехал в Австралию, снимать дикую природу, а отношения на расстоянии – вовсе не конек Томлинсона. Иногда ему казалось, что отношения – это вообще не его конек. В этот момент он увидел Гарри Стайлса, который как раз вошел в зал, неловко поправляя рукава рубашки. Он выглядел таким милым, в своих узких синих джинсах и белой рубашке, что Луи не мог сдержать улыбки. Взяв у проходившей мимо официантки два бокала с красным вином, он ловко направился к парню, лавируя между посетителями и благодаря каждого, улыбаясь. - Скучаешь? – похоже, Томлинсон застал кудрявого парня врасплох, поскольку тот дернулся и удивленно посмотрел на него. – Что? Угощаю тебя вином. Ну, я же обещал. Вернее, ты обещал, что разрешишь угостить себя. Так что? – он протянул один бокал Гарри, и их пальцы соприкоснулись. Луи улыбнулся, не отводя глаз, а Стайлс закусил краешек губы и легонько прошелся подушечками пальцев по запястью того. Вполне возможно, Томлинсон еще не совсем потерян для отношений. * Гарри был в восторге. В полном, абсолютном и безграничном восторге, как и окружавшие его люди. Конечно, иногда он слышал не слишком восторженные отклики критиков, но они были столь редки в море похвалы, что он позволил себе гордиться Луи. В конце концов, он ведь тоже причастен, верно? Это заметил и знал не только он один, поскольку к нему иногда подходили коллеги Томлинсона и выказывали свое восхищение его находкой, моделью с такой фотогеничностью и внешностью. Гарри смущался, краснел и бледнел, благодарил и кивал головой, отвечал, что подумает над предложениями поучаствовать еще в каких-то проектах, но с каждой минутой парень все больше грустнел. Еще бы, он ведь надеялся, что Томлинсон будет с ним, ну, по крайней мере, немного больше и чаще, чем вообще никогда. Когда он вновь его заметил, около известного критика, как он уже успел узнать, то решил напомнить о себе. Если уж и это не поможет, можно спокойно уходить. Ведь если с Луи ему ничего не светит, а фото он уже успел изучить, то какой смысл оставаться, верно? - Извините, - девушка в коротком обтягивающем платье махнула рукой, рассказывая о чем-то своей подруге, и ударила Гарри по плечу, после чего оглянулась, чтобы проверить, все ли с ним в порядке. - Все нормально, - пробормотал тот. - Замечательно, - кивнула она и повернулась обратно к подруге. – В общем, да, я уже все решила. Все равно это ничего не меняет, Луи всегда любил меня снимать, - Стайлс уже было направился дальше, но знакомое имя зацепило, и он остановился неподалеку от подруг, делая вид, что внимательно рассматривает фото. – Ну, разошлись, какая разница? У него все равно никого сейчас нет, а этот мальчик, которого считают музой… Серьезно, что ли? Да скорее я перестану интересовать агентства, чем он станет музой Луи. Ну, сделал он несколько его фотографий. Жил-то он со мной. Девушка говорила и говорила, подруга ее изредка кивала, видимо, слыша монолог уже далеко не в первый раз, а Гарри опустил голову и ссутулился. Видимо, он все же неправильно прочел – выдумал, вернее, - все те знаки внимания и флирт со стороны Луи. Похоже, парень и правда натурал, а позвал его только ради того, чтобы он дал разрешение на выставление фото. Ну, что же, не винить же его за ориентацию, верно? Да и девушка красивая, слишком красивая, чтобы быть бывшей. К тому же, модель, куда Гарри с ней тягаться уж. В этот момент он решил попрощаться с Томлинсоном и отправиться домой. Там хотя бы есть одеяло и кровать. Они всегда спасают. Еще не было ситуации, в которой одеяло бы не радовало. * Луи весь вечер принимал комплименты, критику и предложения о сотрудничестве, и был бесконечно рад этому, если бы не тот факт, что у него совсем не было времени на Гарри, хотя он изначально планировал совершенно иное, но разве он мог поступить иначе на открытии собственной выставки, верно? Уже в самом конце вечера, когда гости начали постепенно прощаться, он заметил не слишком веселого Стайлса около своей бывшей модели и поспешил к нему, чтобы заполучить возможность наконец с ним поговорить и спросить, что же он все же думает обо всем проекте – и о своем непосредственном участии в нем. Но у Беттани были, видимо, совершенно иные планы. Брюнетка вцепилась в его локоть и ловко привлекла к себе: - А я все ждала, когда ты подойдешь, хотя бы поприветствуешь меня, Томлинсон. Я скучала, - выдохнула она ему в шею. Луи успел уловить взгляд Гарри и мысленно выматериться, но тот только помахал рукой и направился к выходу. Какого черта происходит? - Бет, мы здоровались. И, черт, не липни, мы же уже все выяснили, не надо, - выпутался он из объятий девушки, изворачиваясь из цепкой хватки. Та что-то начала говорить, но Луи уже был далеко. Банальная, до зубного скрежета, ситуация, но от этого не становилось более приятно, и проблема меньше не становилась. Было совершенно ясно, что Гарри подумал вовсе не о том, что на самом деле было, поэтому его следовало догнать. Луи очень нравился кудрявый парень, и терять его из-за какой-то глупости вовсе не хотелось. * - Не понимаю, зачем ты идешь за мной, - почти сердито фыркнул Гарри, когда Луи догнал его и взял за локоть. - Не понимаю, зачем ты убегаешь от меня. И не говори ничего о моей бывшей, это совсем глупо. Более глупо, чем я мог бы от тебя ожидать. Это же стандартный поворот событий, Гарри, серьезно, - улыбнулся Томлинсон, потянув на себя руку кудрявого, заставляя его остановиться и посмотреть ему в глаза. - Она… Ты не…? - Гарри. Она моя бывшая девушка. Я специализируюсь не только по девушкам. Ты мне нравишься. Достаточно поводов, чтобы ты прекратил от меня убегать? – улыбнулся Луи, наклоняя голову набок. - Да, - улыбнулся в ответ кудрявый. – Пожалуй, вполне. - А ты, случайно, не мог спросить об этом на самой выставке? Ну, совершенно случайно. Так, чтобы можно было прояснить все сразу? - Я помешал, да? Тебе наверняка нужно возвращаться? Прости, я не подумал, - Гарри нахмурился и закусил губу вновь. Вполне возможно, что он ее когда-то съест. - Нет, все уже заканчивалось, так что тебе как раз повезло. Но, поскольку я не уделил тебе достаточно внимания, то предлагаю пойти ко мне, - Стайлс удивленно моргнул. – Ну, ничего такого, не подумай, просто у меня есть очень вкусное вино, которым я хотел бы тебя угостить. Обещаю руки не распускать, - поднял вышеупомянутые конечности вверх Луи, хитро улыбаясь. - Даже если попрошу распустить? – ухмыльнулся кудрявый. - Ну, разве только если ты попросишь, - подмигнул Томлинсон. Кажется, вечер все же будет чудесным. Если, конечно, вновь никто не помешает. * - Ты выглядишь так, словно размышляешь: подождать, пока я засну, и убить, или просто съесть живьем, - хмыкнул Луи, и Гарри одновременно захотелось провалиться под землю от стыда, а также наброситься на фотографа и заставить того забыть о насмешках. Второе желание было гораздо более сильным. Час и полторы бутылки вина спустя они сидели на кухне Луи и разговаривали о какой-то абсолютной чуши, поскольку разговаривать о выставке уже было неинтересно, рассказывать о себе Томлинсон не хотел, а Гарри рассказал все, что мог. Единственное, чего хотелось сейчас обоим - оказаться на стоявшей в спальне кровати и без одежды. Но Луи, как джентельмен, пообещавший, что не будет распускать руки, пытался себя контролировать. Из последних охмелевших сил, надо сказать, пытался. - Нет, я просто хочу тебя поцеловать, - весело ответил Гарри. - Очень хочу и уже давно. - И чего же ты ждешь? - поднял бровь Томлинсон, аккуратно поставив пустой бокал на стол. - Я сам собой не поцелуюсь, знаешь ли. И, черт возьми, наконец-то, наконец-то, на-ко-нец-то. Поцелуй был неуклюжим, немного неловким, слишком много зубов и слишком мало друг друга, никто даже не пытался сдерживаться, потому что алкоголь и желание пытались взять свое уже давно, и медлить было совершенно невмоготу. Руки путались в золотистых волосах, тянули за густые коричневые пряди, дыхание пряталось на мягкой горячей коже. Кто сходил с ума сильнее было сложно сказать, но еще сложнее - кто быстрее. Тело Гарри выгибалось словно натянутый лук, напряженно звенящий тетивой, когда Луи точными короткими движениями растягивал любовника, целовал его грудь, ребра, прикусывал и отпускал мягкие складки на боках, языком очерчивал каждый выступ тазовых косточек. И когда кудрявый со стонами и мольбами, непонятными и сладкими звуками скользил вверх-вниз по члену Томлинсона, замедляясь, вращая бедрами, а затем снова набирая темп, ускоряясь, сжимая до боли их переплетенные пальцы, Луи отчаянно зажмуривался, чтобы оттянуть момент, чтобы выдержать, продержаться как можно дольше. Но вино и Гарри делали свое дело, судорожные вздохи и глухой шепот, только имя, только луилуилуи, сводили с ума, от чего перестало хватать дыхания и оргазм вышиб остатки воздуха в легких. Чувствуя, как парень под ним дрожит от удовольствия, Гарри ускорил свои движения, синхронно им с силой проводя по своему члену рукой. Хорошо, слишком хорошо, и со стоном-криком парень кончил на свой кулак, забрызгав и загорелый живот Луи, на мгновение замирая на нем, а после - скатываясь на кровать, рядом с ним. - Я рад, что ты, все же, решил распустить руки, - пробормотал Гарри. - Я ведь истинный джентельмен... А какой джентельмен отказывается от такой возможности? - устало фыркнул Луи. Лежать и не двигаться было хорошо, поэтому они даже не дошли до душа - салфетки на прикроватной тумбочке нашли свое применение, и после этого сон медленно, но неумолимо сморил их. А секунды переливались в минуты и блестели в лунном цвете, словно роса на цветах ранним утром, плавно соскальзывая по голым изгибам спин спящих любовников. * Первая, но не последняя выставка Луи Томлинсона, для которой Гарри Стайлс, его парень, послужил моделью и вдохновением, была чрезвычайно успешной. Наверное, все дело было в любви фотографа. Как к своему делу, так и к модели. А последний, в свою очередь, точно знал, что ради своей любви он готов отдать все цветы в мире. В конце концов, им все равно далеко до его красоты.