Обжигающие поцелуи снежинок.

Начало марта в этом году как всегда выдалось снежным и довольно-таки прохладным: ночи холодные и темные, звезд совершенно не видно из-за расстелившихся по всему небу туч, откуда медленно падают большие белые хлопья. Печально... Я так ждал весны, но она не оправдала моих ожиданий... Морозный воздух охлаждает горячую голову, а изо рта выходят едва видные облачка пара, без остатка растворяющиеся в синей мгле. Я бреду по темным улицах ночного города, зарывшись в свои мысли, и, кажется, ничто не способно вырвать меня из их сладостного плена. Куртка, выбранная явно не по сезону, расстегнута, шарф небрежно болтается из стороны в сторону, совершенно не прикрывая шею, а о шапке можно вообще промолчать – ее просто нет. Вот так! Нет, и нет. Я, кажется, обронил ее еще тогда, когда второпях выскочил из дома и понесся, не разбирая дороги... К чему приводят обычные ссоры, недопонимание?.. Страшно представить. Я всего лишь хотел помочь другу с работой, но, как всегда, ничего дельного из этого не вышло. Вернувшийся в плохом настроении Людвиг, увидев разбросанные по всему офису отчеты, накричал на меня... И я убежал. Да, я понимаю, я надоел ему до такой степени, что... Dannazione, почему я такой бесполезный?! Почему, когда я стараюсь хоть как-то отблагодарить его за все, что он для меня сделал, я делаю только хуже?.. И вот сегодня тоже... Зачем я решил помочь ему разобрать эти его важные бумаги? Ха! Идиот... Прав был fratello, когда называл меня так... Совершенно ненужный, вечно все портящий идиот! Останавливаюсь и крепко сжимаю веки, чтобы не дать слезам снова свободно разгуливать по щекам, стекая и падая в неизвестность. Как глупо... Боже, как же это глупо... И как я только мог подумать, что справлюсь? Сколько там раз Германия меня уже отчитывал за доставленные ему неприятности? Я уж не считаю те мои бесконечные звонки, отвлекающие его от работы. Подняв голову, я с мольбой уставился на хмурое небо, надеясь хоть на какой-нибудь знак свыше. Что мне делать? Почему я... такой?.. Зачем? Зачем я здесь? Я же... никому не нужен. Я все делаю не так, как надо, тогда почему? Почему я должен мучиться, принося другим одни проблемы? Сколько это должно еще продолжаться? Непрошенные соленые капли все же стекают вниз, оставляя на щеках влажные дорожки. Надоело! Как все это надоело... Но сил уже нет... Я закрываю глаза. Снег все сыпет и сыпет, сооружая на моей голове заместо потерянной мною где-то шапки новую, белоснежную... холодную... Все, надо успокоиться, подумать о чем-нибудь хорошем... Блин, ну почему в голову лезет только Дойцу? Хах... Улыбаюсь сквозь слезы, предчувствуя приближающуюся истерику. Что это, безумие? Конечно! Я просто сошел с ума! Потому что рыдаю сейчас как маленький, стоя ночью под снегопадом в расстегнутой осенней куртке. Точно, заболею! Ну и пусть... И снег так мягко касается лица, шеи... губ... Как будто чей-то легкий поцелуй. Холодный... Обжигающе холодный... Перед глазами вновь появляется образ. Его образ. Я резко затряс головой, скидывая снежную шапку с шевелюры, пытаясь выкинуть из головы непрошенные картины и хоть чуть-чуть унять взбунтовавшееся воображение. Нельзя же так... Нет, я действительно сошел с ума! Целуюсь со снежинками! Ха-ха-ха!.. Самому аж смешно стало. И все же... Так приятно было ощущать этот обжигающий холод на разгоряченной коже. - Арр!!! Да что со мной такое?! – я схватился обеими руками за голову. – Холода не хватает – поди, вон, нырни в сугроб, в чем проблема-то?! Ну вот, я разозлился на себя... Дожили... Так чего я встал-то? Еще глубже погрузившись в свои мысли, я сунул замерзшие руки в карман и пошел... Только, куда пошел? Не имея ни малейшего представления, где я нахожусь, я брел вдоль заснеженных улиц, не замечая ничего вокруг, не обращая внимания ни на выкрики пьяных компаний, ни на сигналы автомобилей. Хотелось просто уйти туда, где совсем не будет людей, где я смогу в полной мере насладиться тишиной и побыть в одиночестве, дабы разобраться в своих размышлениях. Шаг. Еще шаг. Все происходило как во сне. Сквозь какой-то туман я слышу испуганный возглас сзади, визг тормозов, секундой после неведомая сила резким рывком тащит меня назад. - Куда прешь, придурок?! – доносится из кабины затормозившей машины. В этот момент я окончательно прихожу в себя, провожая глазами бордовую «Сузуки», и удивленно перевожу взгляд на светофор. Красный свет... Меня чуть не сбили?! Но как я тогда?.. Только сейчас я понимаю, что обмяк в чьих-то крепких руках, судорожно вцепившихся мне в куртку. Колени трясутся, да и самого меня порядком колбасит, но я заставляю себя обернуться к спасителю. Кажется, я еще не совсем оклемался... Дойцу?.. Германия ничего не говорит, только с неприкрытым ужасом смотрит на меня, и от этого мне становится страшно. Я никогда раньше не видел его таким... испуганным? Его вечно идеальная прическа растрепалась, глаза неестественно горят, в них читается неподдельный страх, да и сам он очень бледен... Или это из-за освещения? - Д-дойцу? – я, наконец, первым решаюсь прервать молчание. Голос предательски дрогнул, но вряд ли лишь от только что пережитого. Он, ни слова не говоря, резко притягивает меня к себе, сдавливая в объятьях. Его плечи начинают вздрагивать, и я в шоке понимаю, что он... плачет? Людвиг плачет? - Прости... Прости меня, Феличиано, - дрожащий, осипший от беспокойства голос. Дойцу, что с тобой? – Это моя вина... Если бы я не был... так строг с тобой... - Германия, все в порядке, - неуверенно приобнимаю его за плечи, - все, правда, в порядке. - Прости, прости... – Людвиг будто и не слышал. – Я не хотел на тебя кричать, просто я был слишком раздражен, а ты тут подвернулся... Прости, - он еще и оправдывается... – Не убегай больше... - Не буду, - тихо обещаю я. Германию трясет. Я его понимаю... наверно... Я мог погибнуть... Но мы же страны, ведь так? Мы же не можем умереть от такого. Или можем?.. Проверять не хочется, хотя я почти что проверил... Если бы не Людвиг... - Италия... пошли домой, - распрямившись и немного успокоившись, Дойцу посмотрел мне в глаза, так и не решаясь разжать руки и отпустить меня. Киваю, искренне улыбнувшись. Германия в ответ тоже натянуто улыбается – все еще не отошел... Да у меня самого колени не сгибаются, и крупная дрожь пробирает... Полпути мы идем молча. Я не знаю, что сказать. Что я опять хотел, как лучше, а получилось, как всегда? Это ведь и моя вина тоже, а из-за меня Людвиг переживает... Осознание, как гром посреди ясного неба. Он... действительно... беспокоился за меня? Черт!.. Какой же я дурак... Я опускаю голову, даже не думая останавливать поток слез, покатившихся в этот момент градом. Я не вижу его удивленного лица, но чувствую, как он переживает, не могу разглядеть, что он делает, но воображение помогает нарисовать весьма реалистичную картину. - Что такое? Чувствую теплые ладони у себя на щеке, утирающие мне слезы. - Посмотри на меня. Нет, не могу! Не могу... Мне так стыдно... Прости, Дойцу, прости меня! Я должен был все понять раньше... И не должен был убегать... - Италия... Горячее дыхание у самых губ, и я, наконец, распахиваю заплаканные глаза. Скорее, от удивления, нежели от его просьбы. Встречаюсь взглядом с чистой небесной лазурью и тону в ней... Я смутно помню последующие мгновения. Обжигающий поцелуй... уже не холодный. Рука бережно скользит по волосам, другая прижимает к себе... Так тепло... Нежное прикосновение к щеке, ласковый взгляд голубых глаз, таких родных и любимых. Обхватываю его крепче, словно боясь, что он может исчезнуть - Прости меня, - еле слышно шепчу, сильнее прижимаясь к Людвигу. Он успокаивающе ерошит мне волосы. Поднимаю голову, стремясь вновь увидеть небесную синеву. - Дойцу... Ti amo. Начало марта в этом году как всегда выдалось снежным и довольно-таки прохладным: ночи холодные и темные, звезд совершенно не видно из-за расстелившихся по всему небу туч, откуда медленно падают большие белые хлопья. Я так ждал весны, и сегодня она расцвела. В моей душе.