Чай.

Зимними вечерами весьма приятно пить чай. Нет спору, этот напиток вкусен в любое время года, но зимой чай почему-то становится гораздо ароматней, гораздо насыщенней. Может быть, из-за того, что он может скрасить унылую и скучную картину за окном, может быть, из-за того, что он действительно согревает. Белоснежные хлопья за стеклом окон Нефритового Дворца сыпались на землю. Огромные сугробы мягкого и пушистого, но такого холодного снега уже засыпали всю Долину Мира: дома, которые теперь выглядели, как игрушечные и светились ярким светом изнутри; Нефритовый Дворец; голые деревья, одиноко торчащие на фоне застланного серыми тучами неба. Вечером Нефритовый Дворец по-особому прекрасен, когда он на фоне звездного неба, и во всей Долине воцаряется тишина, которую лишь изредка нарушал свист холодного ветра. Вечером каждый из мастеров свободен и может заниматься чем угодно. Кто-то уходить рисовать на листах пергамента, кто-то медитировать в своей комнате, а кто-то - пить чай. Аромат жасмина разливался по воздуху, опьяняя сидящих в небольшой кухоньке, где горел свет. На деревянном столе, накрытым куском красного шелка, стояли две белоснежных фарфоровых чашки с пестрым и тщательно расписанным узором, изображающих драконов. Светло-коричневая, с медовым оттенком, жидкость, находящаяся в чашках, обжигала губы. Светло-коричневая, с медовым оттенком... Такая же, как глаза Тигрицы. Два янтарных и ярко блестевших глаза пристально осматривали По, который нервно (отчасти и от этого взгляда) подергивался. Нехотя приподняв фарфоровую чашку с медово-золотистой и переливающейся жидкостью, от которой поднимались серые струйки пара. Поднеся ее к губам, панда приподнял два изумрудно-зеленых глаза и внимательно посмотрел на Тигрицу, сидящую здесь, напротив, непозволительно близко. Рыжая мастерица, подперев одну щеку левой рукой, так же проницательно, в ответ, глядела на Воина Дракона, задумчиво помешивая серебряной ложечкой в своей чашке, хоть и сахар уже давно растворился в горячем чае. Ее огненно-рыжая короткая шерсть с угольно-черными, будто специально нарисованными, полосками, казалось, была еще ярче, чем обычно. Губы, обычно презрительно сжатые, сегодня расплылись в необычной для Тигрицы, но так подходящей ей, лукавой улыбке. Два золотисто-янтарных глаза поблескивали, а огоньки в них, такие же лукавые, как улыбка, плясали в неистовом танце. - Не пьешь? – она говорит шелестящим шепотом, но так, что каждое слово отчетливо слышно. По поглядел на чай. Он всегда предпочитал обычную кристально-чистую воду, которая отлично утоляла жажду, но чай…. Он вновь кинул взгляд в чашку. Черные чаинки, закончив свой танец, мирно опускались на дно. Он нехотя наклоняет чашку и, маленькими глотками, пьет чай, обжигая губы, пальцы. Сладкий чай…. Жидкость заполняет теплом каждую жилу, каждую клетку. Разливается по телу, согревает его после зимнего мороза. По расслабляется и откидывается на спинку стула. Сладкий вкус чая стоит, капельки его еще остались на губах. Аромат жасмина одурманивал, застилал глаза. В голове все плыло: чай, глаза Тигрица, кухня…. - Нравится? – она читает его мысли. - Нравится. – панда проглатывает последние капли жидкости и кивает головой в знак одобрения. Глаза мастерицы щурятся, а лукавая улыбка не сходит с лица. Она медленно наклоняется к По и робко касается губами его щеки. А впрочем, зимой согревает не только чай….