Твой корабль безнадежно тонет, как и ты. Один умираешь с улыбкой, Умираешь с улыбкой…
Да, Итачи Учиха никогда не умел улыбаться. Даже тогда, в те счастливые дни, я грустил. А сейчас… Имею ли я право вообще улыбаться? Зал не утихал. Концерт удался на славу. И мой финальный номер сразил публику. — Кан, ты видел это? Канкуро… — да, он видел. Да, он мелькнул неподалеку. И теперь мне жутко хотелось подбежать к нему, кинуться на шею с радостным криком. Хотя… я никогда не мог себе такого позволить. Мы никогда не могли позволить себе что-то большее, чем дружбу. Мы были самыми настоящими противоположностями. Я был тихим отличником, заканчивающим консерваторию со страшной боязнью сцены, а он… он был безбашенным рок-музыкантом, который каждый день бродил по клубам, иногда находя там работу. И встреча… Наша первая встреча едва не закончилась дракой. Каким же идиотом я тогда был. Вечные депрессии, вечные стоны — это все было глупо. Очень глупо. Люди пропускают часть своей жизни, вопя: «Как мне плохо. Не хочу больше жить». Все равно живут все. Все равно все потом радуются. Ведем себя, как придурки, честное слово. Вместо того, чтобы жить, любить, гулять и веселиться, мы ноем, что жизнь — отстой, вместо любви — мы орем, как больно любить, вместо прогулок и веселья — сидим дома и зарываемся в интернет, пишем депрессивные посты и жалуемся до бесконечности о том, что нас никто не понимает и друзей у нас нет. Да мы сами такие! Отталкиваем реальность. И я раньше таким был? В тот вечер я медленно и в какой-то степени неосознанно брел за своей компанией. Нет, не компанией… Это была просто сборная оркестровая группа, которой я аккомпанировал. Я боялся играть соло, и поэтому держался за них, как за спасительную соломинку. Страх всегда терзал меня, а я даже не пытался бороться. Все началось с того, что нас занесло в какой-то захолустный бар на окраине города, и с одной стороны, у меня было желание сбежать оттуда к онлайн чатам, а с другой — мне в очередной раз требовалось реальное общество. «Общество» было шумным и уже изрядно «подпитанным» алкоголем и, кто знает, какими еще веществами. И хоть меня тоже угостили парочкой коктейлей, мой мрачный настрой не желал исчезать. И я не знаю, как в нашей компании появился Он. Сабаку но Канкуро слишком органично вписывался в наш коллектив. Когда я увидел его впервые, он стоял рядом с Тсукури Дейдарой и обсуждал барабанные установки. Я затягивался третьим коктейлем, да и что-то не нравилось мне в его рассуждениях… тогда я сделал для себя неожиданную вещь: я вступил с ним в спор о музыкальных инструментах и их предназначениях. Я вообще предпочитаю молчание. И наши позиции в тот момент явно не совпадали. Для меня до сих пор загадка, как клуб сменился парком, и как от разговоров о музыке можно перейти к смыслу жизни. У меня не было обоснованного смысла моей жизни. И моей позицией было то, что жить не нужно вообще, а главным аргументом стал мой прыжок… Со скоростью света разбегаюсь и прыгаю в прохладную воду паркового прудика. Смотри теперь, какой я смелый! Слова о трусости всегда задевали меня больше всего. Погружаясь все глубже и глубже, чувствую, как ноги обматываются тиной, затрудняя движение. Поднимаю голову вверх, смотрю на светлые лунные блики. Воздух заканчивается… и накатывает паника. И все-таки что-то тянет меня к небу… — Я сразу понял, что ты псих, но я не думал, что настолько! — бешеные глаза, пощечина, море крика и лекция о тупых, ненужных поступках, моя безумная улыбка — вот, все, что я помню о том вечере, с которого моя жизнь начала стремительно меняться. За это можно сказать «спасибо» Канкуро. Сам того не понимая, он вытащил меня из моего «панциря». Его дружба, неоценимая поддержка и терпение — они создали нового меня… И дружили мы до тех пор, пока…Я наблюдал, как корабли печально тонут. Твои слова разбивались, как о скалы волны. Мои слова разлетались по миру ветром. Я не жалею
— Я должен уехать, — ты смотрел в мои глаза, немного волнуясь и в любой момент готовясь оправдаться. Что-то новое было в тебе, но я не мог понять, что… — Но почему? Зачем? — ветер… холодный ветер, кажется, он дул отовсюду. Листья летели, боясь не подчиниться его яростным порывам. Я кутался в шарф и непонимающе смотрел на Сабаку. — Извини, нашей группой заинтересовался известный продюсер, мы обязаны поехать в Токио, — кратко отрезал он. — Карьера… — тихо прошептал я. Случилось невероятное — на меня накатили эмоции. — А? — Тебе карьера дороже, чем я?! — не вопрос, скорее, утверждение. — Нет, конечно… Просто нужно… — врезать тебе нужно… точно… — Дурак! — с этим криком я убежал прочь, пересилив желание ударить его. Кан дорог мне. Кан… Такого предательства я не ожидал. Казалось, что место той личности, которой я стал, снова займет этот ничтожный человек из прошлого. Мир вновь рухнул. Но мне не привыкать, верно? Канкуро не делал попыток меня догнать. Он не звонил, не писал. Просто исчез. Я задавался вопросом: насколько он ценил нашу дружбу, как повлиял на него я. Но ответов мне было не найти… Как глупо это было. Занавес опустился, свет погас.Никто не знал, что нас ждет. Ломались жизни наудачу или просто так. Парус вверх и вперед. Кто громче крикнет? А я просто молчал и плыл дальше…
Мы не общались три года. Но меня нашел Хидан — гитарист из группы Канкуро. В тот день он попросил забрать Сабаку но из больницы. Я испугался, и даже отменил встречу с Ино. Я спешил. Мягкий плед ласково обернулся вокруг брюнета. Тепло моментально окутало его насквозь промерзшее тело, но он был слишком слаб и едва смог выдавить легкую улыбку, глядя в мои глаза. Я хотел бы улыбнуться в ответ, но грусть так явно читалась в моем взгляде. И нежная улыбка медленно растаяла на его губах. Он растерянно опустил глаза и смял теплую ткань в своей руке. Все равно это не заменит мое тепло, когда я уйду. Я совершенно не понимал, почему пришел, почему… да и что вообще могло привести меня в эту квартиру, в эту темную комнату? Что смогло вновь подтолкнуть меня к нему? К такому жалкому и бледному мальчишке, который с такой легкостью ушел от меня. Я внимательно осмотрелся. Вроде не изменилось ничего: все те же лиловые стены с мелким узором цветов, потертые шкафы, деревянный стол и пара стульев, тот же маленький уютный диван, где раньше мы частенько сидели вместе, обнимаясь и слушая любимые мелодии. Кстати, и коллекция дисков, состоящих из тяжелой альтернативной музыки, тоже была на месте. Рядом с новым ноутбуком.Никого не ждал, ничего не просил Просто изо всех сил…
— Хидан сказал, что ты разрушил свой мир… Хм. А вроде все по-старому, — я засунул руки в карманы, всем своим видом выражая небрежность. Канкуро вздрогнул, последнее время Хидан был слишком заботлив. И его влияние на жизнь Сабаку но и всей его группы только усиливалось. Что ж хотя бы теперь ему понятно и неудивительно, почему я его нашел там. — Он ошибся, — произнес он и закашлялся. Я брезгливо отвернулся и сосредоточился на созерцании ночного города за окном. Огоньки мерцали, то появляясь, то исчезая. Был поздний вечер. 6 мая. Завтра последний день в Токио. И я вновь улетаю. Паршиво, конечно. Но иначе я не могу. Тонкая струя крови потянулась ото рта парня, но Канкуро быстро стер ее, а я сделал вид, что не заметил. — Все-таки что с тобой? — мой вид был также холоден и мрачен, но голос выдал волнение. Нет, все же мне не плевать. Что? Что с тобой? Я до сих пор что-то чувствую к тебе. Я даже готов это признать. Вслух. Ну же, вдохнуть глубже и сказать… — Ничего, тебе лучше уйти, — Кан прервал мой мысленный диалог и указал рукой на дверь, держась из последних сил. А мне хотелось кричать. Просто орать от бессилия, от осознания, что не изменить, не вернуть. А впрочем, я и не попытался даже. Меня разрывало изнутри это дикое смешение чувств, но правильного решения не нашлось. — Как скажешь, — я усмехнулся, — Знаешь, передай Хидану, что он зря все это затевал. Уже не вернуть. Мы слишком изменились, — я обернулся и встретился глазами с Сабаку. Да, во взгляде этого парня можно утонуть…Я наблюдал, как корабли печально тонут. Твои слова разбивались, как о скалы волны. Мои слова разлетались по миру ветром. Я не жалею…
— Ты изменился. А возвращать ничего и не нужно. Давай, уходи уже… *** «Пора…» Он стоит за занавесом. Скоро идти туда, на освещенную блеском миллионов ламп сцену. В зале уже собирались люди. Канкуро выглянул из-за кулис. Около сцены стоял Итачи Учиха. Он прищурился. Зрение уже начало давать сбой. «Ну, что же ты здесь забыл?», — промелькнула мысль. Его тело охватила дрожь. «Повезло. Он не увидел» В душе застыл страх. Убитая ранее боязнь сцены грозила вырваться наружу. Злость и обиды вновь пробудились.…что никого не ждал, ничего не просил Просто изо всех сил верил, знал и ждал Я наблюдал Я наблюдал
*** Он внимательно осматривал концертную площадку. Ища изъяны или достоинства, Итачи ждал выступления. Хотя он был удивлен, почему его новая подруга Ино потащила его на этот концерт. Если бы он только догадывался, что она возьмет билеты для прослушивания слезливых песенок Сабаку но, то он ни за что бы не стал связываться с ней на той вечеринке. Их познакомила Темари. Темари Сабаку но. Сабаку но. От одной этой фамилии разум сразу же выдал кучу недавно похороненных воспоминаний…Так безнадежно тонут, так безнадежно тонут… Их тела под воду. Ты смотри и помни…
Но тут свет погас. Кан вышел на сцену под приветственные крики ликующей толпы. Его глаза сияли так ярко. Музыканты заиграли вступительную часть, а Итачи поддался эмоциям, мгновенно окутывающим каждого человека в этой толкучке. Канкуро подошел ближе к краю, заставляя его сердце биться чаще. Он начал петь, и Учиха не сдержал улыбку… *** POV Kankuro Часы с раздражающей четкостью выбивали свой строгий ритм. Секунды до оглашения приговора. Мучительно долгие секунды. Я с трудом подавил зевок, осматривая стандартную для кабинета главврача обстановку. Казалось бы, нейтральный небесно-голубой цвет стен, светлый линолеум с незамысловатым рисунком на полу созданы специально для того, чтобы пациент мог расслабиться, мягкие солнечные лучи из открытого окна нежно грели кожу. Но сейчас… именно сейчас это все выводило меня из себя. Ожидание неизбежности. Я устало буравил взглядом почти засохшее растение на окне, стараясь не встречаться глазами с доктором. Мужчина напротив внимательно разглядывал документы, планшеты с анализами и больничные карты, то и дело тревожно посматривая на меня и желая оттянуть хоть несколько минут разговора. Через какое-то время он оторвался от созерцания неутешительных выводов и огласил приговор: — Диагноз подтвердился. О, я знал. Но ни одна эмоция не смела выдать мое отчаяние. — Сколько? — Полгода… — со вздохом и напряженностью в голосе заключил врач, морально готовясь к утешению и обыденному рассуждению на тему жизни и смерти. Но я вышел за дверь. Пошатываясь, я спустился вниз, на улицу, полную людей. Внутри меня всего трясло. В голове никак не хотела укладываться мысль о смерти. Я закурил. И тут передо мной, как черт из табакерки, возник Итачи…Никого не жди, ничего не проси!
Забавно осознавать, какое интересное, оказывается, у тебя было прошлое. Сколько теплых и приятных вещей ты позабыл в повседневной рутине, сколько добрых фраз тогда тебя грело. Тогда и вся жизнь текла по другому руслу. Всегда так — посмотришь назад, и думаешь, что тогдашние проблемы были какими-то ничтожными. По сравнению с сегодняшними. Но как там говорится? Чтобы идти дальше, нельзя оглядываться назад? Хм, тогда получается, что я навсегда застыл на одном месте. Мне нравится это все: мне нравится смотреть старые фото, перечитывать истории сообщений, проглядывать старые записи. Там часть моей души. И как можно от нее отказаться? Конечно, это страшно осознать, что, если сейчас не сделать шаг вперед, я потеряюсь. Я навсегда рискую остаться в плену воспоминаний о своей счастливой жизни. Друзья, друзья… повсюду тепло и свет. Группы, концерты, музыка. И всего одно пятно, тянущее меня на дно… Еще пару лет назад оно поглощало мою душу. Все мысли, чувства были обращены туда. Моя виртуальная жизнь — это то, о чем я веду речь. Может, кто еще помнит icq? Да, там все и началось. Уже эта программа была на пике затухания, а теперь не каждый человек зависает там. Рейвен. Невинное общение, с моей стороны переросшее во влюбленность. И какой же шок я испытал, когда узнал, что человек, который был близок мне по общению, который стал моим любовником, оказался еще ближе в реальности. Итачи, ну, какого черта ты тогда не закрыл эту программу? Почему мне суждено было увидеть свой ник среди твоих контактов? И пазл сложился. Рейвен — это ты. И когда я спросил, кто такой Кукловод, ты ответил, что просто «никто». Ты разбил мою душу на тысячу осколков, Итачи! Конечно же, я не придумал ничего лучше попытки бегства. От тебя, от себя. И теперь я бездушная кукла, выжигаемая изнутри этой дрянью. Моя музыка… единственное, что держало и держит меня. Моя жизнь начинается там, где мерцают тысяч софитов. Знаешь, она заканчивается тоже там. Когда гаснет свет…И наблюдай, как корабли печально тонут, Все их слова разбивались, как о скалы волны Мои слова разлетелись по миру ветром. Я не жалею…
А любовь… такое странное чувство. Иногда мне казалось, что ради того виртуального друга я готов пожертвовать всем. Все бросить и нестись к нему хоть на край земли. Но чем старше я становился, тем сильнее я осознавал: это влюбленность, не больше. Или это отрицание? Ксо, я запутался. Я потерял себя. Я отдалился от семьи, от друзей. Да и группа переживает не лучшие времена…, а все из-за меня. Я перестал вкладывать часть себя в то, что я делаю. Разумеется, ребята это почувствовали. Почему-то Хидан в первую очередь. Наверное, под его домогательствами крылось что-то большее, чем простая похоть. Хотя мне плевать. Мне сейчас все безразлично. Если учитывать диагноз, у меня уже остался месяц. Поэтому, Итачи… друг… возлюбленный… друг, я выложусь по полной на этом концерте. Пусть это будет самое лучшее шоу! Последнее шоу.Я не жалею, что выбрал самый верный. И пусть плывут! Никого не жди, ничего не проси! Просто изо всех сил…
Определенно, фанаты запомнят этот вечер навсегда. Это было одно из лучших выступлений группы. А для Итачи оно останется теплым воспоминанием о любимом друге. Ведь, как и подумал Канкуро, это было его «последнее шоу». С той жизнью, которую он вел, ему оставался не месяц, а всего лишь несколько дней. И его смерть принесла музыкантам еще большую популярность. И, возможно, это только было к лучшему, что Учиха-старший в их последнюю встречу промолчал. Ведь три заветных слова и то обещание, которое он хотел дать, сделали бы его судьбу еще более трагичной. А Сабаку никогда не хотел, чтобы его «другу» было больно. Через все свои сомнения и бегства он желал Итачи лишь счастья. Нет, скорее всего, в тот вечер он хотел задержать Учиху в своей квартире. Да и после своего концерта он с трудом сдерживал себя, чтобы не сделать все решающий звонок. Да и кто бы знал, как метался по гостиничному номеру Итачи Учиха, разрываясь от желания вновь встретить своего возлюбленного, как долго он не мог уснуть, прокручивая в голове его образ, поющий о каких-то кораблях… Наверное, немного жалко, что их понятия «друг» и возлюбленный не смогли совпасть. Но как бы то ни было, Канкуро действительно ушел, не жалея ни о чем. «И вроде сделал все, что должен был…», — такой была его мысль, когда перед его глазами погас свет…