Наркомания

      Эта история происходит здесь раз за разом, год за годом уже много лет. Где здесь? Оглянитесь: тёмный переулок на самой-самой окраине Лондона, где среди заброшенных зданий и на пустыре рядом вряд ли встретишь хоть одну живую душу — за исключением нескольких малолетних правонарушителей, скрывающихся здесь от полиции, да пары-тройки наркоманов, которых, впрочем, тоже можно приписать к правонарушителям.       Раз в какое-то время здесь, словно из ниоткуда (хотя на самом деле действительно из ниоткуда), появляется странная темноволосая женщина в длинном тёмно-фиолетовом платье и тёмной повязкой, нарисованной на лице. Её зовут Таша Лем, и она — Мать Настоятельница Папского Мейнфрейма.       — Ты сегодня опаздываешь, Таша, — негромко произносит другая тёмная фигура. При более внимательном рассмотрении это оказывается чуть полноватый мужчина лет пятидесяти в обычной чёрной толстовке с накинутым на тёмные кудри капюшоном. У него в руке маленький чемоданчик грязно-серого цвета, только дополняющий общую мрачность и уныние этого заброшенного места.       — Я бы попросила называть меня Матерью Настоятельницей, Стивен, — немного резко бросает женщина.       — Как угодно, — он пожимает плечами. — Ты принесла? — он кивает на небольшой саквояж, который она держит в руке.       — Сначала покажи свой.       Стивен послушно открывает чемодан и демонстрирует ей его содержимое — штук двадцать пачек с зефиром белого и розового цвета. Таша удовлетворенно кивает.       — С каждым разом всё труднее достать её, — с некоторым укором в голосе замечает она, прежде чем сделать то же самое со своим грузом. — Самая лучшая красная трава с самых лучших полей Галлифрея. Не так-то легко переправить её через Трещину, когда Трензалор находится в осаде, которую приходится сдерживать. Но ты и сам знаешь это не хуже меня.       — Но ведь для Матери Настоятельницы нет ничего невозможного.       — Я очень сильно рискую, потакая твоим желаниям. Представь, что будет, если Папский Мейнфрейм узнает об этом. И почему мы должны делать это… в таком месте?       — Лучше, если Сью и Марк будут продолжать думать, что я пишу сценарии от чистого вдохновения, — Стивен тяжело вздыхает. — Этот факт не должен нигде всплыть, даже в моей семье.       — Обещай, что ты напишешь хотя бы ещё один сценарий со мной.       — Да-да, — несколько рассеянно отвечает мужчина, ему не терпится покинуть это место. — Конечно, обещаю. Как только закончу с третьим сезоном «Шерлока», сразу же примусь за вас с Доктором. Кстати, ему привет от меня.       — Как и тебе от него, — со скупой улыбкой отвечает Таша.       Они обмениваются своими чемоданчиками и, коротко кивнув, расходятся в разные стороны. Стивен спешит к машине, которую взял напрокат, чтобы его собственная не привлекала лишнего внимания, а Таша, спустя четыре шага, набирает на своём браслете какие-то координаты и исчезает с пустыря так же неожиданно, как и появилась. Но никто не обращает на это внимание, потому что здесь никого нет, чтобы захотеть обратить это внимание.       Эти встречи происходят уже много лет раз в какое-то время, и, возможно, будут происходить ещё очень долго — до того ли момента, как осада Трензалора перерастёт в настоящую войну, и планета погибнет в огне вместе с Трещиной, или Стивен, фамилия которого известна миру как Моффат, перестанет писать свои гениальные сценарии, никто не знает. И, наверное, никогда не узнает.