Шерстяной вечер

Свет высокого торшера заливал уютную гостиную золотом. Чуть слышно в углу потрескивал радиоприемник, из которого доносились хрипловатые переливы старого-доброго джаза. Ворсистый ковер проминался под ступнями. За окном бушевал дождь, бил в стекла, выстукивал незамысловатый ритм, вторя мелодии Френка Синатры. И пусть где-то на улицах полицейские и герои носятся за преступниками, в их тесном мирке нет для этого места. Девушка с длинными светлыми волосами опустилась в мягкое кресло, заваленное подушками, и принялась хрустеть чипсами. Рыжеволосый парень подошел сзади и опустил руки ей на плечи. Они у него были теплыми, немного шершавыми, и так ею любимыми. Ткань его свитера легко коснулась оголенной кожи. - Тебе не холодно? - прошептал Уолли на ухо своей девушке, наклонившись. Он невесомо провел губами по ее шее, обжигая дыханием и щекоча щеку волосами. - Холодно, - просто ответила Артемида, развернулась в кресле и встретилась взглядом с глазами юноши. Мгновенно бросило в жар. Интересно, она когда-нибудь перестанет краснеть перед ним, как будто ей пятнадцать? - А теперь нет, - с этими словами она сняла его ладони с плеч и сунула руки в рукава его свитера. По телу парня побежали мурашки от прикосновений ее ледяных пальцев. Артемида самодовольно улыбнулась и потянулась к его лицу. А Уэст не стал ждать, резко подался вперед и накрыл ее губы поцелуем. Им всего по восемнадцать. Они всего лишь дети, но дети, пробовавшие любовь. И, черт возьми, вкус у нее был потрясающий! Это был вкус его губ, ее кожи, вкус гигиенической помады и солоноватых чипсов. У их любви был запах смешивающегося парфюма, мятного шампуня, теплой шерсти и апельсинового сока. Они пили любовь из бокалов темными ночами в полумраке спальни и теплыми вечерами в уютной гостиной, обжигая горло терпкими нотками корицы, вдыхая аромат звезд и сжимая друг друга в объятиях. - Как хорошо иметь собственный дом, - проговорил Уолли, на мгновение отрываясь от ее губ, чтобы сделать вдох. - Можно никого не стесняться, - закончила за него Артемида и перекинула ноги на спинку кресла, сев на ней и оказавшись выше него. - Верно, - эхом отозвался он и обхватил ее талию, ненавязчиво потянул вниз лямку ее майки. Она провела ладонью по его волосам и припала губами к жилке на шее. Внизу живота разливалось приятное тепло, как после алкоголя. Только они друг для друга были более хмельными, чем любой виски. Одно соприкосновение губ и градус в крови мгновенно подскакивал. Хотелось окунуться в это сладкое забвение, не видеть, не слышать, лишь чувствовать жар, охватывающий тела, и никогда больше не разрывать поцелуев. Ее холодные пальчики забрались под ворс свитера, чтобы через секунду стянуть его и швырнуть в угол. Заколка так привычно упала на пол, золотые волны рассыпались по плечам, которые юноша исступленно покрывал дорожками поцелуев, одновременно теребя молнию ее шорт. И ни один из них не помнил, как добрались до спальни, помнили только, как споткнулись о какой-то провод у лестницы, тихо смеялись, там же оставили ее майку. Пусть за окном буря, пусть ливень долбит по крыше, пусть ветер бросает охапки листьев в стекла, в объятиях друг друга тепло, а в углу все так же хрипит джаз.