Про Рождество. Дух настоящего. Случайный свидетель.

Сэм Гринвуд работал в отделе по борьбе с наркотиками. Со дня поступления на службу и до сих пор, вот уже без четырнадцати дней девятнадцать лет, он занимался и мелкой шпаной, приторговывающей в центральном парке, и крупной рыбкой, какую вытянуть получается в трёх случаях из двадцати. Обо всех потоках разномастной дури, попадающей в город буквально отовсюду, Сэм знал столько, что и самому иногда было страшно засыпать. От крупных артерий миллиардных поставок, до мельчайших капилляров тридцатидолларовых сделок. Он повидал всего, и далеко не каждого ублюдка смог засадить. Должно быть поэтому, жена, бывало, устраивала чудовищные скандалы, когда он пьяный в стельку и помятый являлся домой, уже за полночь, но так и не забывший, что снова развалилось крупное дело. Конечно, иногда он не сдерживался и давал выход тяжёлой тошнотворной злобе, слой за слоем налипающей на душу, как герметичная плёнка на мясо в супермаркете. Тогда он орал в ответ, а как-то даже саданул кулаком о стену так, что в дальней комнате проснулся и заплакал их тогда ещё совсем маленький сын. Теперь у Сэма было двое детей. Старший уже через год закончит школу, носит драные джинсы и курит в туалете, думая, что отец не замечает. Но просто табак, дрянной и дешёвый, но не травку, за которую, Сэм уверен, что если хоть раз поймает, просто придушит. Слишком часто он видел, к чему «безобидная» сигаретка или таблеточка с вечеринки может привести. А младшая, милая и смешливая девчушка со вздёрнутым носиком и родинкой на подбородке, в прошлом году пошла в детский сад. С женой Сэм не развёлся и живёт вполне благополучно, словно оба они за прошлые годы пообтесались и привыкли друг к другу настолько, что порознь просто не выживут. Среди коллег он считается не слишком удачливым, но вполне благополучным, и от того скучным, типом. И, конечно, профессионалом. Телефон зазвонил снова. Расследуя многие дела, приходилось сотрудничать с миграционным и отделом по расследованию особо тяжких. Часто ниточки почти тупиковых дел вдруг натягивались и всплывали трупом в канализации или курьером-нелегалом с капсулами героина в желудке. Довольно редко, но всё же случалось, можно было дотянуться и до старых, уже заросших пылью в архиве, дел. Именно по таким случаям, хоть и не всегда, частенько звонил один маньяк-детектив. По чести, был этот малый в общем-то хорошим парнем, хватким, дело своё знал, а главное, умел раскрутить. Но именно он умудрялся подкинуть кучу работы в самом конце дня или перед обедом, совсем как сейчас. Сэм хмуро посмотрел на телефон и снял трубку. - Сэм Гринвуд, отдел по борьбе с наркотиками. – Пробубнил он усталым и, будто заезженная пластинка, невыразительным голосом. В ухо ударило многоголосое гудение, помехи и, кажется, пара крепких выражений, произнесённых звонившим себе под нос. Потом что-то брякнуло, ойкнул сердитый женский голос, наверняка принадлежащий тучной мамаше одного до смерти избалованного ребёнка и зубной боли всех соседей, громкое чертыханье и, наконец, в трубку заговорили. - Привет, старина. Это Оркотт! – Проорали так, что Сэм поморщился и отдёрнул трубку от уха. Как и шептала в самое ухо всегда правая и давно зазнавшаяся интуиция опытной ищейки, звонил тот самый, Леон Оркотт – любитель старых и запутанных дел, трудоголик и в свои двадцать с небольшим просто очень хороший коп. Пожалуй, даже слишком, таких на должности не двигают, чтоб и работа шла, и себе лишних проблем не прибавилось. Голос у парня был даже злее обычного, будто он гнал банду грабителей через пол Лос-Анджелеса и теперь жаждал узнать, не получится ли кому из них вкатать ещё и привод за наркотики. Сэм тяжело вздохнул, приготовившись к очередному неожиданному разговору, которые как не старайся, всё равно выбивали из колеи, по-другому Леон, наверное, не умел. За несколько лет работы с ним, Сэм уже наслушался столько странных, а иногда и просто бредовых, предположений, что давно бы помог упечь особо рьяного коллегу, для его же собственного блага, в психушку, не окажись половина его версий истинной правдой. Впрочем, заданный Оркоттом вопрос, всё равно удивил. Сэм чуть не уронил в кофе пончик, последний и вкусный, который с трудом припас почти до самого перерыва, и как-то даже выпрямился в кресле, севшим голосом осторожно переспросив. – Что-что купить? - Ролики, блин! – На том конце трубки Леон снова выругался, рявкнул на кого-то и совсем уж остервенело повторил с начала. – Где в этом чёртовом городе в начале декабря можно достать обычные детские ролики?! У тебя ведь дети, Сэм, ты должен знать! Последнее звучало больше как угроза, но детектив Гринвуд задумался. По всему видать, хватился Оркотт слишком поздно. И, вместо бандитов, безуспешно пытался разыскать по новогодним распродажам подарок какому-то ребёнку. Удивительно, что бедолаге ещё рёбра не помяли. Сэм даже вздрогнул, вспоминая один злополучный год, когда точно так же носился, пытаясь раздобыть сынишке говорящего и двигающего руками «Робокопа». - Оркотт, ты что, значок с собой не носишь? - Чего? – Леон похоже даже сбился с шага или налетел на очередную озабоченную покупками мамашу. – При чём тут, мать его… - Да при том! – Выслушивать всё наболевшее и незаслуженное Сэму совсем не хотелось, и он рявкнул в ответ. Так, что за соседним столом бедолага Стив, новый стажёр - отличник и чистюля, даже выронил дело. - Протолкнись к продавцу и сунь ему под нос значок. В шести случаях из десяти, ролики тебе найдут, лишь бы убрался ко всем чертям и без претензий. – Уже намного тише и поглядывая, не слушает ли кто, тот же стажёр Стив, сейчас правда занятый сбором разлетевшихся бумаг и препирательством с куратором, Сэм заговорщически разъяснил. И даже не пытался скрыть гордости и собственного превосходства, хоть в чём-то можно поучить, как сосунка, уже всякого повидавшего Оркотта. – Усёк? - Но это злоупотребление полномочиями! – Конечно, Леон даже не задумался, просто выпалил возмущённо, что думал. И, конечно, он не хотел ни обидеть, ни намекнуть на что-то. Оркотт просто всегда говорил, что думает и, в том числе, поэтому ему не светит стать сержантом. Сэму тоже не светит, но не потому, что он такой же прямолинейный, а, он это прекрасно понимал и не питал иллюзий, не такой талантливый. И пусть. Оба они делают нужное дело, а за званиями пусть гоняется чистенький стажёр Стив, со всеми своими бумажками. Сэм хмыкнул и беззлобно ответил: – Или так, Оркотт, или не видать тебе роликов. В тот странный разговор почти месяц назад Леон всё же буркнул своё дежурное – «спасибо, с меня пиво», и повесил трубку. А Сэм ушёл обедать. И вскоре забыл бы о звонке, всё равно дело не касалось работы, если бы вдруг не вспомнил, что детей у Оркотта нет, да и родственников подходящего возраста, особенно таких, чтоб добровольно сунуться в пекло предпраздничного безумия лишь бы купить какие-то там ролики в подарок. Конечно, Сэму стало интересно. И если б не случившаяся облава, ни чем так и не обернувшаяся, кроме головной боли и особенно тяжёлых недель беготни по трущобам «чёрных» кварталов, он обязательно бы разузнал. И, возможно, раскопал бы, что у Оркотта завелась интрижка с какой-нибудь молоденькой и длинноногой мамашей, свидетельницей по очередному делу или новой официанткой из закусочной за углом. Или ещё что, но обязательно связанное с женщиной. Ведь по-другому с Леоном быть не может. Подъезжая к участку Оркотта в последние, суматошные и скомканные, дни декабря, Сэм предвкушал. Когда шёл по пустому, разносящему эхом негромкие шаги, коридору, Сэм с трудом сдерживался, чтобы не прибавить шаг. Уж очень это не солидно. Да и не хотелось двигаться вообще. После визита в бухгалтерию и архив, где добрые девушки, половине из которых уже давно за тридцать, а мужа нет, но очень хочется, наугощали его пончиками и домашним пирогом на год вперёд, казалось возможным только растянуться в глубоком мягком кресле и уснуть. А надо было работать. Ведь год почти кончился, а некоторые желторотые сосунки так и не сдали отчёты, и даже не во всех заключениях по общим архивным делам вспомнили поставить свою закорючку – роспись. Оркотт сосунком не был, но отчёты писал хуже стажёров. Не быть ему сержантом и из-за этого тоже. Сэм дошёл до нужной двери, нетерпеливо открыл её, ввалился внутрь и недоумённо застыл. Часы, что водонепроницаемые и противоударные на его руке, что большие настенные, над дверью в кабинет шефа, утверждали, что обед закончился десять минут назад. Но отдел пустовал. Только у окна, профессионально устроившись по бокам рамы, так, чтобы не быть замеченными с улицы, обнаружились напарница Леона - Джил и парень, кажется, из-за соседнего с ней стола – Дэвид Филз. Оба внимательно и с интересом наблюдали. Самого Оркотта, к назревающему расстройству, Сэм не увидел. - Что делаете? – Уходить, ничего не сделав, было глупо, да и расспросить коллег Леона стоило. Поэтому Сэм подошёл, устроившись за плечом Джил, и тоже глянул на улицу. А только заданный вопрос отпал сам собой. Зрелище оказалось занятное. И неожиданное. Что в делах Леона частенько замешаны женщины, Сэм привык. Да и нормально, что молодой, красивый по всем нынешним стандартам парень как магнитом тянет к себе разномастных девиц. Правда, ещё ни разу среди них не попадалось таких необычных, таких тонких и невероятно красивых. Сэм даже рот приоткрыл от удивления. А Оркотт, не зная о его присутствии, стоял на улице и самозабвенно ругался с удивительной, как фарфоровая статуэтка из дорогущего магазина, прекрасной азиаткой. Было далеко, но хорошо видно. Женщина - скорее всего китаянка, в Лос-Анджелессе много китайцев, а Леон, как удалось недавно узнать, часто захаживал в Чайнатаун. Теперь стало понятно, зачем. Она, такая изящная и грациозная, и тоже орала. Удивительно, как может быть азиатка настолько эмоциональной, они ведь все, как на подбор, сплошь маски отстранённой вежливости, и хоть лоб себе расшиби, а не добьёшься от них такого страстного и красочного монолога, какой устроила эта девица, а под конец и сдобрила ударом маленького, чуть больше, чем у ребёнка, кулачка. Только вот голова Леона мотнулась, как от удара профессионального боксёра. - Вот это страсть! – Ехидно шепнула Джил и весело переглянулась с Филзом. А китаянка, точно китаянка, и платье у неё такое, какие в Чайнатауне через одного носят, только смотрится дороже и так сидит, что как сильным магнитом притягивает взгляд, ещё чуть-чуть, ещё всего секунду, посмотреть, чтобы запомнить как редкую диковинку и даже чудо. И пусть, что кажется совсем плоской, китаянки почти все такие, зато так хороша, как кажется и быть не может. Везучий Оркотт, до невозможности счастливый сукин сын. И пусть девчонка на руку тяжела, такая себе может позволить быть какой угодно стервой. А темперамент, он ведь и подарком может быть. Например, в спальне. Когда красотка скрылась за углом, а Леон, видимо, проорал ей вслед всё, что хотел и нервно зашагал внутрь участка, все трое отлепились от окна. - Пассия Орккота? – Как можно равнодушнее выдавил Сэм. От женщины будто исходило что-то - то ли сияние, то ли аромат. Но их ведь не почувствуешь с третьего этажа. А как точнее назвать, Сэм не понимал. Просто глядя на китаянку, он будто проваливался в мучительно сладкий водоворот, удивительный, как детские мечты и такой же манящий, и наверняка, помани она его пальцем, побежал бы, даже не думая, куда. И это здесь, на третьем этаже. А что ж должно твориться там, где эта красота ступает ножками? Как Леон мог орать на неё, вместо того, чтобы догнать и зацеловать до обморока, спрятать ото всех. - Ага. – Почему-то очень развеселившиеся Джил и Дэвид снова переглянулись. Джил хохотнув, ответила. – Почти по всем делам. Филз, еле сдерживая смех, закивал. И хорошо, что все они вернулись к рабочим столам и немного успокоились, когда дверь распахнули злым пинком. Мрачнее тучи, с наливающимся цветом синяком на скуле, вошёл Леон. Он быстро кивнул Сэму и плюхнулся на свой стул, уставившись в чёрноту выключенного монитора рабочего компьютера. Дэвид сжавшись, как нашкодивших ученик, делал вид, что занят отчётом. Конечно, он с Оркоттом не так долго работает, ещё не привык. А Джил наоборот, подперев ладонью подбородок серьёзно смотрела на напарника. Смелая женщина, с опозданием восхитился Сэм. Не глядя по сторонам, Леон нашарил в кармане сигареты и прикурил. Потом вдруг крутанулся пружиной, приложившись о стол кулаком так, что, кажется, подпрыгнула громадная стопка незаконченных дел, и, глядя на Джил, прорычал. - И эта зараза китайская мне указывает, как брата воспитывать?! Дэвид за своим столом вздрогнул, привалившийся к стене Сэм тоже. А женщина, красивая и изящная напарница Леона, спокойно пожала плечами и ответила. - Ты сам виноват. – Она знала, что права. Леон тоже знал, что она права. И, должно быть именно поэтому и потому что Джил – это Джил, а не Филз или Грунвуд, которых можно послать так далеко, как хватит мощи лёгких, Леон замолчал и снова уставился в монитор. Через три затяжки он вдавил сигарету в пепельницу и подскочил, доставая кошелёк и проверяя наличку. - Если шеф спросит, прикрой меня! - Он только мельком глянул на напарницу и вылетел вон. И пока не затих грохот, с каким Леон пронёсся по коридорам, Сэм смотрел на дверь и совсем ничего не понимал. Потом, когда Откотт уже умчался прочь, он повернулся к Джил, почти с ужасом думая о том, как много знает или о скольком догадывается эта, такая легкомысленная на вид, женщина. - Куда это он? – Сэм понимал, что выглядит совсем не солидно, растерянно, почти беспомощно, глядя на Джил и осторожно задавая такой глупый вопрос. Она, конечно, умница, но не всевидящий бог, чтоб знать, куда и зачем понесло неугомонного Оркотта. - В кондитерскую, покупать извинения, – вот так просто, будничным тоном, так, будто говорила это каждый день по нескольку раз, женщина снова поразила Сэма. И будто только вспомнив, кто он, спросила. – А по какому делу ты к нам заглянул? От бумаг оторвался и Дэвид. В канун Рождества мало кто жаждет работать. - Я Оркотту привёз отчёты. Он опять их не доделал. – Сэм потряс пухлой и увесистой папкой. - Леон на Рождество отпросился. До конца выходных теперь вряд ли появится. Оставь. Я передам. – Джил мило улыбнулась, как научилась уже давно и беззастенчиво пользовалась, чтобы добиться чего-то от коллег мужчин. - Ок. После праздников заберу. – Сэм, как и все, чуть ли не тая от её улыбки, передал папку и распрощался. А уже сидя в машине и выезжая со стоянки, вспомнил, что не спросил про ребёнка. Но это, наверное, уже и не нужно. Леон обмолвился о брате, который, раз надо воспитывать, младший. И ясно теперь, кому предназначались ролики. Вот уж было не предположить, что у Оркотта есть младший брат. Хотя, и про китаянку Сэм угадал частично. Но зато самую суть. Четырёхполосное скоростное шоссе стояло, забитое машинами, как мелкими рыбёшками банка анчоусов, мигающими фарами и нервно гудящими. Слева и чуть впереди водитель небольшого грузовика ругался с мотоциклистом. Сзади и справа в серебристой тойоте надрывался как шарик круглый ребёнок. А Сэм опершись подбородком на сложенные на руле руки думал, что в жизни коллеги - Леона Оркотта за год случилось удивительно много. Вдруг появился брат. И брат, должно быть, горячо любимый, раз Леон так старался для него. И китаянка, такая, что ни о ком не думая, скандалила на улице, била лучше некоторых мужчин и была красива, словно волшебный сон или ожившая мечта. И в первый раз за три или четыре года Оркотт вытребовал на Рождество выходной. Сэма ждала дома жена и дети. Леона Оркотта теперь тоже ждали.