***
Луи любит рисовать. Возможно, он находит свои цвета за пределами самого себя. Он любит чувствовать кисть у себя в руках и видеть полосы серого цвета, оставленные по её следу. Он любит ощущение создания - это гораздо больше расширяет, чем разрушает. Луи может создавать кисточками красоту, он может воссоздавать настоящую сущность изящества, он может создавать смысл прекрасного. Кроме тех случаев, когда Луи заканчивает рисовать, когда ничего больше не может сделать, когда ничего не видит. Он ненавидит своё искусство. Он ненавидит всё до последней картины, которую когда-либо рисовал. Он ожидает увидеть цветочно-красные цвета, завитки золота и шептание серебра, но он видит только серый, серый, серый. Он видит только неудачу, разочарование и печаль, и он абсолютно точно ненавидит это.. Луи плачет гневными слезами и ломает свой мольберт, бросая на пол палитру. Он брызгает на стену серым, серым, серым цветом. Луи тонет в этом мире мёртвого цвета. Он бросает свои работы в море, надеясь, что бесконечность поймает их. Он сидит на берегу и наблюдает, как его картины кровоточат в океан, и все время задается вопросом, что он делает со своей жизнью. Луи убивает время. И время убивает его. Он одержим идеей запомниться. Он хочет сделать что-нибудь значимое и видеть, как все принимают это. Он хочет создать бессмертие после смерти. Он хочет, чтобы имя Луи Томлинсона жило долго, после его ухода. До Луи были миллиарды людей, и скольких помнят сейчас? Список удручающе короток. Люди умирают, и о людях забывают, и Луи отказывается быть одним из них. Луи не дают покоя просторы вечности. Именно поэтому он рисует – чтобы запомниться. Картины Луи – его наследство. Картины Луи – его бессмертие. Картины Луи – отпечатки его рук на этой земле. Но картины Луи серые. Он серый. Его мир серый. И серый забывается. Луи бросает своё наследство в море, надеясь, что бесконечность поймает его.***
Луи так расстроен. Он только что угробил ещё одно полотно, и он так расстроен своей неудачей. Он кричит, и плачет, и дёргает свои волосы, и заваливается в спальню, и плачет, плачет, плачет. Всё серо, и его искусство легко забывается, и Луи не хочет ничего, кроме как пойти ко дну океана с бесконечностью. И именно поэтому он рисует на пляже. Он берёт банку, на которой написано «красный», и идёт к берегу. Сегодня тоскливый, дождливый день, горький ветер хлещет ему в лицо. Прохлада хорошо действует на горячие заплаканные щеки Луи, и он вдыхает её. Он чувствует себя живым. Хотя нет. Всё серо, и Луи тонет. Он находит чистое место на расстоянии одной мили и начинает. Луи впрыскивает краску на песок и использует воду из моря, чтобы разбавить её. Красный цвет расползается, вспыхивая, как цветущий весенний цветок, и Луи маниакально смеётся, в восторге от самого себя. Он использует пляж в качестве своего холста, и мир как свою музу, и бесконечность как свой фон. Луи проводит там несколько часов, рисуя красные цветы на песке. Солнце спустилось низко к горизонту, прежде чем у него, наконец, заканчивается краска и место на пляже, но это хорошо, правда, потому что Луи уже оставил отпечаток своей руки на земле. Недолговечный, но всё же отпечаток. Луи бросает пустую бутылку на песок и лежит в краске, позволяя ей окрашивать его кожу. Он предполагает, что красный подобен огню – он словно заставляет гореть. Если он не видит этот цвет, он будет чувствовать его.Пепел, пепел, все мы сгорели дотла.
Луи заснул рядом с пламенем.***
Первая картина появляется на пороге его дома в середине сентября. Луи собирается на дневную прогулку и почти спотыкается об неё. Она сырая, и краски на ней потекли, но они есть, и Луи не знает, почему. Он поднимает её и видит, что в углу нацарапана его подпись, и он хмурится. Это была картина, которую он нарисовал в начале лета. Он назвал её Валлеттой. Это была самая близкая ему картина, частью которой он хоть немного был доволен, но она всё ещё не была достаточно хороша. Луи всё еще видел недостатки среди удушающего серого, и картина присоединилась к другим его холстам, чтобы умереть в океане. Но она выжила. Луи переворачивает её и видит записку, прикреплённую к задней части картины. Он смотрит на неё в течение минуты, не зная, могло бы быть это чей-то шуткой, потому что никому не разрешено видеть его искусство. Он сломал всё прежде, чем любая другая пара глаз смогла увидеть его неудачи.Должно быть, это было прекрасным, прежде чем попало в океан. – Г
Луи мнёт записку, написанную довольно красивым почерком, и отбрасывает её в сторону. Уничтоженная живопись возвратилась к нему. Он пытается действовать так, словно это не озадачило его. Но это озадачило.***
Идея того, как Луи рисует следующую картину, просто блестящая. Он сидит на полу, грызя вчерашний хлеб и обдумывая создание нового в целом. Он думает об антропогенном искусстве и о природном искусстве, и о слиянии двух видов творчества. Отношения человека и природы не имеют границ, они бесконечно увлекательны, и именно тогда Луи находит своё вдохновение. Он вытаскивает ноутбук и начинает кратко записывать идеи. В первой колонке говорится о том, что же такое дождь. Дождь – способ, которым кричит небо. Дождь – эмоции. Дождь - печаль. Луи усмехается (на самом деле улыбается) и хватает холст, прежде чем выбежать на улицу с набором красок. Идёт дождь, Луи без рубашки, и он замерзает мгновенно, но чувствует себя оптимистично из-за вдохновения. Луи думает, что, возможно, все художники немного безумны. Снаружи чрезвычайно холодно, влага замораживает открытые участки его кожи, но Луи находится на пляже, и он рисует, так что, да, возможно, он немного не в своём уме. Но не все ли мы такие? Луи делает мазки синим цветом, затем отступает назад, позволяя природе делать остальную работу. Дождь изменяет цвет полос на электрический синий. Тонкие полосы почти как следы от слёз. Прекрасная смесь между природой и человеком. Он мог получить тот же самый эффект вручную, Луи это знает, но та мысль, что дождь нарисовал часть картины придаёт этому значение. Луи создал красоту, притягивая природу, и это само по себе превращает простой холст в лучшую картину, которую когда-либо рисовал Луи. Он называет её Спокойной.***
Луи сидит, наблюдая за морем, когда он видит его. Луи знает, что у него есть соседи за деревьями, но он никогда не был достаточно общительным, чтобы попытаться встретиться с ними. Он не совсем социальный человек – Луи отрезал себя от человеческого мира. Он связывался со своими лучшими друзьями, Зейном и Найлом, три года назад. Три года назад он видел своих родителей. Три года назад он слышал, как его сёстры смеялись. Он пытается делать вид, что не скучает по ним. Но он скучает. Мальчик высок, он без футболки, и его кожа такая бледная, как слоновая кость. Луи наблюдает, как он откидывает свою рубашку в сторону, как мягко заходит в ледяной океан, с тем изяществом, которое шатен не понимает. Он высокий, и худой, и скульптурный. Он – вся сущность искусства. Его тело покрыто татуировками, и Луи находит это очень интересным - он всегда любил идеи тату. Он задаётся вопросом, есть ли у мальчика значения для каждой из них. Парень ныряет в бесконечность, а Луи пуст всё время.***
Следующая картина прибывает неделю спустя. На сей раз Луи находит своё произведение, висящим на двери. Он медленно снимает его. Его сердце и сознание бешено колотится, словно миллион миль в минуту. Как и первая картина, она ужасно повреждена и едва распознаваема, но внизу есть подпись, и Луи знает, что это его. И снова есть записка.Мне очень понравился красно-разрисованный пляж. Блестяще, правда. - Г
Луи смотрел на слова в течение долгого времени, всё пытаясь выяснить, что это за игра. Он не знает, польщён ли он, но знает, что определенно озадачен. На этот раз Луи сохраняет записку. Ему нравится почерк.***
Таким образом лето превращается в осень. Луи рисует. Он бросает свои картины в волны бесконечности. Он много плачет. Он не хочет, чтобы всё было серым. Это осень, и все мертво, и Луи хочет умереть тоже. Луи рисует себя. Он рисует себя искрящимися красными, и золотыми, и жёлтыми, и оранжевыми оттенками. Он смотрит в зеркало и смотрит на, как предполагается, голубую радужку. Он видит серый. Луи некрасив. Луи не может сделать себя красивым. Луи – продукт неудачи.***
Это осень, и всё мертво, и Луи больше не может себя контролировать. Гарри Стайлс находит Луи, зарывшимся в песок и неотзывающимся. Он, возможно, паникует, потому что Луи не двигается и не дышит, и все, что он может думать – нет, нет, нет. Это Луи, художник, который видит красоту во всем, кроме себя. Это Луи, который всегда был крайне грустен и пуст. Это Луи, кто не может сдаться, потому что не готов уйти, ещё не готов, не сейчас. Он ищет пульс и находит, лёгкий и трепетный, но он есть. Луи жив, но он выглядит настолько бледным, и грустным, и пустым. Он выглядит измотанным и серым, и сожженным, и усталым. Гарри берёт его на руки и относит домой.***
Первое, что Луи осознает, когда просыпается – пара глаз наблюдает за ним. Луи просыпается, и ему жаль, что он проснулся. Он находится в постели, которая не принадлежит ему, и есть пара зелёных глаз, которая ему не знакома и которая наблюдает за ним. Он чувствует себя подобно абсолютному дерьму, но ему тепло и в своём роде комфортно, и он не один. Чужая рука двинулась вперёд, чтобы убрать волосы со лба Луи, и он должен отпрянуть от прикосновения, но оно такое лёгкое и странно успокаивающее. Луи чувствует себя по-дурацки маленьким и болезненно уязвимым, но он не один. - Ты замечательный, - шепчет мальчик, смущая Луи. – Я не хочу, чтобы ты ушёл, не зная этого. Шатен не замечательный, но эта пара довольно розовых губ говорит ему, что он такой. Луи не знает, что думать. - Ты – мальчик на пляже, - бормочет Луи. – Ты – мальчик с кожей цвета слоновой кости и с запутанными кудрями, и с различными картинками на груди. - Да, - мягко смеётся он. – Да, это я. Но ты можешь называть меня Гарри.***
Гарри не позволяет ему уйти. Луи хочет пойти домой и поспать или, возможно, порисовать, но Гарри говорит ему, что он не может. Гарри говорит ему остаться на завтрак, который превращается в обед, а в конечном итоге ужин, и Луи действительно должен возвращаться домой. Гарри не позволяет ему. Он говорит с Луи без остановки. Он рассказывает ему о своей матери и сестре, и о своём лучшем друге Лиаме, а шатен слушает и все время думает, какой Гарри прекрасный. Он умный, и заразительный, и прекрасный, а Луи нет. Но Гарри так не думает.***
- Луи, что ты пытался сделать? - звучит вопрос поздно вечером. Луи свернулся на кровати Гарри, который лежит на полу, пока лунный свет льётся на его голую грудь. Луи знает, о чём он говорит, но он не знает, как ответить. - Я хочу быть бесконечностью, - отвечает шатен. – Но я ничто. - Это неправда, - мягко говорит Гарри. – Ты здесь, и ты – что-то. Но это не так.***
Гарри приходит к нему каждый день. Луи не нуждается в каждодневном наблюдении, он не болен – ему просто очень сильно грустно. И иногда он делает вещи, о которых потом сожалеет, но это потому, что он сер, а хочет быть ярко-красным или золото-живым. Он хочет быть экстраординарным. Гарри говорит ему, что он красивый. Он говорит ему это в первый раз, и у Луи такое чувство, словно он проглотил тонну морской воды. Он пытается добыть воздуха, мыслей, но он не может, потому что тонет. Но не в плохом смысле. Не так, как Луи обычно тонет. Это тот вид потопления, который заставляет его хотеть бороться за воздух.***
Осень в расцвете цвета. И ГаррииЛуи. Они проводят много времени вместе, делая глупые, бесполезные вещи. Они смотрят фильмы по покрытому трещинами телевизору Луи, или идут плавать, или на прогулку, или просто рисуют. Гарри не такой уж и художник – он просто наблюдает за Луи, но иногда он балуется с цветами и бесплатными красками. - Луи, - однажды днём спрашивает Гарри. Он растянулся на диване, не отрывая взгляд от тонких работающих пальцев шатена. – Почему ты выбрасываешь большую часть своих картин? Гарри уже признал, что был тем, кто вернул все разрушенные картины Луи, и тот просто пожал плечами, сказав, что не возражает. Он достаточно доверяет Гарри, чтобы позволить ему видеть его искусство, но он никогда не спрашивал, почему он возвращает их. - Потому что они серые, и я серый, - мягко отвечает Луи. Он кладёт свою кисть. – Я бросаю их в море, надеясь, что бесконечность поймает их. И Гарри думает, что Луи ужасно не определён, но это хорошо, потому что Луи – художник, а художники не предназначены для того, чтобы быть понятыми. Гарри подходит к Луи и берёт его палитру. Он берет кисть и в тишине смешивает разные пигменты, и его брови сведены вместе. Луи хочет спросить, что он делает – он очень тщательно следит за теми, кто трогает его вещи, - но он молчит и просто ждёт. Гарри берёт руку Луи и проводит по его пальцам кисточкой. Прохладная жидкость касается его кожи; Луи позволяет себе расслабляться и дает Гарри превратить его в картину. Гарри проводит час, занимаясь лицом и руками. Он работает спокойно и точно, и Луи просто смотрит, очарованный Гарри. Он яркий и красивый, и Луи думает, что он падает в сторону солнца.Пепел, пепел, все мы сгорели дотла.
- Позволь мне изрисовать твою грудь, - спокойно говорит Гарри, возясь с кромкой рубашки шатена. – Пожалуйста, Луи. Это так несправедливо – Гари всего в трёх дюймах от Луи, и он не может чётко думать, когда рядом эта пара ледовых зелёных ирисов, уставившаяся на него, словно он чего-то стоит. Он действительно не любит своё тело, но Гарри заставляет его чувствовать себя хорошо. Он заставляет его чувствовать себя хорошо в отношении большого количества вещей. Гарри думает, что Луи замечательный, Луи думает, что Луи не такой. Шатен застенчиво кивает. Гарри мягко улыбается ему и стягивает его рубашку через голову. Он вздыхает и прослеживает схему татуировки на ключицах Луи, и тот, правда, не может дышать. В воздухе полно электричества и возможностей, и Луи видит цвет впервые за три года. Он видит зелёные глаза Гарри, и его розовые губы, и румянец его щек. Гарри проводит кистью по его ключицам, и Луи выдыхает, поскольку прохладная краска встречается с его кожей, и на ней остаётся золотая полоса. Мерцающая, прекрасная золотая полоса. Гарри не останавливается, и Луи не дышит, и он не знает, что тот делает – Гарри опасен, а шатен уязвим, но он чувствует себя хорошо. Его прикосновения на коже Луи нежные и мягкие, и Луи интересно, где его бесконечность – в океане или прямо здесь и сейчас с Гарри. ГаррииЛуи – бесконечность, и никто больше не пуст всё время. - Теперь ты не серый, - спокойно говорит Гарри. – Теперь ты будешь сохранять свои картины? Ты будешь любить себя? – Гарри наклоняется и мягко касается лица Луи, ох, так мягко. Он останавливается в дюймах от лица Луи, и шатен знает, что будет дальше, он хочет остановиться, он хочет вырваться, прежде чем он попадёт в катастрофу, потому что это то, почему красивые мальчики- Гарри целует Луи. Он целует Луи так мягко. Он целует Луи с волнением, словно он нечто большее, чем неудачный художник, который видит только серый. Он целует Луи так, словно он - палитра самых красивых цветов. И Луи целует его в ответ.Пепел, пепел, все мы сгорели дотла.
***
Сейчас зима, и всё по-другому. Луи немного менее печален, как он думает. Возможно, он стал немного менее серым. Гарри кровоточит цветом, и на Луи не может не попасть пара капель. Есть много холодных вечеров, которые они проводят вместе, свернувшись перед камином Луи. Гарри укутывает Луи своими большими руками и прижимает губы к его душистым волосам, и все время думает, что это грустно - как кто-то столь прекрасный, как Луи, пойман в ловушку в отравленном уме. Он заботится о Луи, потому что Луи не может позаботиться о себе. Бывают дни, когда Гарри находит шатена, свернувшегося в клубок и не желавшего двигаться или поесть, или просто разговаривать. Его серо-голубые глаза пусты и бесконечны, и Гарри задаётся вопросом, что же видит в себе Луи, что доводит его до такого. Луи красив и печален, и Гарри хочет исправить это, он правда хочет. Но Гарри не профессионал, а Луи не соглашается принимать помощь. Гарри обнимает его и целует в лоб, и говорит ему, что он прекрасен, и надеется, что этого достаточно, чтобы держать шатена подальше от темной стороны его мыслей. Он надеется, что этого достаточно, чтобы удержать Луи здесь, потому что Гарри – эгоист, и он нуждается в Луи, он правда нуждается, но Луи не верит ему. Луи слушает, но он не слышит. Луи смотрит, но он не видит. Он не видит, что Гарри любит его. Но есть и хорошие дни. Луи улыбается и смеётся, и у Гарри такое чувство, что он плывёт, потому что Луи так великолепен. Он хочет заморозить время и держать Луи в этом ярком пузыре настоящего, чтобы мешать ему опускаться в глубины его прошлого, но он – всего лишь человек с любовью к другому человеку, который не может найти путь в темноте. Как же Гарри хочет быть светом для Луи.***
- Гарри, ты когда-нибудь хотел запомниться? – спокойно спрашивает Луи однажды ночью. – Ты хочешь умереть и оставить за собой след? – Гарри рассматривает его в течение минуты, прежде чем вздыхает и проводит рукой по волосам. - Я думаю, все хотят запомниться, - медленно начинает Гарри, - но для этого есть разные пути. Если я изменил жизнь одного человека, прежде чем уйти, то я имел значение, и они будут помнить моё имя. - Но одного человека недостаточно, - вмешивается Луи. – Твоё наследие умрёт с ним, и затем о тебе забудут. Разве ты не хочешь, чтобы тебя запомнил мир? Гарри смеётся, но не резко, а нежно и сладко. - Мы не созданы, чтобы противостоять истории, Луи, - мягко говорит он. – Мы смертны. - Имена бессмертны, Гарри! – громко говорит Луи, явно разочарованный. Он встаёт и начинает ходить. - Имена бессмертны, и наследство бессмертно! Наше время нам предназначено для того, чтобы потратить его, создавая наследие, которое будет передано. Мы предназначены, чтобы стать незабываемыми! Гарри думает, что Луи предназначен для того, чтобы стать незабываемым. - Луи, ты упускаешь суть, - говорит Гарри. – Что, если родители Сократа были теми, кто основал идеи его философии именно тем, как они воспитали его? Их влияние могло стать причиной, почему его помнят. Они поместили своё наследство в него. Луи явно взволнован. Он смотрит то на Гарри, то на его ноги, то на картины на стенах. Он смотрит на бесконечность океана, а затем на пол. Он покидает комнату, и Гарри не следует за ним. Они больше не обсуждают эту тему.***
- Я люблю тебя, Луи. Гарри залезает на кровать и обнимает Луи за талию, зарывается носом в изгиб его шеи. Он вдыхает аромат моря, краски и немного ванили и выдыхает. Он повторяет фразу. Тело Луи напрягается, и его дыхание неглубокое и прерывистое. Он пытается установить связь между тем, что услышали его уши, и тем, что Гарри только что сказал, но все, что он может разобрать – разлетается. Луи чувствует Гарри, Луи видит Гарри, Луи знает Гарри, но он не понимает Гарри. Луи – художник, который знает только о неудачах, а Гарри - ясноглазый мальчик с наследством золота. Тишина длится всё больше, и Гарри ждёт, что Луи скажет что-нибудь, что угодно, но тот молчит, и Гарри думает, чего он вообще ожидал. Он всё равно целует Луи, и тот отвечает, пока виноватое облако висит над его головой, и они ложатся спать, вот и всё. Но не потому, что Луи тоже любит Гарри.***
Были дни, когда Луи не забывал быть счастливым. Он не был ярко-жёлтым, как Гарри (жёлтым, как, например, масло), но всё же он был. Он просыпался и улыбался, и смеялся, и проводил время с Зейном и Найлом, и брал своих сестёр поесть мороженного. Жизнь тогда была пятнами теплого солнца и счастливых воспоминаний. Затем Луи сильно упал и долго не мог подняться. Почти три года спустя - после борьбы против угрожающего серого, серого, серого, Луи думает, что видит розовую пыль на горизонте. Вещи не идеальны, но они лучше, и Луи чувствует такое облечение, что хочет смеяться и плакать одновременно. Конечно, он знает, что причина в Гарри. Гарри нашел его на пляже почти шесть месяцев назад и взял под свою опеку, чтобы удостовериться, что Луи в порядке. Гарри был единственным, кто на самом деле заботился о нём, он все еще тот, кто заботится, и Луи задаётся вопросом, что он сделал, чтобы заслужить такого человека, как Гарри. Луи не помнит много о том дне – он только помнит, что видел серый и чувствовал себя серым, и думал, что единственный способ исправить это – бутылка с цветными таблетками. Он думает, что теперь он в порядке. Ему лучше. Потому что так сделал Гарри. Гарри никогда не сдаётся, даже когда Луи находится в ужасающем настроении и просто хочет спать. Он здесь, чтобы целовать Луи, когда тот просыпается, и целовать Луи, когда тот засыпает. Он здесь, чтобы обнимать Луи, когда тот поддаётся серому, серому, серому, и он здесь, чтобы смеяться с Луи, когда он чувствует себя желтым, и ярким, и живым. Он здесь, чтобы любить картины Луи и вешать их на его стены вместо того, чтобы бросать их в море в бесконечность, и Луи знает, что он абсолютно любит Гарри. Он любит чувствовать солнце.Пепел, пепел, все мы сгорели дотла.
***
- Гарри, - говорит однажды ночью Луи, когда они лежат на пляже, наблюдая, как звезды проносятся через чистое черное небо. Они висят, как водные капельки летом на стакане – мерцающие яркие тела теплоты и обещания. – Гарри. - Да? – отвечает тот. Его глаза такие, словно эти самые звёзды упали на землю и приземлились в его ирисы. Ещё одна вещь, думает Луи, что необычна в Гарри. Он влюбился в мальчика с сияющими глазами. - Раньше я думал, что моя бесконечность – море, - медленно начинает Луи, - я думал, что моя бесконечность – море, потому что море похоже на что-то, что никогда не заканчивается. Море глубокое и широкое, и впечатляющее, и непостижимое. - Да? – мягко подталкивает его Гарри. Он смотрит на Луи с интересом. - Но на днях я понял, что бесконечность – жизнь с людьми, которые кажутся вечными, - продолжает Луи, смотря на звёзды. – Бесконечность не конкретна. Бесконечность – это то, что создаём мы. - Я думаю, что ты прав, Луи, - размышляет Гарри, - это имеет смысл. Наступает пауза, в которой единственный звук – море, волны которого врезаются в пребрежные скалы. Это так спокойно, мирно, и становится понятно – море не бесконечно. Луи не бесконечен. Наследство Луи не бесконечно. Но независимо от этого, то, что он чувствует с мальчиком рядом с ним - его истинное наследство. - Гарри, - медленно говорит Луи. Он не ждёт ответа. – Я думаю, что ты можешь быть моей бесконечностью. Море не бесконечно, как и ЛуииГарри, но ничего не пусто всё время.***
Луи видит мир искрящимся красным, и золотым, и серебряным. Он чувствует красный, он видит золотой и он вдыхает серебряный. Луи любит Гарри. Он любит Гарри, и Гарри прекрасный и яркий, и Гарри любит его. С Луи всё будет хорошо. Он полон жизни, как фреска, на которой он рисует. Луи никогда не будет одинок. У него есть мальчик с глазами ярче звёзд. Луи никогда не будет бояться. О нём не забудут. Луи Томлинсон – художник. Он - художник, живущий в мире цвета с мальчиком-солнцем.Пепел, пепел, все мы сгорели дотла.