Снежно

Снег был рыхлым и рассыпался в руках почти сразу. Такао, высунув от усердия язык, настойчиво пытался на ходу слепить снежок. Иногда его заносило в попадающиеся на пути глубокие сугробы: Мидорима, не забывая фыркать, вытаскивал его оттуда за капюшон. А после продолжал с нежностью во взгляде наблюдать за тщетными стараниями Такао, усмехаясь про себя. <...> О неожиданно выпавшем снеге Такао узнал первым из класса. Урок английского подходил к концу, как вдруг Такао, последние несколько минут неотрывно смотревший в окно, странно дернулся и обернулся к Мидориме. — Снег! — прошептал он так громко, что услышал весь класс. — Там снег, Шин-чан, представляешь. Конечно, Мидорима представлял. Перед глазами так и мелькали картинки: вот Такао с блаженным лицом ловит снежинки языком, вот он падает в снег, делая «снежного ангела», вот сжимает в озябших руках банку с горячим шоколадом... Одноклассники тут же засуетились: кто вскочил со стула, кто осторожно заглядывал через плечо соседа. Ребята, сидевшие на одном с Такао ряду, прилипли к окнам. Синоптики ничего не обещали! Мидорима поймал снисходительный и одновременно укоряющий взгляд молоденькой учительницы и поспешил насильно усадить взбудораженного Такао на место. Ну что он ведет себя, как маленький ребенок, впервые увидевший снег, — ведь уже во втором классе старшей школы, как-никак! Хотя, наверное, медленно падающие на землю хлопья снега смотрятся красиво, подумалось Мидориме. А значит, заслуживают внимания. Когда команда переодевалась после уроков, к Такао подбежали двое первогодок и наперебой начали упрашивать отпустить их с тренировки пораньше, уж очень хотелось им успеть поиграть в снежки, пока не станет совсем темно. Мидорима хотел было возмутиться, но не успел. — Между прочим, у нас скоро игра, ребята, вы же в курсе? — серьезно спросил Такао. — Мы должны все силы вкладывать в баскетбол, иначе... — Мы знаем, капитан! — перебил его один из мальчишек. — Но хотя бы десять минут. Мы в следующий раз останемся после тренировки, обещаю! Глаза у обоих горели энтузиазмом, стремлением к победе, но и желанием немного подурачиться. Мидорима просто не смог остаться равнодушным. — Только за десять минут до конца, не раньше. Поняли? Мальчики молчали пару секунд, а потом, хором поблагодарив Мидориму, побежали в зал. — Ого, ты смотри-ка, — легонько ударил его кулаком в локоть Такао. — Кажется, мне надо быть строже, раз уж мой вице-капитан такой добряк. Может, стоит потренировать грозное лицо Ооцубо-сана, как думаешь? — Идем, — уклонился от ответа Мидорима и открыл дверь раздевалки. <...> — Ничего не получается! — Такао от досады резким движением выкинул под ноги горсть снега, мгновенно разлетевшуюся по ветру. — А я надеялся, что кину в тебя пару-тройку снежков. — Я бы окунул тебя головой в самый глубокий сугроб. — А что, было бы весело. — Пауза. — Шин-чан. — Что? — Давай прогуляемся недолго в нашем парке. Заодно купим в автомате чего-нибудь горячего, я замерз. — Перчатки не надо забывать. Отморозишь руки. — Да у меня лицо замерзло! — рассмеялся Такао. — Нос, наверное, красный-красный. — Красный, — кивнул Мидорима и замер на мгновение, когда Такао взял его под руку, прижался и засунул ладони в карман чужого пальто. — Тепло, — промурлыкал он, потершись щекой о грубую ткань. Мидорима только молча потащил его в направлении парка. Купив чай и горячий шоколад, они очистили от снега одну из скамеек и несколько минут сидели в полной тишине, любуясь окружающей белизной. Устланная пушистым ковром земля, спрятавшиеся под шапки кроны деревьев. В этом году снега выпало даже слишком много. Впрочем, никто не жалуется. Такао все так же прижимался к Мидориме близко-близко, указательным пальцем выводил на его колене загадочные узоры и над чем-то посмеивался себе под нос. Мидорима допил чай и точным броском отправил пустую банку в урну, что находилась через пару метров от скамьи. Такао, словно только этого и ждал, поднялся и поцеловал Мидориму в губы. От него пахло горячим шоколадом, баскетболом и немного цитрусами. Цитрусовым шампунем, если быть точным, они вместе его покупали. — Согрей меня, Шин-чан, иначе я превращусь в ледышку, и ты не получишь больше ни одного моего гениального паса. — Такао шептал это в самые губы Мидориме и смотрел ему прямо в глаза. От вкрадчивого голоса с присущими ему нотками ехидства можно было сойти с ума. И Мидорима сходил — вот уже второй год. Тихо потрескивал старый фонарь, с неба снова, кружась, спускались снежинки и падали, падали, накрывая шапки, плечи и небрежно брошенные на землю сумки двух запоздалых гостей парка.