...А Корсак лежал и не мог заснуть.

...а Корсак лежал и не мог заснуть. Завтра предстоял очередной трудный и полный опасностей день. Ведь в руках трех друзей буквально была судьба Родины. Такая невероятная ответственность! Сердце билось гулко от волнения, шумно отдаваясь во всем теле. Это сильно нервировало Алешку, и без того немало озабоченного пережитыми злоключениями и свершениями последующими. Сна ни в одном глазу. Чтобы хоть немного успокоить свой истерзанный разум, он начал усердно вспоминать прошедший вечер, пытаясь удержать в своих мыслях теплые и родные лица друзей. Вот они поспешно ужинают, Сашка подшучивает, пытаясь приободрить ребят. Тепло и так устало улыбается Никита, кивая ему и Белову в ответ. И от этих воспоминаний становится легче, спокойнее. Вот они, отужинав, ложатся спать. Оленев идет в свою комнату, а Саше и Лёше постелено в гостиной. Тут уютно и приятно пахнет деревом. Тяжелые занавески плотно задернуты, не пропуская свет луны в комнату. А есть ли она там сейчас, эта луна? Тихо, чтобы не разбудить друга, Алёшка на цыпочках крадется к окну, тонкими пальцами отодвигает край занавески, смотря через небольшую щель на улицу. Нет, никакого света. Темно, как в болоте. Слишком облачной выдалась ночь, не видно ни зги. Только подозрительном движение за массивными воротами. Корсак хмыкает: "Какая поразительная преданность своему делу! Торчат тут и днем и ночью!" За спиной, ворочаясь, кашляет Сашка, и юноша поспешно отходит от окна, возвращаясь в кровать. Белов имел особый дар: он мог заснуть очень быстро где угодно и когда угодно. А как крепко! Любой богатырь бы позавидовал. Но сегодня, по всей видимости, и ему было тревожно. Саша метался в кровати, мычал, что-то даже пытался говорить во сне. Ах, Сашка. От одного вида несчастного гардемарина сердце у Лёшки сжимается. И всей нежностью, всей близостью, которой связана их крепкая дружба, всей душой хочется согреть бедолагу, успокоить, отогреть его от этих тяжелых сновидений. Шаг за шагом Корсак крадется к товарищу, аккуратно всматриваясь в его напряженное лицо, садится рядом, прислушиваясь к беспокойному дыханию. Одна идея все же приходит в светлую голову, заставляя облизать губы быстрым движением. От особо хвастливых старших товарищей по училищу он слышал, что после близости, после занятий любовью все печали уходят, и сон приходит славный. Настолько славный, что спишь всю ночь, не размыкая глаз. Чуть подобрав полы ночной рубашки, Алёшка взбирается на кровать, располагаясь у ног спящего Белова. Осторожно, очень ласково, чтобы не разбудить он поглаживает его ступни, надеясь этим успокоить дыхание Саши и унять свое смущение, теплом раскатывающееся под грудной клеткой. "Темно. Тут темно, никто ничего и не заметит. Да и нет тут ничего постыдного", - успокаивает он сам себя мысленно, приподнимая край ночнушки. Несколько секунд он любуется Сашкиными ногами и членом. Никогда раньше у него не было возможности так бесстыдно утолить свой интерес и рассмотреть его. Аккуратный, красивый. Недлинный, плотный и слегка утолщенный. Не желая больше медлить, подгоняемый стуком ошалевшего сердца, Алёша склоняется, осторожно целуя бедра Саши, оглаживая пальцами чуть дрогнувшие яички. Уши закладывает от волнения, но он продолжает, переходит поцелуями на основание члена, чуть проводит по дрогнувшей жилке языком... Но тут Белов внезапно взвизгивает и, выгнувшись дугой, прицельно бьет прямо своему товарищу в нос, от чего Корсак, вскрикнув, отлетает к спинке дивана, закрывая раскрасневшееся лицо руками. - Сашка, друг, родненький, прости! Я лишь помочь хотел... Саша, всё еще приходя в себя после такого пробуждения, смотрит на него, широко раскрыв глаза. - Алёшка, ты чего это...тут? - он ошарашено осматривает перепуганного друга, потом себя, медленно осознавая, что тут происходит. - Эх, ты! Кто же так делает. Ты бы разбудил меня сначала, а потом уже...ну, сонного бы и ублажал, - заявляет он с улыбкой, притягивая к себе Корсака за локоть. - Ты и так спал плохо, я подумал, что лучше не будить. Ребята, вон, рассказывали же... - Мало ли, что тебе ребята говорили! Ты бы меня слушал лучше, Лёшка! Смеется тихо, целует мушку над губой, крепко обнимая руками голову. - Вот дуралей, а! - прижимает к груди, заглядывает в глаза. И вдруг что-то ёкает в груди. Жалко становится Алёшку. Так помочь хотел, а он что? - Я, пожалуй, спать лягу, извини меня, Саш, - бурчит расстроенно Корсак, но остается сидеть на месте, крепко удерживаемый рукой друга. - Стоять! Неужто ты не гардемарин, Лёшка? Свои дела всегда нужно заканчивать, раз начал, - лукаво щурится Белов, поглаживая того по спине. Алёша радостно ахает, в порыве чувств расцеловывая родное лицо, горячо обнимая Сашу. Тот запускает пальцы в его светлую шевелюру, ероша волосы, поглаживая одобрительно затылок. Лёша нетерпеливо опускается вниз, жадно припадая губами к животу, спускаясь целомудренными поцелуями к лобку, осторожным движением обхватывая губами головку уже возбужденного члена. - Ох, Лёшка...! - слышит он сдавленный шепот сверху. Пальцы на его затылке сильнее сжимаются, стиснув прядки волос. На мгновение Корсак выпускает член изо рта, любовно проводя вдоль его длины языком, отмечая про себя, что таким он еще красивее, чем был. Покрасневшие губы снова осторожно вбирают в себя горячую плоть, медленно и плавно лаская жаркий орган. Лёша трогает кончиком языка каждую жилку, каждую венку на члене, блаженно закрывая глаза и несдержанно мыча, заставляя Сашку что-то шептать сквозь зубы, который едва сдерживается, чтобы не начать грубо управлять движениями головы своего любимого друга. Он откидывается спиной на спинку дивана, предоставляя Корсаку больше места. Юноша останавливается, поднимая блестящие от возбуждения глаза на Белова, у которого от этого перехватывает дыхание. - Лёшка...погладь себя. Ты же так изведешься, глупый, - шепчет тот сдавленно. Лёша послушно исполняет его просьбу, возвращаясь к своему занятию, заметно прибавив в темпе. Его язык жарко и дерзко ласкает покрасневшую и набухшую головку, в уголке губ от такого усердия уже появилась крошечная трещинка. Его плечи, с которых уже успела сползти великоватая для его худощавой фигурки ночная рубашка, неистово подрагивают. Все это зрелище невероятно возбуждает. А еще это довольное мычание, всхлипы, движение светлой макушки... - Лёшка... Лёшка! Из последних сил выдыхает Белов, все же толкаясь бедрами вперед, кусая запястье, чтобы не разбудить кого стонами. Опуская взгляд на товарища, Саша понимает, что Лёша тоже успешно кончил. Улыбается, гладит юношу по голове. Корсак коротко всхлипывает, выпуская его член, коротко слизывая с него семя. - И как тебе только в голову это...пришло? Сонно и счастливо бормочет Саша, падая на подушки, прижимая к себе восстанавливающего дыхание Лёшку. Он лишь пожимает плечами, раздумывая над этим. - А, так я тебя успокоить хотел. Ободрить... Но Сашка уже не слышит. Он спит спокойно и легко, чуть улыбаясь. Близился рассвет, а Корсак лежал и не мог заснуть...