***
Из всей территории есть всего одно место, которое Луи действительно любит. Это маленькая неохраняемая площадь снаружи реабилитационного крыла, что когда-то раньше была внутренним двориком. Его не трогали почти три года, так что сейчас он зарос сорняками, а сломанные гномы разбросаны по траве. Он маленький и закрытый и довольно тенистый, и здесь нет медсестер, так что Луи решает, что это его место. С двух до четырех каждого дня вы можете найти Луи Томлинсона свернувшимся калачиком среди сорняков, невероятно маленького в высокой траве. Он сидит и смотрит на голубое небо, и до боли хочется скинуть эти тюремные оковы с мозга и тела и ждать кого-то, кто заберет его отсюда. Но этого не сделает никто, он в ловушке. Луи ждет шесть месяцев. За исключением осени его двадцать второго года, он больше не один. Зеленые глаза. Вьющиеся волосы. Долговязые конечности. Бледная кожа. Пухлые губы. Однажды этот парень следует за Луи, заходя в сад через его секретную дверь. Луи не знает, что делать — он не хочет, чтобы его место стало их местом, но он не знает, что сказать. Мальчик лежит с Луи среди сорняков, и смотрит на небо, и тоже желает быть свободным, и они никогда не говорят ни слова. Луи задается вопросом, знает ли он этого парня, или же его разум решил сыграть злую шутку. Действительно, не будет огромным сюрпризом, если его имя проскальзывало в мыслях Луи. Но так или иначе, Луи думает, что не смог бы забыть настолько ослепительные зеленые глаза. Он чувствует себя неправильно. На пятый день, когда парень идет за Луи, тот решает, что саду нужен еще один человек, чтобы чувствовать себя менее одиноким. Мальчик легко вписывается в их иддилию — Луи не знает, как это объяснить. Просто так и есть. - Наш, - спокойно говорит Луи, вставая, чтобы пойти на реабилитационную терапию. - Наш. Глаза мальчика становятся невероятно большими и яркими. Улыбка освещает его лицо — такая улыбка, что заставляет Луи на минуту забыть, как дышать. Он хочет сказать что-нибудь еще, но, кажется, он не помнит, как говорить. Луи больше не один. Никогда. Теперь это становится рутиной — выходить, чтобы найти долговязого мальчика со слишком большими глазами и губами более грешными, чем сам дьявол. Луи находит его и садится рядом, и они вместе любуются зарослями своего сада, пока медсестры Луи не приходят за ним, чтобы идти на физиотерапию. Никаких слов. Никаких обменов взглядами. Просто полная тишина и теплое чувство того, что ты не одинок. У Луи не осталось никого, кого бы он мог считать своим другом, но этот мальчик подходит, думает он. Он заставляет Луи чувствовать себя менее одиноким и обеспечивает своего рода комфорт. Луи рассказывает Гарри все, и Гарри слушает историю его жизни и молчит, ничего не предлагая взамен. Луи решает, что Гарри, безусловно, его друг. Только вот он не уверен, что тепло и будоражащее чувство в животе подходит под описание дружеских чувств, но все же, Гарри красив, а Луи видит красоту. Сегодняшний день отличается — сегодняшний день не такой, как раньше. Мальчик здесь, и Луи здесь, но мальчик смотрит на Луи и плачет, и тот не знает, что делать. Он никогда не утешал людей и не знает, как — с момента аварии вся жалость доставалась именно ему. Луи придвигается ближе к нему, от его движений трещит сухой сорняк. Очень неудобно и неловко Луи обнимает парня за широкие плечи и притягивает к груди. Мальчик не протестует. Он просто прижимается к нему, чувствуя сердцебиение, и заливает слезами рубашку, и все это время Луи думает, как же приятно иметь кого-то, чтобы прижать к себе. Итак, мальчик становится его ежедневной рутиной. Его непросто забыть, особенно эти ослепительные зеленые глаза. Он сделан для того, чтобы его помнили, считает Луи, потому что никому не дается такая красота, чтобы потом просто забыть ее. Ни несчастный случай, ни поврежденная лобная доля не смогут отнять этого у Луи. Луи обнимает его крепче и умоляет самого себя — дай ему остаться.***
Его зовут Гарри. Мальчик не говорит этого — он ничего не говорит, на самом деле, — но у него на груди табличка, на которой красивым, ровным почерком выведено «Гарри». Луи решает, что он любит это имя. Он любит Гарри. Он любит его зеленые глаза. Он любит то, как Гарри отказывается быть забытым. В эти дни все не так в их саду с Гарри. Они теряются в высоком бурьяне, их конечности переплетены, а взгляды устремлены друг на друга. Луи многое рассказывает Гарри, о красивых вещах и удивительных местах и необычайных приключениях, и Гарри слушает охотно, будто он есть в одном из его рассказов. Иногда Луи тянется вперед и очень нежно касается Гарри. Он ласкает его лицо, и Гарри наблюдает за ним со сбитым дыханием и широко распахнутыми глазами. Луи думает, что Гарри — фарфор, хрупкий и уже разбитый. Есть трещины, которые вы не можете увидеть под красивой, сверкающей поверхностью. Он не знает, что не так с Гарри, но все еще считает его красивым. Луи целует Гарри, целует его мягко и медленно и сладко, чтобы тот знал, настолько он замечателен, и Гарри всегда целует его в ответ, и Луи понимает, что они определенно больше не друзья. Гарри слишком красив, чтобы просто наблюдать за ним, думает Луи и задается вопросом, знает ли об этом сам Гарри. Итак, он снова и снова и снова и снова целует Гарри, и каждый раз он чувствует, как какая-то его часть отделяется от него и присоединяется к Гарри. Луи не знает, что такое любовь. Луи не знает, кем они с Гарри являются. Но Луи счастлив.***
Луи говорит Гарри, что он хочет жить. Он тянет Гарри за его слишком большие руки и предлагает убежать с ним. Они могли бы убежать на побережье, и спрятаться в пещере на берегу океана, и созерцать пенящиеся приливы. Они могли бы почувствовать легкий ветерок в волосах и привкус соли на ветру и воду, щекочущую щиколотки. Луи не видел моря со времен аварии, и его маленький браслет, что гласит «психически больной» останавливает его от попыток. Гарри выглядит испуганным — как и всегда, — но медленно кивает. Гарри сделал бы что угодно для Луи, он всегда старается на речевой терапии, чтобы он мог сказать Луи, как много тот значит для него, но его мозг не подчиняется. Луи еще не знает о его травме. Гарри не знает, как рассказать ему. Гарри слушает Луи, пока тот выкладывает план побега во время завтрака. Есть много мелочей и риска — их точно поймают и отнимут их привилегию выходить гулять, — но у Луи этот блеск в глазах и радость, которую Гарри никогда не видел в нем прежде, и, действительно, кто он, чтобы сказать нет? Они убегают. Они делают это, и все так страшно и волнующе, и Луи запрокидывает голову назад и смеется, смеется, смеется, и Гарри думает, что он невообразимо, убивающе красив. Море, холодное и серое, одето в белый. Оно ревет и бушует, волны разбиваются о скалы и рассыпаются на тысячи капель, снова и снова и снова. Гарри замирает на берегу. Луи влюблен в море. Гарри влюблен в Луи. Может быть, Луи — ребенок моря или что-то вроде того, ведь он выглядит настолько живым здесь. Гарри может сидеть здесь часами и наблюдать за тем, как Луи плавает по мелководью, и перебирает камни, и погружается под набегающую волну. Он встает обратно, когда Гарри начинает волноваться, и волосы прилипают к его лицу, а щеки краснеют от трепета и холода. Его глаза — Боже, его глаза — сами целый океан. Спустя часы Луи, наконец, выходит на берег и тянет Гарри в воду. Она холодная, настолько ледяная, что Гарри физически больно. Он хватает воздух ртом, борясь с весом моря, но Луи рядом, целует его, выдыхая воздух в горящие легкие Гарри. На вкус Луи как соленая вода и печаль, и Гарри хочет скрыться под волнами вместе с ним и никогда не возвращаться на сушу. Вскоре наступает темнота. Закатные полосы неба похожи на разлившуюся палитру, на кровоточащий спектр прекрасных цветов. Луи лежит на песке с Гарри, свернувшимся у него на груди, смотрит и думает, насколько все прекрасно. Гарри прекрасен, и море прекрасно, и небо прекрасно, и он никогда не хочет оставлять все это. Луи слышит сирены невдалеке, и он знает, что они идут, чтобы забрать его обратно и запереть снова, и у него будет так много проблем, но он чувствует себя живым в первый раз за последние шесть месяцев, и прелестный мальчик спит у него на груди, и он, правда, не может заботиться о чем-то. Луи проводит рукой по щеке Гарри и глубоко вздыхает. Его ресницы отбрасывают тень на бледные щеки. Луи видит вены под его кожей цвета слоновой кости — они похожи на бесплотные фиолетовые дорожки, прокладывающие путь к сердцу Гарри. А потом его губы — Луи думает, что о его губах можно написать целый сборник поэзии. Они розовые, мягкие и прекрасные, и настолько его. Такие губы, что просят нежный утренний поцелуй, но создают иллюзию секса. Луи обводит кончиками пальцев контр губ Гарри, и его переносицу, и изгиб его глаз. Его пальцы скользят вниз, к уголку скулы, вплоть до резкой линии его нижней челюсти. Гарри начинает медленно просыпаться и, наконец, моргает, чтобы посмотреть на Луи. - Доброе утро, милый, - шепчет Луи, целуя его в лоб. Сирены уже так близки — Луи может слышать голоса и хлопанье дверей автомобиля, и теперь светят фонари, освещая их старые следы на песке. - Эй, Том, здесь есть что-то! Гарри пытается выглянуть из-за груди Луи, чтобы увидеть, что происходит. Луи не пускает его. Он просто продолжает гладить его мягкие кудри, и Гарри вздыхает удовлетворенно. - Том, я нашел их!***
Зима холодная и продолжительная и невыносимо однообразная. Родные перестают навещать его так часто, ведь у них свои жизни, в которых нет места уходу за человеком, что добрую половину времени не помнит даже их имен. Медсестры мягким тоном объясняют Луи, насколько эмоционально истощающе это для его семьи, и что им нужно личное пространство — но не волнуйся, они все еще любят тебя! Луи не понимает, как они могли взять его болезнь и превратить ее в свою проблему, но ладно, хорошо, все в порядке. У него есть Гарри. Гарри понимает. После приключения с морем им строго запрещается покидать свой этаж без присмотра, и да, это дерьмово, но у медсестер есть слабость, когда дело доходит до Луи и Гарри. Они украдкой выводят этих двоих в сад, по крайней мере, раз в неделю, если их злого наблюдателя нет поблизости, потому что они — любимчики персонала. Любовь, рожденная на небесах или что-то вроде того. Все в порядке, в любом случае. Вместе со сменой сезона происходит смена и в состоянии Луи. Теперь он может одеваться самостоятельно, и за обедом он держит свою ложку. Команда врачей так гордится им — Луи, мы знали, что ты сделаешь это! — но Гарри больше не может встречаться с ним глазами. Они оба понимают, что это означает, — Луи становится лучше. Он выздоравливает. А здоровые люди не остаются здесь. Луи пытается сказать Гарри, что он будет приходить, когда его выпишут, он обещает свозить Гарри на пляж, или за мороженым, или даже на чертову луну, потому что кто есть Луи, чтобы отказать этим зеленым глазам? Гарри не отвечает. Как и всегда. Он перестает посещать палату Луи так часто. Луи чувствует себя ужасно из-за своего выздоровления, ведь все не так, как должно быть. Гарри должен быть счастлив, что Луи становится лучше, а не заставлять его чувствовать себя виноватым из-за того, что он даже не в силах исправить. Луи знает, что имеет полное право злиться на Гарри и его незрелость, но просто не может. Медсестры говорят Луи, что его выпишут весной, и он подделывает улыбку, и Гарри не встречается с ним взглядом. Луи обнимается с Гарри и плачет, и плачет, и просит прощения за то, что ему становится лучше, а Гарри не может проглотить комок, застрявший в горле. Он убирает волосы Луи со лба, и осыпает его лицо поцелуями, и пытается рассказать все то, что никогда не будет в состоянии делать. Он хочет сказать Луи, что это не его вина, что он радуется тому, что Луи выписывают, но он болен и не может. Когда Луи выпишут, он возвратится в иной мир и найдет кого-нибудь прекрасного, с кем можно провести всю жизнь, и никогда не вспомнит о Гарри, и это нормально, на самом деле. Гарри не предназначен для того, чтобы быть любимым кем-то. Даже его собственная семья не любит его — они ясно дали понять это. У Гарри нет никого. Гарри не знает, что у него есть Луи. Весна приходит в дымке дождя и цвета. Луи устраивает большую вечеринку в честь празднования его выписки, и он светится от радости, а у Гарри болит в груди, потому что он слишком полюбил его, чтобы прощаться. Он пишет Луи длинное письмо, говоря ему, что он позаботится о саде, когда тот уйдет, и устроит медсестрам ад за них обоих. Луи рыдает к тому времени, как заканчивает читать, и обнимает Гарри так крепко, что тому приходится вырваться из объятий, чтобы снова дышать. Может быть, затем следует и несколько прощальных поцелуев, но Гарри и Луи попрощаются в другом месте. Семья Луи пожимает руку Гарри, и его сестры уже обожают его кудряшки, и Гарри смеется над их радостью. Луи не может не думать о том, насколько правильно все это выглядит, и неожиданно его мама думает то же самое, потому что говорит Луи, насколько мил этот парень. Луи покупает квартиру в нескольких минутах ходьбы от реабилитационного центра, и он приходит каждый день после работы. Он всегда приносит Гарри какие-нибудь цветы, и теперь его палата похожа на сад, и Гарри так влюблен в Луи, что просто слабеет от этого чувства. Иногда Луи остается на ночь с Гарри, хотя и не должен, но персонал любит его и просто не может отказать. Уже прошел год с момента аварии, и прогноз Луи отличный. Он восстановил все двигательные навыки, и хотя у него по-прежнему есть проблемы с запоминанием лиц, он начал хорошо запоминать людей по другим признакам. Он снова чувствует себя практически нормальным. Только теперь у Луи есть Гарри, и Гарри еще далек от нормы. Луи не знает точно, когда он влюбился в него, но он абсолютно уверен, что теперь не сможет представить себе жизнь без этих зеленых глаз и растрепанных кудрей, и каждый раз он говорит Гарри — Я люблю тебя, — а Гарри все еще не говорит совсем ничего. К настоящему моменту Луи знает, что Гарри, вероятно, никогда ничего не скажет ему, и это нормально — у Гарри есть специальная доска, на которой он пишет, и если Луи постарается достаточно хорошо, он может представить, как звучит голос Гарри, как звучат те три слова, которые он может только написать. Сейчас лето, и Гарри загорелый и красивый, и Луи любит чувство влюбленности. Реабилитационный центр начинает позволять Луи брать Гарри домой по праздникам, и сперва Луи страшно, потому что ему нужно давать Гарри столько лекарств в определенное время, и он должен постоянно наблюдать за ним, и он так боится все испортить. Гарри крепко целует его и пишет «ты не причинишь мне боль, Лу», и Луи пытается расслабиться, и это вроде бы срабатывает. Вроде бы. Луи также отвозит Гарри на пляж, и там, на песке, они впервые занимаются сексом. Этот раз проходит странно и неопытно, но Луи засыпает с Гарри, свернувшимся у него на груди, и кажется, будто по телу бежит жидкое золото. Накануне августа медсестры Гарри зовут Луи, чтобы объявить лучшую новость, что он слышал в течение всего года. Дата выписки Гарри запланирована на четвертое сентября, и Луи так чертовски счастлив — он звонит маме в слезах, и она радостно смеется, и все замечательно. Луи кажется, будто он превратился в воздушный шарик, и Гарри просит его перестать так радоваться, потому что тогда на его долю радости не останется. Итак, весь следующий месяц Луи проводит в переделке квартиры для одного человека на квартиру для двух. Он изо всех сил пытается сделать свой дерьмовый дом достаточно хорошим для Гарри, потому что до этого его жилье было в ужасном состоянии. Он вычищает ее сверху донизу, и покупает новые украшения, и проводит много часов, делая указатели для Гарри, и все это чертовски глупо, но он так доволен собой.***
Двадцать первого августа Гарри произносит первые слова за три года. Луи находится с ним в реабилитационном центре, свернувшись на кровати, и они смотрят «Принцесса-невеста». Они как раз на том моменте, когда Индиго говорит: «Привет, меня зовут Индиго Монтойя, ты убил моего отца, готовься к смерти!», и Луи так чертовски радуется, потому что любит этот фильм, как вдруг... - Ме... меня зовут Га... Гарри. Слова очень невнятны и прерываются заиканием, и Луи не знает, что говорить, но это не имеет значения, потому что Гарри, наконец, что-то сказал. Луи вижзит, и обнимает Гарри за шею, и целует его волосы, щеки, губы, и Гарри застенчиво смеется над всем этим. Это только начало. Гарри практикует эту фразу до тех пор, пока не начинает говорить ее с минимальной невнятностью, и Луи просто чертовски горд. Он осыпает Гарри похвалами и поцелуями, и с Гарри действительно все нормально, он принимает их. День приезда Гарри домой сопровождается шквалом стресса для Луи. Он просыпается в пять тридцать утра просто чтобы убедиться, что все в порядке до его приезда. Он готовит ужин для них двоих, вешает табличку «Добро пожаловать домой, Гарри!», написанную его ужасным почерком, и украшает квартиру серпантином и блестками. Может быть, блестки были излишними, но теперь Гарри будет здесь всегда, и все должно быть идеально. Гарри есть идеал великолепия, когда он выходит к машине Луи с сумкой, перекинутой через плечо, и волосами, взъерошенными ветром. Он выглядит здоровым и счастливым и готовым уезжать прямо сейчас, и Луи настолько счастлив, что готов расплакаться. На самом деле, он плачет, но быстро смахивает слезы, так что это не в счет, да? И когда Гарри видит дом, видит все усилия, что Луи приложил, чтобы ему тут было комфортно, он начинает плакать, и Луи не может не плакать тоже, если это делает Гарри. Они оба рыдают, пересекая порог, но это хорошо, потому что это их дом, здесь можно быть эмоциональными. - У нас здесь будет столько воспоминаний, - Луи одаряет Гарри улыбкой, и черт, Гарри такой красивый, когда кивает в ответ и целует Луи. Он целует его грубо и беспощадно и не отпускает. А Луи не хочет уходить, в любом случае. Итак, они ужинают, и Гарри делает свои голосовые упражнения, а Луи слушает его красивый голос и все время поддерживает. Гарри настолько не любит свою речь, потому что она невнятная и спутанная, и он часто пытается заставить Луи не слушать, но тот целует его и говорит, что он замечателен. Наступает ночь, и они обнимаются на кровати. Они только что впервые занялись сексом в своем доме, и Луи кажется, будто он превращается в жидкие звезды и расплавленную лунную пыль. Он настолько изнурен и устал, что едва находит силы, чтобы достаточно подняться и медленно поцеловать Гарри. - Я люблю тебя, - шепчет Луи в темноту, поглаживая взмокшие и блестящие щеки Гарри. - Я так чертовски сильно люблю тебя, Гарри. Знаешь, иногда я бываю рад, что попал в ту аварию, как бы странно это ни звучало. Он не ожидает ответа — никогда, — но перед самым сном получает его. Голос надтреснутый и усталый. Очевидны огромные усилия, приложенные для того, чтобы сказать эти три слова, но они слышны достаточно хорошо, и Луи клянется, он забывает, как дышать. - Я... я тоже люблю тебя, Луи.