Сфотографируй нас

– Сфотографируй меня! – Локи запрыгивает на узкие перила моста и выпрямляется. – Давай! – С ума сошел?! – Одинсон сжимает кулаки до побелевших костяшек. – А если у тебя голова закружится? Слезай! – Чем дольше буду там стоять, тем больше шанс, что закружится, – Локи смеется. – Как только сфотографируешь, я слезу. Лови! – и он, размахнувшись, кидает Тору свой iPhone. – А если бы я не поймал? – Тор сжимает телефон в пальцах. – Ты головой думаешь? Что с тобой сегодня? – Купил бы мне новый, – беспечно улыбается Локи. – Тебе же это раз плюнуть, богатый братишка. Так ты собираешься меня фотографировать? Одинсон зло поджимает губы, но послушно отходит на несколько шагов и включает камеру. Ловит брата в кадр и касается сенсора. Локи кривляется, опасно балансируя на узких перилах, кажется, делая все для того, чтобы сердце у Тора екало. А потом, когда Одинсон, наконец, делает последний кадр и опускает телефон, Локи как-то растерянно улыбается и делает шаг назад. В пустоту. – Локи! – в груди все леденеет, сердце ухает куда-то вниз. Одинсон бросается к краю в нелепой надежде, что все каким-нибудь чудесным образом обошлось, и его младший брат не упал вниз с семидесятиметровой высоты. Разум отказывается осознавать произошедшее. Тор перегибается через перила и задыхается: Локи висит над бездной, уцепившись за бетонную кромку. А на тонких губах безумная улыбка. Зеленые глаза блестят. – Локи... – голос сел, и Тор говорит сиплым полушепотом. – Локи! Господи! Давай руку! – Сначала сделай фото, – младший перемещает левую руку чуть в сторону, на секунду отпуская. – Сделаешь, и я клянусь, что поднимусь обратно. Одинсон трясущимися пальцами касается сенсора и выдыхает: – Вылезай! Младший хихикает, подтягивается, хватается за металлические прутья ограждения и легким движением снова вспрыгивает на перила. Тор хватает его за руку и сдергивает вниз. Прижимает к себе, стискивая так, что Локи охает. Но не вырывается. – Что же ты творишь, идиот?! – сипло шепчет Одинсон, утыкаясь носом в худое плечо брата. – Ты ведь мог сорваться! – Ну, ты чего? – в голосе брата удивление. – Я бы не сорвался. – Никогда так больше не делай! – умоляюще выдыхает Тор. – Пожалуйста! – Поедем домой, – Локи шепчет это куда-то в шею, обжигая сбивчивым дыханием. – Давай... Никто не узнает. И Тор чувствует, как младший вжимается пахом в его пах. Предательское возбуждение накрывает с головой. Словно цунами, сметающее все на своем пути. Одинсон прекрасно знает, что брата нужно снова отвезти в клинику, что он опасен не только для самого себя, но и для общества, что... Но чем сильнее Локи прижимается всем своим угловатым телом, тем меньше связных мыслей остается в голове. – Чего ты боишься, а? – шепот брата шипением змея-искусителя заливается в уши. – Я ведь твой... Ну, Тор! Ты ведь хочешь, я знаю. Тонкая ладонь ложится на пах Одинсона, Локи чуть сжимает его болезненно возбужденный член, гладит через ткань брюк. С тонких сухих губ срывается тяжелое дыхание. И Тор не выдерживает. Сминает их жадным поцелуем, зарывается пальцами в густые волосы младшего, задыхается, не в силах оторваться. – Поедем... – Локи тоже задыхается. – Тор! Одинсон хватает его за предплечье и тащит к машине. Толкает на переднее сидение, обегает автомобиль, садится за руль, поворачивает ключ в зажигании и срывается с места. И хрипло стонет, когда Локи снова кладет руку на его пах. Рукав толстовки младшего задрался, и взгляд задерживается на грубых шрамах на запястье. Первая попытка самоубийства. Локи тогда было всего тринадцать. А дальше все только прогрессировало. Всего Локи пытался убить себя шесть раз. В итоге пришлось поместить его в психиатрическую лечебницу. Тор выбрал самую дорогую, благо с деньгами проблем не было. С того момента прошло уже три года, но улучшений почти не было. Изредка, когда разрешали врачи, Тор забирал брата и вез на прогулку. За город или в парк. По желанию Локи. И каждый такой раз... Каждый раз эти прогулки заканчивались вот таким вот безумием. Тор забывал и о том, что женат, и о том, что Локи его родной брат... Хотя нет, об этом он как раз помнил. И скребущее ощущение неправильности только добавляло всему этому кошмару остроты. Стрелка на спидометре преодолевает деление за делением. Восемьдесят миль в час, девяносто, девяносто пять... Локи ластится, касается губами шеи, забирается ледяными ладонями под рубашку. Шепчет что-то. А потом вдруг наклоняется, вжикает молнией и обнимает губами возбужденный почти до боли член Одинсона. Тор хрипло всхлипывает, в глазах темнеет. Он с усилием поднимает брата, отрывая от себя и отчаянно просит: – Дома... Локи... Мы уже почти приехали! – Какой ты правильный, – младший тихо смеется. – Это скучно. Не мешай. И снова склоняется над бедрами Одинсона. Язык пошло скользит по головке, Локи оттягивает пальцами крайнюю плоть, проходится ладонью по всей длине, а потом подается вниз, заглатывая полностью. Тор сжимает зубы и пытается следить за дорогой. В конце концов, ему уже тридцать, он не семнадцатилетний сопляк, кончающий от... – Господи! – стон вырывается неосознанно, потому что Локи пропускает совсем глубоко в горло, одновременно работая языком. – Локи... Остановись! Естественно, младший не слушает. Его ситуация только заводит, и Тор это знает. Остается благодарить судьбу за то, что сейчас выходные, уже почти ночь и машин совсем нет. Так что до дома ехать чуть меньше десяти минут. Локи тоже это знает. И, похоже, поставил своей задачей мучить Тора все это время. Он отрывается от члена Одинсона, задирает его рубашку и проходится языком по низу живота, целует. Гладит пальцами лобок, изредка зацепляя головку члена. Поднимается выше, прикусывает сосок, облизывает. Тор шипит, матерится сквозь сжатые зубы, а Локи тихо смеется и нежно целует в шею. *** Запарковался Тор как попало – просто бросил машину перед входом. В конце концов, он за то и платил обслуге, чтобы не заморачиваться по таким вопросам, как парковка. В этой башне Тор не так давно приобрел огромную квартиру на последнем этаже. Огромные панорамные окна, обстановка в стиле хай тек. Не чета тому пафосному загородному особняку, построенному исключительно под вкусы жены. В лифте Локи ведет себя тихо. Просто прижимается спиной, позволяя Тору все: и гладить пальцами напряженные горошины сосков, забравшись ладонями под потрепанную толстовку, и целовать шею, зализывая едва заметную точку от укола – скорее всего, это было успокоительное. А когда Тор разворачивает его к себе и нежно прижимается к губам, Локи только льнет совсем близко и сцепляет руки за его шеей. Тихонько пищит сигнализация, дверь отъезжает в сторону, и они оказываются в полутемной прихожей. Тор касается пульта, закрывает створку и оборачивается к брату. Локи молча стоит напротив, засунув руки в карманы. В темноте, разгоняемой лишь голубоватой подсветкой, синяки под его глазами кажутся черными. Остается только болезненная нежность. Тор осторожно притягивает младшего к себе и целует. Ласково, осторожно. В глазах щиплет. Локи отвечает на поцелуй, приоткрывает рот, разрешая. Его губы дрожат. Тор стягивает ботинки, не нагибаясь, дожидается, пока Локи точно так же снимет свои кроссовки и тянет его к кровати. Перегородок здесь нет, вся квартира представляет собой огромный зал, а постель находится в самом центре, на небольшом возвышении. Локи опускается вниз и, не моргая, смотрит снизу вверх. В изумрудных глазах какое-то болезненно-сладкое выражение. Одинсон садится рядом, мягко гладит брата по плечу и осторожно снимает с него кофту. Вниз Локи, как всегда, ничего не надел, так что Тор тут же приникает губами к впадинке над выпирающими ключицами, спускается ниже, к солнечному сплетению, мягко толкает брата, заставляя лечь, стягивает с него джинсы. Носков на Локи тоже нет, ногти на ногах накрашены черным полустершимся лаком. Тор оглаживает худые бедра младшего, и тот послушно и так привычно раздвигает ноги, позволяя. – Я схожу за смазкой? – Тор перемещается выше, заглядывает в лицо брата. – А у меня есть, – Локи улыбается. – В кармане. – Откуда ты ее взял? – Одинсон подтягивает к себе джинсы брата и вытаскивает из кармана небольшой, странно знакомый флакон. – Из бардачка стащил? – Стащил, – соглашается младший. – Чтобы ты не бегал в ванную. – Все рассчитал, – Тор целует брата в губы. – Повернешься? Локи молча улыбается и переворачивается на живот. Опускает голову, на согнутые предплечья, ложась грудью на одеяло, и выставляет ягодицы, невозможно прогибаясь. Одинсон проходится ладонью по узкой спине, целует поясницу и, выдавив на пальцы гель, смазывает сжатое розовое отверстие. Проталкивает кончик пальца, одновременно поглаживая брата по бедру. Локи тихо выдыхает, подаваясь бедрами и просит: – Давай сразу два. Тор слушается. Льет еще геля и проталкивает пальцы. Сразу полностью, надеясь задеть нужное место. Это получается – Тор знает тело брата почти наизусть. Локи едва слышно стонет, прогибается еще сильнее, подставляясь. А Тор мягкими, массирующими движениями принимается растягивать, каждый раз задевая твердый бугорок на упругой горячей стенке. И когда Локи расслабляется и пальцы двигаются почти свободно, Одинсон осторожно поворачивает его на спину и устраивается меж разведенных ног. Пару раз проходится ладонью по члену, смазывая себя, заглядывает в пустые глаза брата и медленно, осторожно толкается. Младший всхлипывает, тонкие пальцы комкают простынь. – Пусти меня туда... – выдыхает Одинсон, не совсем анализируя свои слова. – Давай... Прижимает брата к груди, целует в шею, чуть прикусывая тонкую холодную кожу. От младшего как всегда пахнет чем-то горько-лекарственным. В груди больно. Первый толчок получается неловким, слишком сильным, потому что упругие стенки обжимают так восхитительно туго, что сдерживаться почти невозможно. Но Локи даже не стонет. Только прижимается и крепче обхватывает ногами, принуждая продолжать. Тор двигается размашисто, сильно, глубоко, чувствуя, как младший подмахивает под каждое движение. Обхватывает ладонью его член и начинает ласкать в такт толчкам. Локи никогда не касался себя сам. Это что-то ненормальное. Болезненное. Полутьма становится осязаемой, обволакивает душной пленкой, Локи глухо стонет, расцарапывая ногтями спину Одинсона, словно ставя свои метки. Толчок, еще один... Локи что-то шепчет, запрокинув голову. Его глаза широко раскрыты, из уголков по вискам катятся прозрачные капли. Одинсон сильнее дергает бедрами, зная что именно сейчас, за секунду перед оргазмом, Локи скажет самое важное. То, отчего сладко защемляет сердце. – Люблю тебя... – шепот младшего похож на хрип. По ладони течет горячее липкое семя. Еще пара толчков, и Тор со стоном падает на брата, прижимая его до боли крепко. – Я тоже люблю тебя, – это он шепчет куда-то в плечо младшего. – Очень люблю, Локи. Слышишь? – Я ведь болен, – прохладные ладони гладят жгущие болью царапины на спине. – Плевать, – Тор перекатывается на бок, не отпуская брата. Младший проводит пальцами по обросшей щетиной щеке Тора, гладит, а потом целует. Высвобождается из его рук, садится на подушку. Одинсон устраивается меж его ног, укладываясь головой на бедро, и чувствует, как младший принимается поглаживать его по волосам. – Можно я останусь еще на день? – голос у Локи звучит странно глухо. – Пожалуйста. Не хочу, чтобы меня снова обкалывали успокоительным. – Конечно, – Одинсон целует его в бедро. – Я позвоню в больницу и скажу врачу. – Спасибо, – младший убирает с его лица волосы, проводит кончиками пальцев по векам, заставляя закрыть глаза. – Ты самый лучший брат. Тор лениво улыбается, ловит его руку и касается губами длинных старых шрамов, целует ладонь, пальцы... Тянет его вниз, снова укладывая, прижимает к себе. Гладит спину, касается ягодиц, ощущая влагу. Наверное, стоит сходить в ванну. *** – Тор, – голос брата заставляет лениво приоткрыть веки и обернуться. Локи стоит около открытой створки окна и улыбается. Отросшие волосы ерошит легкий ветер. Но стоит младшему переступить невысокий подоконник... Одинсон медленно, стараясь не делать резких движений, поднимается на ноги и спрашивает: – Что ты там делаешь? – Я хочу фото на фоне города, – Локи улыбается. – Телефон в кармане. Тор молча наклоняется, подрагивающими пальцами вынимает телефон из толстовки брата и подходит ближе. Включает камеру и касается сенсора. Делает еще несколько фотографий. – Иди сюда, – вдруг просит младший. Тор бросается к брату, обхватывает его за талию, прижимая к себе. Локи давится воздухом, смеется и выдыхает: – Отпусти, я не стану прыгать. – Я и не... – Тор смущенно прикусывает губу и расцепляет руки. – Просто... – Сфотографируй нас, – Локи обнимает его за плечи и прижимается. – Хочу совместную фотку.