Старый друг

1976.02.11 Где-то на юге Сибири. Из слов дворецкого… …За окном 3 день подряд стоит буря. Понятия не имею, когда придёт ей конец. Из-за неё не могут доставить пропитание. Хотя у нас еще достаточно еды: хватило бы на 2 банкета. Но всё же… - Павел! - Сию минуту! - сказал я. Это был голос моего господина. Он всегда говорит мне называть его по имени, но я его слишком уважаю. Был случай, когда моя матушка захворала и не могла даже встать, и он, храни его Господь, всячески помогал ей. Я спустился вниз. Дом был довольно большим, 2 этажа, но, несмотря на это, здесь всё же оставался некий уют… - Да, сэр. Вы что-то желаете? - спросил я. - Да, можно мне чашечку кофе и вон ту книгу, ах да, ещё прошу, перестань уже, наконец, меня так называть, - сказал он. - Да, конечно, - сказал я, хотя мы оба знали, что всё равно его буду продолжать так называть… «Тук-тук». - Кто бы это мог быть? - спросил он. - Понятия не имею, мне открыть? - спросил я. - Не надо. Хотя я догадываюсь, кто бы это мог быть. Сделай, пожалуйста, вместо кофе 2 рюмки горячего вина, - сказал он, вставая с кресла и направляясь в сторону двери. Я спустился в подвал и взял старое вино. Последующие 3 минуты я его грел, и уже начал подыматься наверх. Я прошёл мимо прихожей и заметил пару оборванных, старых сапог, и, к сожалению, я знал, кому они принадлежат. Я вошёл в гостиную и увидел его. С виду это был старый оборванец с заросшим бородой лицом. На нём был плащ, весь присыпанный снегом, небольшой головной убор, столь напоминавший перееханную кошку, и кожух с подкладкой. Я стоял с фужером, и только спустя полминуты осознал, что стоял и пристально рассматривал его. Меня окликнули: - Павел, ну что же вы так робко, проходите. - Павлуша, здравствуй…ик…дорогой мой! Сколько же я…ик…тебя… не видел! - сказал нетрезвый умелец и полез в объятия. Я откинулся всем телом. - Понял…потом, - расплываясь в улыбке произнёс он. Я поставил поднос и удалился. Я ушёл в библиотеку, что была в соседней зале, и после недолгих поисков любимой книги, уселся в кресло. Был отчётливо слышен их диалог. Я вообще не лезу в дела своего хозяина, но всё же я разобрал часть диалога… Тем временем в соседней зале… - Садись, дорогой мой, и расскажи, как ты провёл свой уикенд, - спросил хозяин. - Неужто ты прямиком из Франции? Ответа не последовало. Мужчина пытался найти точку опоры и, хватаясь за каждую выпуклость, нащупал диван. После этого он просто сидел и всматривался в картину, которую дико не переносил на дух. Найдя флягу со старым виски, отхлебнул, и, переведя взгляд на хозяина, предложил и ему. Хозяин принял столь радушное предложение. Посетитель расплылся в улыбке. Он долго не мог очухаться после долгой дороги и поэтому хозяин решил оставить его в покое. Он провёл его в одну из спален и уложил спать. Сам же хозяин отправился на чердак. После томительных поисков он вытащил сундук, величина которого достигала восьми дюймов и, стряхнув пыль, отправился в залу. Я пошёл за ним. - Что это? Вы никогда не показывали мне его? Это что-то ценное? - спросил с глубочайшим интересом я. - На рыночной площади вы эти вещи могли отдать за бесценок, и то вы бы вряд ли выручили бы более четверти фунта, но для меня это дороже любого замка или поместья, - ответил хозяин. - Но что же это? Могу ли я взглянуть?- спросил я. В тот момент я заметил тот взгляд. Это был один из немногих взглядов, которыми мать окидывает своё дитя, тот, который можно встретить при встречи влюбленных после долгой разлуки. Я просто был ошеломлен. Доныне я всего однажды видел этот взгляд в глазах своего господина. Он смотрел на вещицу так, как на что-то чуждое этому миру. - Да, конечно же ты можешь, - ответил хозяин после долгой паузы. Он положил сундук и отошёл к окну, за которым шёл непроглядный снег. Я подошёл к столу. Сказать, что сундук был старым - ничего не сказать. Он был неимоверно стар и потрёпан. Такое чувство, что сама госпожа Время всячески пыталась его изничтожить. На крышке сундука красовались вырезы и, что странно – он не был заперт. После долго осмотра этого предмета я всё же решился его отворить. Внутри я обнаружил несколько рулонов рукописей, некую связку ключей, пару фотографий и медальон. Первым делом я окинул взглядом рулоны, я достал парочку и уже на пальцах почувствовал пергамент, который крошился от малейшего прикосновения. Это оказались письма, адресованные некой леди, по его содержанию было видно, что у того, кто его писал, были ярко выраженные чувства к ней. По почерку можно было сказать, что было написано наспех и, вероятно, самим хозяином. Я сразу осознал, что это любовные письма. По дате я легко заметил, что переписка длилась с 19 ноября по 15 мая следующего года. Я достал все письма, лежавшие в сундуке, и попытался воссоздать картину. Это было сложнее, чем я думал. На некоторых стёрлись числа, но по последовательности событий, я всё же смог разложить их. На это ушло порядком 30-35 минут. Я вкратце пробежался меж строками, и понял, что это была сильная любовь, причём обоюдная. Однако, меня поразило то, что последовательность обрывается и не хватает частей всей картины. Себе в мыслях я оставил памятку и пока что не рискнул спросить об этом хозяина. Я перешёл к следующим вещам. Ключи. Это была связка из трёх ключей разной формы. Между собой они не были схожи и сильно разнились. Первый был большой, словно открывал какую-то массивную дверь. Второй был поменьше. На нем были пять зубцов одинаковой величины. Несмотря на столь малую мелочь, он был поржавевшим. Я предположил, что там, где он хранился, было сыро. Последний ключ. Вернее сказать, ключик. Он еле достигал размеров мизинца. Поняв, что ключи мало мне что дадут, я решил продолжить осмотр содержимого сундука. Кулон. Он был выполнен в старых традициях, когда каждая грань, каждый контур подчёркивал индивидуальность вещи. Я попытался открыть его, но он не поддавался. Как я ни пытался. Он был наглухо закрыт. После окончания я всё же спросил: - Извините, я хотел бы знать, что это за госпожа? Хозяин всё так же стоял напротив окна, словно оно его заворожило. - Да…я знал её, - сказал протяжно он. - Это моя возлюбленная. Элеонора, - продолжил повествовать он не поворачиваясь. - Когда-то она была моей невестой…Можешь принести мне альбом? Он стоит на последней полке в библиотеке…пятый слева, по-моему. - Сию минуту, – сказал я и отправился за ней. В коридоре я встретил «приятеля», который уже протрезвел, но перегаром о мне намекнул, чтобы я принёс еще бокал ликера или чего покрепче. Я закрыл дверь, подвинул лестницу и начал поиски. По моему подсчёту вряд ли тем самым альбомом была «Сто рецептов ухода за петуниями» ,поэтому мне пришлось просматривать каждую книгу. Библиотека стоила внимания тысячи известных людей, каждая книга была индивидуальной, все разнились между собой и по-своему притягивали и обволакивали. Я всё никак не мог отыскать нужную мне, хотя пару минут спустя, заметил одну неприметную, в кожаном переплёте. Это она. Я едва открыл её. Сразу было видно, что создатели любили и трепетно относились к ней как к своему ребёнку - нежно, заботливо, не жалея никаких сил на её сохранение. Я начал перелистывать, останавливаясь на некоторых местах. На первом листе красовались две фотографии: моего хозяина и, по моим догадкам, Элеоноры. На ней был синий сарафан, прозрачные чулочки, и волосы, завязанные в хвост. После нескольких секунд я осознал всю прелесть этой женщины: ровные черты лиц; карие глаза, цвета карамели; розовые щёчки, похожие на маленькие персики; небольшая улыбка, которая идеально располагалась меж веснушек. Она стояла ровно, слегка облокотившись на моего хозяина и, сморщив ему капризную рожицу, в то время как он пытался изобразить безразличие. Однако я увидел в его глазах то, что видел в своих, когда был счастлив. На второй фотографии они были на природе, она измазала его мороженым и всячески пыталась увернуться от его мороженого. Я перелистывал альбом и с какого-то момента я стал замечать еще одну персону, которая появлялась почти на каждой. Мне стало интересно кто он, и я стал всматриваться… «Выстрел». - Павел! Павел, вы это слышали? – услышал я громкий голос своего хозяина. - Да, сэр, - словно ошпаренный подорвался я, - что это могло быть? Я побежал в коридор, накинув на себя дублёнку, и выбежал во двор. И как вы думаете, кого я увидел? Старый товарищ моего господина нашёл охотничье ружье и с криками «стой, паршивец!» неистово пытался попасть в снеговика. Когда я подбежал к нему мне не составило особого труда его отобрать у него. - Паша, ну ты видел, видел этого поганца, - пытался он мне высказаться. - Да, конечно, и правильно, что вы выстрелили в воздух для предупреждения, - волоча его за собой, ответил ему. - А я разве стрелял в воздух?! – с неким недоумением он переспросил. Я оставил этот вопрос без ответа и уже проводил его в дом. Он последний раз окинул взглядом «незнакомца», пригрозив ему пальцем, и вошёл в дом. Я усадил его в ложе, разжёг камин. На дворе было без изменений, и путник уже сопел в две дырочки. Хозяин стоял у сундука и перелистывал конверты, рядом под рукой лежал открытый альбом. - Ваша жена была очаровательной девушкой. - После недолгой паузы, я сказал осмелившись, разорвав занавес тишины. - Невестка. Мы не были женаты. Не успели, - сказал он. - Но что же произошло, если мне позволено задать такой вопрос? - с опаской спросил я. - Да, конечно, я расскажу тебе, как всё было, - произнёс он, усаживаясь в кресло. Хозяин вёл повествование с момента их встречи: когда они пересеклись на вокзале. Девушка была взволнована и искала свой багаж. После некоторых попыток она остановила наконец моего хозяина. Тот спешил на свой поезд, но всё же остановился и начал с ней искать ее вещи, в то время как они искали, незаметно завязалась радушная беседа. Он рассказал все подробности: от цвета её платья до погоды. Багаж был найден, он пригласил её на кофе, но она отказала. Тот склонил голову. Элеонора положила ему в карман записку и поцеловала в щечку, потом повернулась и ушла в сторону перрона. Он окинул взглядом людей, но её уже не увидел. Хозяин достал записку на которой был написан адрес и номер почтового ящика: он был безумно рад. Так и завязался роман. Хозяин повествовал о всевозможных прогулках под луной, по лугам, о встречах, которые описывал с такой любовью. Но наступило это злосчастное 15 мая, когда нить писем оборвалась. Он сказал, что по некой причине она перестала писать, которой он и сам не знал. Из письма я узнал, что она должна уехать и они больше не смогут видеться и общаться. На этом прервалась хронология. Хозяин рассказывал, как он всячески пытался найти её, ждал у её дома, но она не объявлялась. - Когда я пришел последний раз к ней домой, мужчина, не проживавший в этом доме раннее сказал, что Элеонора уехала. С тех пор я потерял свою любовь, - закончил Хозяин. Я сидел завороженный этой историей: она была воистину прекрасной и душераздирающей, я не мог промолвить ни слова. - Значит, она вас бросила, - сказал я. - Я не знаю. Она просто пропала, - ответил хозяин. Комната наполнилась мраком, свечи тускло горели и уже трудно было развидеть дальше восьми ярдов. Коридор был полон чудовищ из всевозможных сказок, но никто их не страшился: они напоминали хозяину о той большой потере... - Она тебя не бросила, - вырвалось из уст друга моего хозяина. Он раскрыл глаза и всмотрелся в комнату. - Она тебя не бросила, - повторил он. - Позвольте, ваше имя? - я жаждал этого ответа уже который час. - Моё имя вам, конечно, мало что скажет, но так уж и быть - Даниил, - сказал он. Даниил встал и начал ходить по комнате. Он чувствовал себя в безопасности и, казалось, он жил тут всегда. Подходив к каждой полке, он выдавал свои мысли наружу. - Неужели тот старый берет ты выкинул? - спросил он с усмешкой. Хозяин промолчал. Даниил обошёл всю комнату и сел обратно. - Почему ты здесь? - спросил он. - Я? - переспросил Даниил. - Да, ты. Почему ты пропал на год, где ты был? Я искал тебя, каждый день я слал письма, - сказал он повышенным тоном. - Я постоянно ездил в твою квартиру, но тебя не было! - продолжал он. - Лучший друг, а ведь бросил меня в такую трудную минуту, - сказал хозяин. - Я не мог тебе написать, - сказал Даниил. - Как так вышло!? - уже вскрикнул он и встал. Хозяин подошёл к окну и, облокотившись рукой продолжил: - Год, целый год я думал что ты мёртв! Я не мог спать ночами, я думал, что тебя убили,- продолжал он, - и сейчас ты осмеливаешься вот так просто заваливаться в мой дом? - У меня не было выбора, присядь,- сказал Даниил, - сядь! - Как сложно тебе не было, я умоляю у тебя прощения, у меня нет ни малейшего повода тебя обременять, но послушай, - продолжил он, - я год провёл с твоей Элеонорой. - Что? - спросил хозяин. - Как ты думаешь, почему она уехала? - спросил Даниил. - Я понятия не имею, - с неудомением сказал тот. - Она была тяжело больна. - сказал он. Наступила гробовая тишина, казалось, что время дало сбой, и всё что было живо замерло. - Как, почему так произошло? - спросил он. - Я знал её давно и был ей близок как брат. Она потребовала чтобы я поклялся ничего тебе не говорить. Умоляла меня молчать и уехать с ней, - говорил Даниил, - мы поехали в Германию на лечение. О Господи, ты блажен что не видел её состояние, это было поистине страшно. Он стал повествовать о том, что спустя полгода на ней не было лица, и он всячески пытался ей помочь. И спустя ещё пять месяцев она умерла. - Боже, я всегда опасался это услышать, я думал, что не доживу до такого. - сказал хозяин. Даниил встал и подошёл к хозяину, он обнял его и, не сдерживая слёзы, сказал: - Прости меня, прости, что причинил тебе столько боли, - сказал Даниил сквозь слёзы. - Я прощаю тебя, - сказал хозяин. Он встал с кресла и они повторно обнялись. После Даниил передал конверт с розовой перевязью и, поблагодарив за кров и уют, удалился прочь из дому. Хозяин открыл конверт и прочитал вслух: "Дорогой Алан, если ты это читаешь, то, наверное, это моё последнее письмо. Мы больше не увидимся. Я хотела сказать тебе: ты подарил мне жизнь. С тобой мы провели всего полгода, однако он дал мне больше сил, чем все эти процедуры. Я сказала Даниилу нужные слова, надеюсь, ты его простишь. Я не жажду прощения, я лишь хочу сказать тебе: ты моя любовь и остаешься ей на века. Твоя Элеонора". Настенные свечи догорели и свет больше не исходил от них. На улице светало. Снег перестал идти и вдали показались верхушки сосен. Свет даровал некую призрачную пелену этой комнате. Хозяин заплакал. На следующей неделе он скончался. Похороны были торжественны, хозяина проводили со всеми почестями. Я был одет в черный фрак. Его гроб опустили на дно ямы, и у меня навернулись слезы. Я собрал свои вещи из дома, вещи хозяина и передал их в фонд благотворительности, а дом отошёл детям-сиротам, после моей подписи он был наполнен детским смехом. - Так хотел бы хозяин, - сказал я. Я надел свою шляпу, взял сумку с вещами и начал было уже идти, но меня приковала одна деталь: на пороге, прям около щели, лежал конверт с розовой перевязью...