I'm Death

Время — вот он враг нашего мира. Беспощадное голодное животное, которое пожирает все и вся, оставляя после себя лишь прах, кусочек истлевшего тела, обращающегося в труху при малейшем дуновении ветерка. Время есть Смерть. А сегодня Смерть — это я. Странно, не так ли? Хотя, в нашем чокнутом мире мне уже нечему удивляться… Можно было бы и привыкнуть за то время, как я оказался по уши втянутым в наше семейное дело. Будучи погруженным в свои мысли, не замечаю суеты медперсонала, бегающего по коридорам местной больницы, где я оказался. Из обрывков фраз, кем-то кинутых в спешке, понимаю, что где-то на трассе перевернулся переполненный пассажирами автобус. Неосознанно потираю перстень Смерти на пальце, ощущая холод гладкого черного камня, в предвкушении новой «работы». Ведь, чем быстрее выполню, тем быстрее к Сэму вернется его душа. Но я не знал, через что мне придется пройти… За спиной слышу нервный голос хирурга и шум колес каталки, стремительно приближающейся ко мне, и в этот же момент вижу, как эта самая каталка проходит сквозь мое тело, словно меня и не существовало вовсе. Конечно, люди меня не видят. Я для них лишь дух. Я для них лишь смерть — нечто, которое нельзя ни увидеть, ни услышать, ни ощутить. Это возможно только с позволения времени — еще одного коварного «нечто». Взгляд невольно притягивается к больному, которого только что провезли через меня. На каталке лежал ребенок. Темноволосый мальчишка с ссадинами и кровоподтеками на лице; с раны на лбу до сих пор текла кровь, запачкав собою всю левую сторону личика мальчика, затронув и шею. На тонкой серой футболке расплывались уродливые бордовые пятна от многочисленных ран, оставленных осколками стекла… Взгляд снова возвращается к лицу и я с ужасом осознаю, что этот паренек - Бен. Нет, нет, нет! Верить в это совершенно не хочется. Только не он! Дыхание вмиг учащается, а сердце бьется в разы быстрее. Тело прошибает холодный пот, сопровождаясь неприятной волной дрожи. Волнение и страх за ребенка тут же завладевает моим разумом, и я даже не успеваю сообразить, как мчусь вслед за каталкой и врачами, крича имя Бена. Нет, нет, нет! Может это не со мной? Может это лишь дурной сон? .. Не знаю. Руки трясутся, как в лихорадке, а в голове творится полный бардак и неразбериха. Мысли, спутанные в комки, бьются о череп и больно жалят, помногу раз, подобно шершням. Жалят. Жалят. Жалят… — Бен, не смей, слышишь? — слова сами срываются с губ. Голос дрожит. - Бен, не вынуждай меня тебя забрать! — кричу я, понимая, что у мальчишки слишком серьезные повреждения. Кричу я, с ужасом осознавая, что следующим моим подопечным может оказаться он сам. — Ты нужен маме, Бен, слышишь? Ты нужен мне! Продолжай бороться, ну же! — я чувствую, как перстень, будто магнитом, тянет меня к нему, повелевая коснуться тела мальчика, повелевая прекратить его мучения, повелевая мне его убить. Я чувствую, как в сердце появилась тупая боль, будто в нем завелся червь, проедая все новые и новые кровоточащие дыры. Я чувствую, как моя душа медленно плавится, подобно воску, как умираю сам вместе с ребенком. С ребенком, который так мне дорог. С ребенком, которого я считаю сыном. Почему именно он? Почему именно Бен должен умереть? Почему я снова должен смотреть, как умирает моя семья? Почему я снова должен терпеть эту чертову боль? Господи, почему?! Все внутри сжало в спазме, все внутри горело, все разъедало от осознания того, что я снова теряю близкого и такого родного человека. Бен… Ведь он еще ребенок! Он ведь даже пожить еще не успел! Так почему?! Почему высшие силы решили забрать именно его, отнять его шанс познать долю жизни, познать прекрасное? — Бен, ты должен жить. Ты заслужил это, как никто другой. Пожалуйста… — глаза жжет от подступивших слез и голос срывается на шепот. — Пожалуйста, Бен… Ты сможешь. Я в тебя верю, сынок. — врачи пытаются, борются изо всех сил за жизнь мальчишки, а я смотрю на это и не могу решиться. Я не могу коснуться его тела и забрать его душу. Я не могу его убить. Это выше моих сил. Меня разрывает… Я разрываюсь между Беном и Сэмми. Почему эта чертова судьба снова ставит меня перед выбором? Почему я вынужден выбирать между самым дорогим?! Господи, как сложно… Сердце рвет на несколько частей, безжалостно кромсая его на мелкие кусочки, как никому не нужный мусор. Хочется кричать. Кричать от безысходности и отчаяния, кричать от дикой, всепоглощающей боли, которые так ловко затянули меня в свою чернеющую бездну. Я снова в Аду. Только этот Ад в стократ хуже. Я словно вновь ощущаю, как тело истязают, рвут и кромсают. Я вновь ощущаю, как незаживающие раны вновь и вновь разрывают, поливая их кислотой. Ощущаю, как на оголенные нервы льют раскаленный метал, а затем ледяную воду, вызывая такую дикую боль, от которой ты готов, буквально, содрать с себя кожу, лишь бы эти пытки прекратились. И сейчас… Хочется умереть. Прекратить свое существование, обратившись в прах. Хочется вновь продать свою целиком и полностью прогнившую душу, лишь бы спасти Бена. …А кольцо давило, сжимало палец все сильнее и сильнее, продолжая притягивать меня к ребенку, продолжая повелевать мне убить его. Отчаянно машу головой, прижав руку с перстнем к груди, отходя на несколько шагов назад от мальчика. Нет, я не позволю ему умереть! А душу Сэма я попробую достать другим способом… Брат должен меня понять, должен попытаться простить. Но я не могу быть Смертью для Бена. Глубоко вдохнув, пытаюсь стянуть с себя чертов перстень, который, кажется, стал еще черней, но у меня ничего не выходит. Такое впечатление, будто он стал частью меня, запустил свои щупальца глубоко под кожу, намертво вгрызаясь в нее, подобно клещу. И это пугает. — К черту! Сэмми, прости… — в глазах, за пеленой слез стояла холодная решимость. В голосе звучала лишь сталь. К черту! Бен будет жить, я не позволю ему умереть! И я не заберу его душу! Нужно лишь снять этот дьявольский перстень. Нужно лишь избавиться от обязанностей Смерти. Нужно лишь нарушить сделку… Выход я видел только один: отрубить палец вместе с кольцом, но проблема была в том, что я не осязаем. Я не могу дотрагиваться до предметов, я не могу взять их в руки. А это значит, что придется искать другой выход избавиться от вещицы. Времени нет на хитроумные планы. Боли не избежать в любом случае. Да что значит боль, когда на чаше весов — жизнь близкого…? Вгрызаюсь зубами в плоть, пытаясь прогрызть кожу на пальце, чтобы снять ее вместе с «даром» Всадника. Стискиваю челюсти с каждой секундой все плотнее и плотнее, терпя жалящую боль, стараясь не обращать на нее никакого внимания. Тело тут же бросает в жар. На лбу появляется испарина, а руки трясутся. Крепко зажмуриваю глаза и, наконец, чувствую вкус солоноватой крови во рту. Образовавшуюся рану разрываю пальцами свободной руки, отрывая кусочек кожи за кусочком… Больно. Плевать. Кровь течет по руке, к локтю, пачкая одежду, капая на пол. Плевать. Сердце колотится в груди, норовя вот-вот из нее вырваться. Дыхание слишком частое, от чего слегка начинает кружиться голова. Суровый взгляд прожигает этот чертов перстень, залитый вязкой жидкостью карминового цвета. Всей душой и всем сердцем проклиная бога и черта, продолжаю сдирать с пальца кожу, бросая кровавые кусочки плоти на пол. Это слишком медленно. Слой за слоем… Вновь подношу палец ко рту, прогрызая плоть зубами. Будто руку опустил во что-то горячее. Обжигающе горячее, заставляя кожу плавиться и пластами слезать вместе с мясом, обнажая кость. Больно. Жутко. Не правильно. Но челюсти все так же плотно сжаты… … Я не знаю, сколько прошло времени. Я не знаю, сколько мучил мальчишку и сколько мучился сам. Я не помню, в какой момент заставил себя остановиться. Я не помню, как с пальца соскользнул перстень. Этот период, словно в густом тумане… Я знаю лишь одно: сегодня я выиграл, не став Смертью для Бена. Он жив, пусть и находится в тяжелом состоянии. Сегодня я победил Смерть, переборов самого себя. Но можно ли это назвать абсолютной победой…?