Мне тридцать и я дождался её...

POV Саске Баб у меня было без счёта, но я не помню лица ни одной из них. Нет, действительно, я не выпендриваюсь и не лукавлю. Знаешь, с той кучей денег, которую я сегодня зарабатываю, окружённый всеми этими угодливами задницами, я могу позволить себе обойтись без пустого трёпа. Я так говорю, потому что это правда. Мне тридцать лет, и я почти ничего не помню о собственной жизни. Я забыл своих женщин - как, впрочем, и всё остальное. Иногда мне случается увидеть в старой газете - из тех, что валяются в сортирах, - своё фото в обнимку с какой-нибудь цыпочкой. Ну вот, тогда я читаю подпись под снимком и выясняю, что девушку зовут Конан, Ино, или ещё хер знает как, снова смотрю на фото и как будто даже узнаю её: "Ну да, конечно, Конан - синеволосая красотка,любительница пирсинга, благоухающая сиренью..." Но в действительности всё совсем иначе. И ничего такого мне не вспоминается. Как полный идиот, я твержу про себя: "Конан, Конан, Конан...", откладываю газету и принимаюсь искать сигареты. Мне тридцать лет, и я осознаю, что жизнь моя катится ко всем чертям. Что-то такое во мне сломалось. Одного щелчка бывает достаточно, чтоб на несколько дней выбить меня из колеи. На прошлой неделе кто-то заговорил при мне о войне в Ираке, так я обернулся и спросил: - А когда была эта война? - С 2003 по 2011 - последовал ответ, словно я нуждался в простом уточнении... Но грёбанная правда заключается в том, что я даже не слышал никогда ни о какой войне в Ираке. Да пошла она к чёрту, эта война. Не видел. Не слышал. Те восемь лет вообще выпали из моей жизни. В то время я путешествовал по собственным венам и не заметил никакой войны. Ты скажешь: " Далась тебе эта война!" Но она просто удачный пример. Я почти всё забываю. Прости меня Конан, но это так. Я тебя не помню. А потом я встретил Сакуру. От одного звука её имени мне становится легче. Сакура... В первый раз я увидел её в студии звукозаписи "Takashi" на улице Yaharu. Мы опаздывали со сроками уже на неделю, и все вокруг доставали нас разными страшилками о деньгах и неустойках. Что ж, всего не предусмотришь. Это попросту нереально. Никто ведь не знал, что выписанный из США суперзвуковик срубится после первой же "дороги"!!! - Усталость и разница во времени не пошли ему на пользу, - так сказал наш директор. Конечно, это всё чушь собачья, и никакая разница во времени тут не причём. Америкоса просто жадность сгубила: употребил меньше чем хотел, но больше чем мог. Тем хуже для него. Теперь он выглядел полным мудаком со своим жалким контрактом, согласно которому собирался пустить в пляс всех японских девчонок. В общем, момент был тяжёлый. Я не вылезал на свет божий несколько недель, дошёл до ручки и уже не решался потереть ладонями лицо, чувствуя, что кожа вот-вот лопнет, или потрескается, или ещё какая дрянь приключится. Под конец я уже не мог курить - так сильно болело горло. Наруто давно уже доставал меня с какой-то там подругой своей сестры Карин. Она, мол, фотограф и жаждет сопроводить меня в турне. Сама - фрилансер*, но фотографии продавать не станет. Будет снимать для себя. - Слушай, Узумаки, отвянь, а... - Да ладно, брось, ну что, от тебя убудет, если я приведу её как-нибудь вечером? Ты её и не заметишь! - Не люблю фотографов, не люблю журналистов, не люблю администраторов, не люблю, когда на меня пялятся! Бесит! Можешь ты это понять или нет?! - Бля, ну не будь занудой Учиха, всего один вечер, пара минут! Тебе и поговорить с ней не придётся, ты её даже не увидишь. Сделай это для меня, ну, дружище! Сразу видно - ты не знаком с моей сестрой, хоть она у тебя и в "подпевках", Карин любого достанет. Только что говорил, что всё забываю, а вот этого, как видишь не забыл. Чёрт бы побрал тебя, Узумаки!!! Она вошла в студию через маленькую дверь, что справа от монтажных пультов. Шла на цыпочках, словно извиняясь всем своим видом. Одетая в белую маечку на тонких бретельках. Из-за стекла я не сразу разглядел её лицо, но, когда она села, заметил, какие маленькие у неё сиськи, и тут же захотел их потрогать. А потом, чуть позже, она мне улыбнулась. Но не так, как мне обычно улыбаются девицы, довольные уже тем, что я на них смотрю. Она улыбнулась просто, чтобы доставить удовольствие мне. Никогда ещё запись не тянулась так долго, как в тот день. Когда я вышел из своей стеклянной клетки, её уже не было. Я спросил Наруто: - Это подруга твоей сестры? - Ну да. - Как её зовут? - Сакура. - Она ушла? - Не знаю. - Бляяятьь. - Что? - Ничего. Она появилась снова в последний день. Орочимару организовал маленький "междусобойчик" в студии - "чтобы отпраздновать твой будущий золотой диск", он так и сказал, этот придурок. Я только что вышел из душа - голый по пояс, вытирая мокрые волосы краем полотенца, - и тут Наруто мне её представил. Я, словно пятнадцатилетний подросток, не мог выговорить из себя ни слова, а потом и вовсе уронил это грёбанное полотенце. Она снова мне улыбнулась - как тогда, в первый раз. Кивнув на бас-гитару, спросила: - Это ваша любимая? А я не знал, за что мне больше всего хочется её расцеловать - за то, что она ни черта не понимает в музыке, или за то, что говорит мне "вы" - в отличие от всех, кто обычно мне "тыкает", норовя при этом похлопотать по плечу... Всё - начиная с президента республики и заканчивая последним оборванцем - все они со мной на "ты", как будто мы с ними в детстве вместе свиней пасли. Так уж принято в нашей среде. Этот "оранжевый придурок" не в счёт. - Да, - ответил я, - это моя любимая, - а сам шарил взглядом по комнате, ища, чем бы прикрыться. Мы немного поговорили, но это было непросто, потому что Орочимару позвал журналюг - кто бы сомневался! Она спросила насчёт её поездки с нами, а я отвечал "да" на все её слова, пялясь исподтишка на её грудь. Потом она попрощалась, а я стал искать глазами Наруто, или Орочимару, или кого-нибудь ещё - чтобы набить морду, так меня распирало. На тех гастролях у нас было около десятка выступлений, и почти все за границей. Два вечера подряд мы играли в "Маджонг", а больше я ничего и не помню. Мы проехали Бельгию, Германию, Канаду и Швейцарию, Францию - только не спрашивайте, в каком именно порядке, не отвечу. Не помню. Гастроли меня утомляют. Я играю свою музыку, я пою, я стараюсь - по возможности - сохранять трезвость духа и сплю при этом в пульмане*. Даже если у меня когда-нибудь будет задница из чистого золота, я всё равно буду ездить с ребятами в моём климатизированном пульмане. В тот день, когда я один сяду в самолёт и стану пожимать руки своим музыкантам перед выходом на сцену, знайте, что здесь мне больше делать нечего и пришло время уходить на покой. Сакура поехала с нами, но я не сразу узнал об этом. Девушка фотографировала, но так, что мы её даже не замечали. Жила она с "подпевками". Иногда в коридоре раздавалось их хихиканье - верный признак того,что Карин и Тен-Тен снова кому-то гадают. Замечая присутствие Сакуры, я поднимал голову и выпячивал грудь колесом, но ни разу не подошёл к ней за все эти недели гастрольного турне. Я постарел - не могу больше смешивать работу и секс. Последнее выступление у нас было в воскресение вечером, в Бельфоре*, - хотелось закончить красиво, дав "ударный" концерт в честь десятилетия группы. На прощальном ужине мы сидели рядом. Такие вечеринки - это для нас святое, на них допускаются только свои: все те, кто помогал нам во время поездки. Сюда не стоит соваться ни провинциальным журналистам, ни горе-продюсерам с молоденькими "звёздочками", которых они пытаются раскрутить. Даже Орочимару не пришло бы в голову звонить Наруто на мобильник, чтобы спросить, как дела и сколько мы заработали. Надо также сказать, что наши прощальное "междусобойчики", как правило, проходят более чем "оживлённо". Мы называем их "мухоморно-забористыми" - и этим всё сказано. Люди сбрасывают с плеч тонны стрессов, испытывая удовлетворение от проделанной работы - в углу стоят жестянки с километрами ещё "тёпленькой" плёнки, мой менеджер улыбается - впервые за много месяцев. Ну как, скажите, тут удержаться? Вот народ и расслабляется... Вначале я ещё пытался "уболтать" Харуно, но быстро понял, что перебрал и в койке буду не на уровне, а потому отступился. Она виду не подала, но всё просекла - это я точно знаю. В какой-то момент, стоя перед зеркалом в сортире ресторана, я медленно произнёс вслух её имя, но вместо того, чтобы продышаться, умыть рожу холодной водой, пойти наконец к ней и сказать: "Когда я смотрю на тебя, у меня в животе холодеет, как на сцене перед залом в десять тысяч человек, так что ты это давай прекрати, лучше обними меня..." - вместо этого я купил у местного дилера порошка на две штуки и "зарядился" по полной программе. Несколько месяцев спустя мы выпустили альбом... Не стану распространяться на эту тему - я теперь всё хуже переношу такие моменты своей жизни, когда не могу оставаться наедине со своими глупыми вопросами и музыкой. Наруто заехал за мной, чтобы отвезти к Сакуре. Она хотела показать нам отснятый на гастролях материал. Мне было хорошо. Я ловил кайф от встречи с Темари, Хинатой и Шизуне, с которыми столько всего было отпето "вживую". Шизуне хотела записать собственный альбом, и я - в который раз - на коленях поклялся сочинить для неё несколько "невьебенных" вещиц. У Харуно была крохотная квартирка, и гости сидели друг у друга на голове. Пили мы какую-то самодельную розовую текилу, которую гнал её сосед по лестничной площадке, двухметровый накаченый японец Рок Ли, беспрестанно улыбавшийся. Я выпал в осадок при виде его бровей и причёски под "горшок". Сакура была на кухне, и я отправился к ней. Она спросила: - Хочешь посмотреть фотографии? Мне и на это хотелось ответить "нет", но я кивнул: - Ну ещё бы, конечно, хочу. Она ушла к себе в комнату, а вернувшись, закрыла дверь на ключ и смахнула всё барахло со стола на пол. С особым грохотом падали алюминиевые подносы. Розоволосая положила передо мной на стол картонную папку, села напротив. Я раскрыл папку и увидел лицо,точнее глаза - свои глаза, одни только глаза, да лицо и больше ничего. Сотни чёрно-белых фотографий. Мои глаза смотрящие на гитару, глаза темнее ночи, смотрящие вдаль, смотрящие со злостью, бешенством,когда Наруто утопил мой телефон или взгляд, который проникал глубоко в душу, как-будто ища что-то. А вот на этих даже со смехом, когда тот же Узумаки пролил на себя мисо-суп. И много-много других фотографий. Это были глаза,которые говорили без слов. Сакура крутила в руках крышку от пивной бутылки, давила хлебные крошки на столе. - Это всё? - спросил я. Впервые я смотрел ей прямо в глаза дольше секунды. - Разочарован? - Не знаю. - Я снимала твои глаза, потому что только они в тебе уцелели. - Неужели? Она кивнула, и на меня пахнуло ароматом её волос. - А сердце? Она улыбнулась, потянулась ко мне, перегнувшись через стол. - А что, оно ещё не разбито? - ответила она вопросом на вопрос с гримаской сомнения на лице. В дверь постучали, послышался чей-то смех. Я узнал голос Суйгетсу, который орал: "Наам нужжеен лёёёд!!!" Повернувшись к Харуно, я пробормотал: - Надо бы проверить... Они едва не вышибли дверь, эти укуренные и пьяные придурки. Сакура положила ладони на мои руки, взглянула на них, словно видела впервые. И произнесла: - Этим мы сейчас и займёмся.

А потом они потрахались...

Примечания автора: 1. Бельфо́р (фр. Belfort) — город на востоке Франции, административный центр Территории Бельфор. 2. Фрила́нсер (англ. freelancer — вольный копейщик, свободный копьеносец, наёмник; в переносном значении — вольный художник) — человек, выполняющий работу без заключения долговременного договора с работодателем, нанимаемый только для выполнения определённого перечня работ (внештатный работник). 3. Пульман — большой пассажирский спальный железнодорожный вагон.