Все скоро изменится, Феликс.

Умереть за него? Я бы умер. Я бы умирал тысячи раз за Питера Пэна. Нет, это для вас он Мальком, отец, темный колдун, не важно кто, для меня же он всегда был и останется Питером, вожаком потерянных мальчишек из Неверлэнда. А ведь я ненавидел его сына этого Темного, впрочем как и всех, кто прибыл в тот день на наш остров. От кого вы хотели спрятаться, крича на всю округу? Кого вы хотели обдурить, разгуливая безнаказанно по Неверлэнду? Неужели думали, что он вас не заметил? Тот, кто чувствует остров, словно часть своего тела? Он игрался вами, как сытая кошка с добычей, вы постоянно попадались в его ловушки, а все равно пытались обыграть. Знайте же, что Питер Пэн никогда не проигрывает. Пэн, а ведь помнишь какие игры мы устраивали? Помнишь, как наши мальчишки шустро лазили по деревьям, искали «потерянные» сокровища? А помнишь бои, да те самые с деревянными мечами? Помнишь, конечно, но разве сейчас это важно? И я помню. И запах костра, и беззаботный смех, и твой взгляд, укоризненный слегка, так родители смотрят на своих расшалившихся отпрысков. Только вот не был ты нам отцом. Я бы хотел, чтобы те ночи никогда не кончались. Чтобы не было никаких Генри, никаких Злых Королев, никакого заканчивающегося времени, только мы и наш остров, где никто никогда не взрослеет. Ложь, конечно, взрослеем, лишь тело по-прежнему детское. Это странно, как только я увидел тебя, в тоже мгновение понял, что буду следовать за Питером Пэном до конца, какие бы сумасшедшие планы у тебя в тот момент не были. Хотел получить кусок хлеба, а получил настоящий дом. Разве не удача? Чтобы было не встреть я в то сырое утро мальчишку с дудочкой? Нет, не знаю ответа. Но может нашел бы другого, такого как я, что и в огонь и в воду. Или же не нашел. Особенно запомнился тот день, точнее ночь, ведь все хорошее происходит ночью, последняя, перед появлением мальчишки с сердцем истинно верующего. Тогда никто не ложился спать, ожидая чего-то, да и это же остров потерянных детей, здесь нет правил отправляться в постель после заката, да и постелей здесь нет, только лежанки из сухой травы в домиках на деревьях. Никто не спал. И ты не ложился, Питер Пэн. Мальчишки прыгали через костер, да дрались, привычное дело. Но в ту ночь, последнюю до Генри, привычное казалось особенным. - Ты птица, Феликс. А ведь я и не понял, как ты оказался рядом, еще мгновение назад место на бревне пустовало. И слов твоих тоже не понял. - О чем ты, Питер? - Ты знаешь. Я не знал. Ты дотянулся до перьев, что вплетены в мои волосы, и легко коснулся их, так же легко провел по каждому своими пальцами, а потом улыбнулся мне. - Ты знаешь, Феликс. Я промолчал, так и не поняв, только в ответ улыбнулся. - Все скоро изменится, - добавил ты, спустя некоторое время. - Все станет иным. И я поверил. Я всегда тебе верил. Тебе трудно не поверить, Пэн. Мы все поверили, но вот как обернулось. А ведь если бы эти проклятые люди не ступили на землю нашего острова, все было бы другим! - Мы построим новый Неверлэнд. Я бы умер за тебя, Питер Пэн. Тысячи раз. И ты знаешь об этом. Только вот сейчас, видя в твоей руке свое сердце, я не хочу умирать. - Нет, Феликс, мне не нужен сын. Его я никогда не любил. Ты всегда в меня верил. А любовь, она ведь бывает разной. Мое сердце дрожит на твоей холодной ладони, как и я сам. Ты смотришь прямо в мои глаза. Что ты видишь в них? Может ту ночь, что была до Генри? Я не хочу умирать, Пэн. Не хочу. Чтобы получить что-то нужно отдать что-то взамен, иногда слишком дорогое, таковы правила нашей магии. Но правила для того и создаются, чтобы их нарушать. Я не хочу умирать, Пэн. Верни мне сердце. Почему именно я? Неужели мне не суждено увидеть то, о чем мы так долго мечтали? Знаю, не вернешь. Ты никогда не проигрываешь, а значит и сейчас победишь. Ну что ж, до конца, так до конца. Разве может быть иначе? Я вижу, как мое сердце превращается в миллиарды маленьких кусочков. Боли нет. Ты не улыбаешься. Я все еще верю в тебя, Питер Пэн.