Слепая любовь

       Нужны отзывы. Читатели где-то запропастились, Автор в унынии: (        Фоновая:Anya Marina Not A Through Street       В крепость проникли. Сейчас удар приходился на деревянные ворота. Они уже были наполовину проломлены. Грязные руки, копья и мечи пролезали в дыру, стараясь достать стражников Хельмовой Пади. Некоторые воины, которым удалось скрыться во дворце, судорожно сглатывали, косясь на своего короля. Теоден о чем-то тихо спорил с Арагорном. В этот раз следопыт уступать не собирался. Гимли и Леголас держались в стороне, как и Халдир с Мивэлтором. Снаружи слышались стоны боли и предсмертные крики. Дождь стих, сквозь высокие окна проникали первые лучи восходящего солнца. Люди из последних сил сдерживали напор на ворота, то подбегая, то отскакивая.       Халдир неотрывно смотрел на противоположную стену, следя за солнечной полоской, медленно ползущей к его ногам. Он тихо вздохнул — перед глазами всплыли блеклые глаза, розовые манящие губы, серебристые волосы… Сердце кольнула тоска по дому и Азмаиль. И было чувство, словно его лишают воздуха.       Тут он резко вскинул голову.       — Да, ты прав! — воодушевленно провозгласил Теоден. — Мы дадим последний бой! Привести лошадей!       Мивэлтор вскинул брови, вопрошающе посмотрел на эльфийского командира, оглядел его и едва скрыл ехидную улыбку: волосы эльфа напоминали один большой колтун, доспехи в некоторых местах погнулись, а ярко-красный плащ кое-где порвался.       — Как ты думаешь, откуда здесь лошади? — шепнул он.       Халдир покосился на него, но промолчал.       — Да брось, мы ведь почти что друзья!       И вновь холодный взгляд со стороны стража. Мивэлтор расплылся в улыбке.       — Ты хоть когда-нибудь можешь быть серьезным? — поднял бровь Халдир.       — О, да, буду, когда буду предлагать руку и сердце одной даме. — Он подмигнул опешившему галадрим, усмехнулся, и уж какой-то наглой получилась эта усмешка. — И ты поторопись с этим.       Халдир уже собирался резко ответить на эти совершенно неуместные в данной ситуации слова, но тут Теоден резво вскочил на гнедого коня. Остальные последовали за ним. Король отдал приказ открывать ворота. И что-то дьявольское послышалось в его голосе. Ворота, жалостливо скрипнули, и их дверки с грохотом встретились со стенами. Тотчас кони заржали, врезаясь в хлынувший из-за дверей поток тварей. Орки и Урук-Хаи падали с моста, отбиваться от резких быстрых ударов им не удавалось. Солнце слепило глаза; небо посветлело; разошлись тучи, что всю ночь нависали над Хельмовой Падью; подул ветерок.       И тут с совершенно другой стороны крутой склон залил яркий поток солнечного света. На фоне кристально чистого голубого неба появилась фигура. Встал на дыбы белоснежный конь, и дошло его ржание до потерявших надежду людей и эльфов.       — Король Теоден бьется один, — улыбнулся в бороду Гендальф.       — Уже нет, — серьезно ответил Эомер. — Вперед, эорлинги!       Орки замерли, осунулись. Твари стали оборачиваться, а потом, закричав, бросались врассыпную. Со склона несся огромный отряд коневодов. Земля под сотнями копыт содрогалась; мелкие камушки подпрыгивали; поднялся ураган пыли, на несколько минут скрыв роханских всадников, но тут же расступился перед их натиском.       Орки вскинули копи, штыки, мечи, стараясь защититься, отдать последние силы, но кони сшибали их на бегу, не получая особых ран. Через несколько продолжительных минут отродье Моргота спасалось бегством. Вот только они быстро загнали себя в тупик: с одной стороны всадники на резвых жеребцах, а с другой — эльфы и люди.       Еще долго Хельмова Падь будет помнить этот день. ***       На черном полотне неба появились первые звезды, луна подарила равнине ровный серебристый свет. Но этот свет нарушал другой. Костер тихо потрескивал, и его оранжевые блики игриво прыгали по светло-серым волосам, локоны которых перебирал эльф.       — … А завтра мы увидим водопад, — шепнул Веарэндил, склонившись к уху Азмаиль.       Эльфийка приподнялась. Ярко-голубые глаза встретились с темно-карими. Она улыбнулась настолько искренне, насколько может улыбнуться самое доброе существо. Поднялась, утягивая за собой и возлюбленного. Веарэндил напоследок оглянулся на спящих у огня друзей, а после вместе с девушкой зашагал в чистое поле.       Трава была настолько высокой, что доставала до макушки. Аромат душистых трав и ночных цветов, специально раскрывшихся для того, чтобы поприветствовать сумрачных насекомых, дурманил. Позади стеной располагался лес, впереди длинное открытое поле, над головой — темное небо, усыпанное звездами, и луна, словно маятник — о большем четверо лучших друзей и не мечтали.       Эльф покорно шествовал за Азмаиль, осматриваясь по сторонам. Сердце пело и ликовало. Он любил вот так гулять с ней, зная, что ночь достаточно длинная, и так же зная, что даже вечности будет мало, чтобы насладиться присутствием той, ради которой готов пожертвовать всем.       В какой-то миг он дернул эльфийку за руку, резко разворачивая к себе, и обнял ее, крепко-крепко, так, что Азмаиль вскоре шепнула ему: «Задушишь». И вновь их глаза встретились.       — Вечный страх, что мы можем наткнуться на недругов не позволяет мне часто проявлять чувств, — как бы в оправдание сказал он, убирая серую прядь с лица эльфийки.       — Но когда ты делаешь это так внезапно, я даже пугаюсь, — Азмаиль вдруг вывернулась из полу-объятий и отскочила на несколько шагов назад.       В ее глазах сверкнул азарт.       — Подразнить меня решила? — чуть прищурился эльф. — Знай, догоню, буду обнимать столько, сколько захочу.       — А давай! — улыбнулась Азмаиль, обнажая белые ровные зубы.       Секунда, и девушка скрывается в высокой траве, только длинные волосы мелькают средь желтых листков.       Эльфы начинают игру.       Шагов не слышно, только тихое колыхание травы. Слышно, как стрекочут кузнечики, как прыгают в разные стороны, расступаясь перед неожиданными гостями. Луна словно улыбается и прячется за ночными облачками, давая спрятаться эльфийке.       Азмаиль приседает на корточки, стараясь усмирить дыхание. Слух напряжен, она готова в любой момент подорваться с места. Яркие голубые глаза внимательно ловят каждый шорох, каждый стук сапогов о камень.       Шаг, шаг. Остановился. Ждет. Азмаиль улыбается и на корточках продвигается дальше, раздвигая траву.       — Я знаю, что ты здесь, — слышится совсем рядом голос Веарэндила. — Ну иди же ко мне, Азмаиль!       Подавляя смех, эльфийка ловко перескакивает камень и несётся дальше. Эльф тоже продолжает игру.       Девушка слышит удары собственного сердца и адреналин. Сейчас она не может стоять на месте, но и не следует торопиться. Веарэндил умеет идти по следу, она это знает.       Девушка выбегает на тропу. Луна освещает ее. Трава скрывает все, и Азмаиль оглядывается по сторонам, нервно закусывая губу: так не хочется проиграть! Тут эльфийский слух улавливает шорох, девушка сразу понимает, откуда он исходит и несётся в противоположном направлении. Но тут шорох прекращается. Азмаиль замирает. Шорох вновь возвращается, но теперь он кажется еще ближе. Вдруг становится страшно. Улыбка постепенно начинает исчезать, и появляется тревожность.       — Веарэндил? — решается она, когда все снова стихает.       Медленными степенными шагами она идёт по тропе, собираясь вернуться к костру и спящим друзьям. Но тут ее сшибают с ног.       — Попалась!       Эльф наваливается сверху, закрывая лицо Азмаиль темными волосами.       — Ты напугал меня! — недовольно выдыхает она, прерываемая поцелуем.       После него ворчать уже не хочется. Веарэндил поднимается и протягивает руку, которую Азмаиль с гордостью отвергает. Эльф удивленно приподнимает брови.       — Еще круг?       — Балбес, — девушка отряхивается.       Но на этот раз поток ругательств прерывает не поцелуй, а крепкие объятия победителя. ***       — Азмаиль?       Лауриндие тихо проскользнула в комнату. Дверь была приоткрыта, и на секунду девушка подумала, что Серовласка куда-то ушла. Под ногами тихо зашуршали листья цвета золота, залетевшие в комнату стараниями ветра. Впрочем, негодник и сейчас спокойно прохаживался по просторной комнате, теребя белоснежную вуаль.       Эльфийка прошлась и вышла на балкон. Азмаиль сидела в кресле, пустым взглядом смотря вдаль. Сейчас она как никогда походила на каменную статую, разодетую в шелковое струящееся платье, подол которого также теребил ветер. Рие повторно позвала Серовласку, та дернула головой, мол, слушаю.       — Пограничники… они вернулись… — звенящим голоском оповестила служанка. — Меньшая часть, правда, — погодя добавила она.       Азмаиль стремительно поднялась. И только сейчас в ее прозрачных глазах Рие заметила застывшие капельки слез. ***       Халдиру в этот раз не пришлось отчитываться о событиях, произошедших в Хельмовой Пади. Владычица Галадриэль обо всем знала. Потому страж медленно брел по пустынным коридорам дворца. Он знал куда идет. На Лотлориэн опустились сумерки. Звезд на небе видно не было, что весьма давило. Казалось, что любой священный свет покинул Средиземье.       Подойдя к резной двери, он легонько толкнул ее. В лицо ударил холодный порыв воздуха; вновь зашелестели листья. Он окинул комнату взглядом: свечи потухли, что еще раз заставило эльфа убедиться в исчезновении всякого источника света. Но его взгляд притянуло совсем другое. Она стояла к нему спиной. Серые волосы слегка развевались. Галадрим как никогда почувствовал притяжение к Азмаиль. Шагая бесшумно, как и ветер, он приблизился к ней, положив ладони на плечи. Азмаиль ахнула и развернулась. В тот же миг изящные руки обвили его шею, а эльф не удержался, коснулся губ. Разорвав поцелуй, он понял, что Азмаиль плачет.       — Ты здесь, Халдир? Ты вернулся…       — Ты ведь сама верила в это, — мягко ответил он. — Впрочем, своим возвращением я отчасти обязан твоему другу…       — Мивэлтор? Он жив?! — тут же воскликнула тревожным голосом Азмаиль.       — Да.       — Ох! — девушка всем телом прижалась к эльфу.       Галадрим с желанием ответил на объятия, вдыхая одурманивающий цветочный аромат, который он помнил еще с той самой ночи.       — Томительным было ожидание встречи с тобой…       Слезы прекратились, и вскоре на губах Серовласки играла уставшая улыбка. Она вновь прижалась к эльфу, словно замерзший зверек к единственному источнику тепла. Объятия Халдира напоминали ей объятия Веарэндила: такие же крепкие, успокаивающие. Со стражем не было страшно, так же как и с темноволосым эльфом. И от этого становилось хорошо.       Эльф опять незаметно вдохнул цветочный аромат серебристых волос и подхватил девушку на руки. Азмаиль в испуге вцепилась в его плечи. Он спустился по лесенке, ведущей с балкона и, подойдя к кровати, осторожно положил девушку на бархатное покрывало.       — Le boe hamin*, — прошептал Халдир.       — Dartho, amin.**       Эльф, уже собравшись уходить, медленно развернулся. Он вернулся к кровати эльфийки и тихо прилег рядом с ней. Ладонь Серовласки коснулась его груди, скрытой под шелковой рубашкой, поднялась выше, касаясь лица и зарываясь в мягкие волосы. Ей не хотелось отпускать его. Эти дни, что девушка провела в одиночестве, были невыносимы. Слишком привыкшая к присутствию стража, который уже не казался ей настолько наглым и самоуверенным, она скучала. Скучала и эта грусть, раз за разом отравляющая душу, съедала.       Притянув девушку к себе, страж ощутил безграничное спокойствие, тотчас накрывшее его.       — Lle indo mahta***, — шепнула Азмаиль, утыкаясь носом в грудь стража.       — Pʼwal cormamin lindue ele lle.****       Галадрим провел по серебристым волосам девушки, рассыпавшимся по подушкам. Пряди легко скользили меж пальцев.       — Поскорее бы все закончилось, — шепнула девушка.       — Спи, Азмаиль, тебе нужен отдых.       Эльфийка послушно примолкла. По телу разливалось приятное тепло. Недавно онемевшие пальцы рук, словно оттаяли, и их кончики слегка покалывало. Уткнувшись носом в грудь стражу, она была похожа на ребенка, испугавшегося грозы и ищущего утешения. Заметив, как эльфийка жмется к нему, эльф изловчился и накинул на нее одеяло. Азмаиль что-то недовольно проговорила, но страж бессовестно коснулся губами ее губ, срывая быстрый поцелуй. Азмаиль вновь успокоилась и позволила замотать себя в одеяло.       *- Тебе нужно отдохнуть.       ** — Подожди, останься со мной.       *** — Твое сердце бьется.       **** — Потому что мое сердце поет при встрече с тобой.