Саспенс

Почему я прихожу сюда? За этим вопросом всегда следует мысленный ответ «не знаю, просто», а после расслабленный выдох. Мне здесь нравится. Душу греет теплая грусть. По телу пробегает сладкая дрожь. Не холодно совсем, хотя на улице минус двадцать пять с сильным ветром. Ноги застряли в больших снежных глыбах, и совсем не хотят их покидать. Передо мной то и дело возникает полупрозрачная дымка. Помню, еще очень давно меня спрашивали: «Зачем ты куришь?», а я с ухмылкой отвечал: «Мне нравится дым от сигареты». А сейчас курить не приходиться. Выдыхаю – парообразная пленка. Стоило ли столько времени отдаваться вредной привычке ради мгновений, которые дарила зима ежесекундно? Не знаю, возможно. Мне всегда чего-то не хватало. Всегда было мало. В избытке я находил лишь недостаток. Снимаю с рук перчатки - пальцы еле шевелятся. Они такие чужие… Не подчиняются. Слабые движения отдают болью. Невидимые иголки уже отметили территорию и объявили себя хозяевами. Ничего, забирайте. Руки так и застыли по швам. Заснули также мирно, как и нижняя часть моего тела. Тяжело вбираю в легкие холодный воздух. Он оживляет грудную клетку. Мозг, также смело отдаешь приказы, будто тебе все нипочем. До последнего будешь заставлять вздыматься мою грудь. Принуждать сердце биться, прогоняя кровь по телу. Глаза моргать, пока совсем не слипнуться. Благо, уши мои уже ничего не слышат. Они тебе не подвластны, они отвоевали себя и теперь живут по своим правилам, не смея оторваться от места рождения. Картина перед глазами расплывается. Текут слезы. Нет, я не плачу. Не плакал от роду и не буду. Всему виною погода и реакция организма на окружающие раздражители. Влага мешает видеть единственный объект, внушающий мне тепло. От которого так терпко в груди, из-за которого я все еще стою здесь и не могу пошевелиться. Одинокий дом, тонущий в пучине снега. Он не зовет о помощи, не просит, чтобы его починили. Внутри него почти пусто. В том смысле, что кроме вещей быта, которые покрылись плесенью, пылью, паучьими нитями – ничего. Ничего ему и не нужно. Проживет столько, сколько позволят. Исчезнет никому не сказав, в одиночестве. Возможно, еще несколько лет назад в нем жили люди, веселились, радовались, но по неизвестной причине им пришлось покинуть полюбившийся им дом. Дом, который всегда примет, в случае чего прикроет от чужих глаз. Одним словом, приютит. Как не сможет этого сделать ничто или же никто. Все расплывчатее становится изображение для моих ноющих глаз. Тепло уходит с грустью, вместо него вселяется холод. Не тот, который вокруг. Он уйдет с первым дыханием весны. Мой же холод заснет со мной навечно. Еле открываю глаза, чтобы насладиться в последний раз полюбившимся пейзажем, чтобы почувствовать сладкое мгновение перед сном. Немного подрагивая, картина обретает, наконец, форму. Последнее, что я увидел, был я сам.