С Днем Рождения, Гробыня!

Тишина. Потолок. Люстра. На люстре что-то, или кто-то болтается – таковы были первые мысли только что проснувшейся девушки. Девушка была прекрасна. Только несколько досадных деталей портили ее красоту. Во-первых - волосы. Прежде они походили на шелк. Роскошный дорогостоящий фиолетовый шелк. Сейчас они были цвета слегка подгнившего мандарина. Одежда, еще вчера отличавшаяся элегантностью, сейчас напоминала нищенские лохмотья. На щеках, лбу, шее и даже груди красовались следы губной помады. В общем, девушка была прекрасна как Фея. Фея, которой сурово отомстил принц, за то, что его подставили с Золушкой. Имя этой недофеи – Гробыня Склепова. Тщетная попытка сесть. Фиаско. Фиаско намба ту. Фиаско намба фри. К черту эту пытку-попытку! Пока лучше полежать. Ужасно раскалывается голова. Во всем теле свинцовая тяжесть. И тошнота, сильная тошнота. Сарданапалова борода! Да что же такое происходит! Мозг не хочет работать. Тараканы в голове явно поссорились с царем. Царь обиделся и взял продолжительный отпуск. Надо его уволить. Ну, или наказать заработной платой. Не переизбирать на следующий срок. Но нельзя позволять ему лениться. Необходимо подняться, необходимо осмотреться, и, разумеется, просто жизненно необходимо вспомнить все. Ладно. Потренировались в подъемах, и все-таки пора с этим заканчивать. Очередной рывок. На этот раз удачный. По крайней мере, одно дело сделано. – Беглый взгляд разноцветных глаз окидывает комнату. Руки. Как же сильно дрожат руки. Стоп. Почему они в крови? Что здесь произошло? Она кого-то убила и спрятала в этой огромной разгромленной комнате? Когда-то комната явно была гостиной. Но сейчас она напоминала что-то среднее между чуланом и борделем. Отдаленно она могла бы напомнить дамскую сумочку, но только расширенную пятым измерением. Гробыня напоминавшая Фею, попавшую под каток, внимательно осмотрелась, оценивая погром. События потихоньку начинали выстраиваться в цепочку. Только цепочка была какой-то рваной и запутанной. Случайный свет осветил нечто, висящее на люстре. Этим чем-то оказался Жора Жикин. На юноше не было ничего кроме купидонских подтяжек. С сумки, в которой крылатые почтальоны, обычно носят письма, свешивался дамский лифчик. Гробыня с интересом взяла его в руки. - Нулевка, не мой размерчик. – С облегчением сделала вывод мадемуазель Склепова, не проявляя никакого интереса к спящему красавчику. – Деталь одежды оказалась отброшена в кучу грязного белья, валявшегося неподалеку. Куча белья зашевелилась и из нее показалась потрепанная голова Таньки - Пиииить! – хриплым голосом попросила она. Склепова в ответ что-то буркнула. С перстня сорвалась искра, и на Гроттер вылилось ведро ледяной воды. Раздался короткий визг. Гробыня пожала плечами. Вечно эта Танька не ценит ее. А ведь она, как любящая соседка принесла своей боевой подруге воды. Практически в постель. Роковой красавец Глеб Кусайчервячкин больше всего походил на Шекспировского мавра. В прямом смысле этого слова – все лицо Закусывайперчикова и его руки были покрыты копотью. Он лежал в обнимку со своей тростью возле камина, из которого торчали девичьи ножки. Аббатикова или Свеколт – Склепова не стала разбираться. Воспоминания о времяпрепровождении некромагов были весьма противоречивы. Намахнувший Ягун предложил устроить борьбу в грязи. А поскольку грязи поблизости не было, бои были устроены прямо посреди гостиной. В качестве грязи, предприимчивый играющий комментатор предложил использовать уголь и золу. Кто победил, Гробыня не помнила. И не собиралась выяснять. Некоторое время она задумчиво изучала Глеба, пытаясь сообразить, почему он вдруг заделался мавром. На ум шло только одно воспоминание – когда подвыпившая компания пыталась растопить камин, тростью некромага. Может именно поэтому Глеб так судорожно ее прижимал к себе. Странно, что трупов не было. Хотя, возможно один все же был. Склепова опять взглянула на свои окровавленные руки и отвернулась от мавра Пинайколбаскина. Его Дездемона Зализина обнаружилась под столом. К огромному возмущению Склеповой эта наглая девица с томным видом прижималась к скелету Дырь Тониано и называла его то Ванечкой, то Глебушкой, а то и Танечкой. В первых двух случаях она принималась покрывать скелет поцелуями, в последнем – желала придушить скелет. И все это девушка делала, не открывая глаз. Некоторое время Гробыня созерцала это безобразие, но поразмыслив, решила не мешать парочке, предвкушая бурную реакцию, Зализиной когда она пробудится и поймет, кого именно во сне покрывала поцелуями. Помимо парочки Лизка - Дырь Тониано, была еще одна более неожиданная. Она обнаружилась на диване. Гробыня опустилась было, но вскрикнув, подскочила. В сладкой неге Ягун спал, обнимая светловолосую красавицу… Нет не Катю. Красавицей оказался Демьян Горьянов. Почему-то парень был в парике и с огромной порцией макияжа на сонном лице. Он безмятежно спал, под звуки бурчащего живота Ягуна. Сам Ягун разговаривал во сне. Прислушавшись, Склепова поняла, что он обращается вовсе не к Кате. И даже не к Демьяну-Кате. Мечтой его сонных грез был конечно же пылесос! - Ты что дорогой мой, ну как я мог изменить тебе. Эта скрипка совсем не умеет совершать мертвую петлю. Оставив на время своих мертвецки пьяных однокурсников, Склепова направилась в свою комнату, дабы оценить масштабы бедствия, постигшую их несчастную спальню. Кровать Склеповой, она же гроб находилась по центру. В гробу лежала окровавленная Катя Лоткова. Если бы не громкий храп, похожий на рев трактора, Гробыня бы решила, что девушка мертва. На Танькиной кровати расположилась Рита. Ее руки так же были испачканы кровью. Склепова схватилась за голову, вспоминая, что же все-таки произошло. Кажется, Лоткова после шестого бокала вина, призналась, что во сне громко храпит. И Рите пришла на ум шикарная идея провести кровавый ритуал изгонения беса Пундуса Храпундуса, который появляется в результате неправильно сработавшего заклинания. Кровь они закупили у вампиров с Лысой Горы. Судя по Лотковой, ритуал не удался. Гробыня вздохнула с облегчением. Похоже, этот ее День Рождения удался. Неторопливо она наливает себе бокал вина. Поднимает его. - За тебя, красавица. Остальные так и не доросли до умения праздновать. С Днем Рождения. Раздается какой-то звук. Гробыня оборачивается и видит Гуню. Милого, дорогого Гунечку с большим букетом роз. В цветах записка – «Это последний букет тебе, Tanya!» Становится ясно, откуда эти цветочки. Впрочем, не суть важно. Сама виновата. Профукала. Гробыня выкидывает записку и принимает цветы. Гунечка награжден поцелуем. - Гробыня, ты это… - Гломов почему то выглядит виноватым. – Ты у меня все равно самая… это… Красивая. Склепова вновь целует его. Она еще не видела свои волосы, не знала, что вчерашний Гломов заявил ей, что мечтает стать стилистом. Жить Гунечке оставалось три часа. Ровно столько времени требовалось на поиск зеркала.