Теперь всё будет хорошо

      «Где я?» было первой мыслью, посетившей мою голову, которая, кстати говоря, ужасно саднила в затылке. Приложив титанические усилия, я разлепил веки и взору открылся до противности белый потолок. Немного повернув голову направо, я скривился от боли: она пронизывала насквозь при каждом малейшем движении от затылка до кончиков пальцев, не позволяя нормально видеть и хоть за что-то зацепить взгляд. Кажется, кто-то хорошенько меня приложил… Чувствовал я себя, мягко говоря, не очень, а если честно, то просто ужасно. Закрыв глаза и полежав так чуть-чуть, я немного свыкся с этой терзающей затылок болью, и сам не заметил, как снова провалился в сон.       Ночью ранее       Холодно. Чертовски холодно. Уже стемнело, а я бегу по какой-то грязной подворотне в полной темноте, пробираясь сквозь кромешную черноту ночи. Дыхание уже вконец сбилось и вырывалось из груди с жутким свистом, отдалённо чем-то напоминающим предсмертные хрипы. Лёгкие охватило жаром, и каждый глоток воздуха сопровождала нестерпимая боль. Я уже практически не чувствовал ног, передвигая ими автоматически, чтобы отдалиться от преследователей хотя бы ещё на несколько поворотов и потешить себя призрачной надеждой, что всё-таки удалось запутать следы. Дождь лил, не переставая в течение нескольких часов, и барабанил своими крупными ледяными каплями. Вся одежда и волосы промокли и мешали нормально бежать, стесняя движения и практически лишая зрения, хотя последнее в такой темноте было почти что бесполезным. Вроде бы уже утихшая боль в сломанной руке вновь завозилась ледяным червяком, отдаваясь тупой пульсацией. Впереди что-то замаячило; я принялся всматриваться в темноту и вскоре упёрся носом в красную кирпичную стену. Понимая, что это мой предел, я опёрся спиной о ледяной кирпич и обессилено сполз вниз, дрожащими руками выудил из кармана джинс насквозь вымокший мобильник и с замершим сердцем принялся молиться, что бы тот оказался до сих пор рабочим. Дисплей засветился, представляя взору картинку рабочего стола.       — Шизу-ча-ан… — горло сковали стальные тиски, нос защипало, уголки губ чуть заметно дрогнули, и по ледяным щекам потекли вниз, оставляя за собой влажные дорожки, две горячие капли.       — Шизу… — мой хриплый шёпот разрезал сгустившуюся здесь тишину, а пальцы судорожно принялись листать список контактов, ища заветный номер.       — Он здесь, — грубый мужской голос, раздавшийся буквально в двадцати метрах от этого чёртова тупика, заставил моё сердце рухнуть вниз и панику волной захватить сознание. Мужчины приближались, и с каждым их шагом моя надежда на спасение неумолимо угасала. Ледяные пальцы отказывались слушаться, и только-только на экране высветилось «Шизу-чан», как чья-то нога больно врезала мне по запястью, выбивая телефон, и тот, врезавшись в стену, разлетелся на запчасти. Я не был уверен, что успел нажать на кнопку вызова, но сейчас это уже не играло, буквально, никакой роли. Всё равно Шизу уже не успеет…       — Ну, что, — здоровенный лысый амбал усмехнулся, — набегался, Орихара? — он нагнулся к моему лицу, одаряя меня порцией перегара, и уставился своими мерзкими глазами. Не задумываясь ни на секунду, я плюнул ему прямо в один из них.       — Сука, — мужик брезгливо вытер глаз и с силой ударил ногой по рёбрам, из-за чего меня невольно согнуло пополам, и я забился в приступе ужасного кашля.       — Будешь знать, как в следующий раз подставлять босса, — удары вновь посыпались на моё тело: теперь уже присоединилась до этого стоявшая в сторонке двоица и с ожесточением и дикими воплями принялась избивать меня. Сейчас я не мог противопоставить им ровным счётом ничего: я намного слабее физически, да и сказывалась недавняя пробежка под ливнем, все свои флик-лезвия я потратил ещё в самом начале погони, а сломанная рука и адская усталость окончательно приравнивали мои шансы на победу к нулю. Решая ухватиться за последнюю соломинку, я терпел боль от обрушивающихся на меня ударов, тая надежду углядеть возможность вырваться из рук этих подонков. Вот удары прекратились и лысый, взяв меня за волосы, сильно приложил затылком об кирпичную стену и начал говорить что-то, что разобрать у меня не вышло. Казалось, будто мир поплыл прямо перед глазами, в ушах стоял оглушительный звон, голова вот-вот грозила расколоться на две половинки, изо рта уже текла тонкой струйкой тёмно-красная кровь, тело пульсировало и представляло из себя один сплошной синяк. Неудовлетворённый моим молчанием, мужик встряхнул меня и ещё раз ударил головой об кирпич, но видя, что я вот-вот потеряю сознание, принялся шлёпать меня по щекам и что-то громко кричать, брызгая слюной. Собрав остаток своих скудных сил, я, что есть мочи, ударил лысого ногами в живот, и он, уже не ожидавший от меня никаких действий, завалился назад. Я рванул в образовавшийся спасительный проход, но не успел сделать и пары шагов, как уже был сбит с ног вторым мужиком. Он, не собираясь со мной долго возиться, наступил своей грязной подошвой ботинка сначала на сломанную руку, вырывая из моей груди дикий стон, а затем ударил по лицу, кажется, ломая нос. Боль накрыла меня с головой, унося куда-то далеко-далеко от реальности, не оставляя ничего вокруг кроме себя, и я как-то отдалённо слышал хруст кости своей руки, маты лысого и ненормальный гогот «Третьего», чувствовал, как дождь стучит по моему телу и что-то тёплое обволакивает правую руку. Мужчина наклонился ко мне проверить пульс, и я успел разглядеть лишь шрам, пересекающий его правый глаз. Убедившись, что я ещё жив, он так же, как и лысый, взял меня за волосы, грубо развернул к себе спиной и «прислонил» лицом к этой треклятой стене. Я сжался, ожидая новых партий ударов, но вдруг «Шрам» рванул ремень с моих брюк и стянул их вместе с бельём.       «Нет! Только не это!» Я принял жалкую попытку вырваться, за что получил смачный удар коленом в живот. Мои руки тут же заломили за спину, и боль новой волной накрыла всё тело. Меня затрясло. Я действительно испугался. Никому! Никому не позволю! Только Шизу-чану можно… Новая боль поразила тело электрическим разрядом. «Шрам» грубо вошёл в меня и сразу сорвался на бешеный ритм, разрывая мышцы анального прохода. Я кричал и давился кровью, шепча потрескавшимися разбитыми губами как заклинание: «Шизу… спаси меня, Шизу…»       Слёзы ручьём бежали по щекам, перемешиваясь с дождём, грязью и кровью из разбитой губы и сломанного носа. «Шрам» то полностью выходил из меня, то вдалбливался по самые яйца, не давая мне возможности даже нормально вздохнуть. Вдруг он отодвинул меня от стены и освободил от хватки мои запястья, но кто-то тут же связал их за спиной. Мне пришлось лечь лицом на грязный, мокрый асфальт, но почти сразу мою голову снова подняли за волосы. Что-то твёрдое и тёплое уткнулось мне в щёку рядом с разбитой губой.       — Только попробуй укусить, тварь! — голос лысого был металлическим и внушал страх. Он продолжал тыкать свой член мне в губы, но я с упорством не разжимал зубов. Им не подавить мою гордость! Он ударил меня по лицу, его рука железной хваткой легла на мой подбородок и силой разжала челюсть. Он тут же заполнил открывшийся проход, пропихивая свой орган внутрь, и принялся подстраиваться под заданный «Шрамом» темп. Я еле сдержал рвотные позывы, пытаясь свыкнуться с новыми ощущениями во рту. Стараясь хоть как-то отвлечь себя от этих невыносимых чувств, я пытался думал о Шизу-чане, что он придёт и спасёт меня… обязательно придёт…       «Шрам» глухо застонал, и я почувствовал, как меня заполняет его сперма. Он вышел из меня, и я, потеряв опору, еле удерживал своё тело, стоя раком и опираясь лишь на дрожащие колени. Его семя вперемешку с кровью из разорванного ануса текло по ногам. Почти сразу же кончил и лысый, изливаясь мне в рот. Он вытащил член, снова сжал мою челюсть рукой и приказал: «глотай!»       Я зажмурился и проглотил горькую жидкость, понимая, что противиться всё равно не смогу. Лысый разжал руку и приказал открыть рот. Я медлил, но встретившись глазами с его, всё же выполнил приказ. Убедившись, что я проглотил всё, он довольно хмыкнул, провёл большим пальцем по моей нижней губе, оттягивая её вниз, и протолкнул свой мерзкий язык ко мне в рот, впиваясь поцелуем и жадно прокусывая губы до крови. Отстранившись, он отошёл куда-то, а я принялся глотать такой ценный сейчас воздух. До этого стоявший в стороне и дрочащий «Третий» оттянул мою голову за волосы кверху и обильно кончил мне на лицо. Кто-то вошёл в меня снова сзади, опять задавая ненормально-бешенный темп, а я уже где-то на грани сознания услышал до боли родной голос: «Убью! Твари!», — и позволил себе провалиться в небытие. «Ты всё-таки пришёл, Шизу-чан…»

***

      Не знаю, сколько прошло времени: час, два или целые сутки. Я проснулся от тупой боли, поселившейся во всём моём теле, и не дававшей покоя даже во сне. Я попытался собрать разбегающиеся мысли в кучу и, кажется, даже уловил еле слышный шорох справа. Шорох усиливался, и я, не в состоянии больше терзать себя догадками о его происхождении, открыл глаза. Красных кругов перед ними больше не было, да и изображение стало более-менее чётким, но всё равно, норовящим расплыться в любой момент. Надо мной нависло очень взволнованное и обеспокоенное лицо. Кажется, я его где-то уже видел… «Интересно, почему он так смотрит? Неужели из-за меня переживает?» Тем временем парень двинулся ко мне, протягивая руки к лицу. Он снял что-то мокрое и горячее с моего лба и стал возить руками подле кровати. Я старательно напряг память, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но мозг упрямо отказывался работать. Вдруг лицо повернулось и вымученно улыбнулось, замечая, что я на него смотрю. Улыбка вышла слишком натянутой и фальшивой. Его руки перестали возиться, вновь потянулись к моему лицу, и что-то мокрое и холодное шмякнулось на лоб.       — Доброе утро, Изая-кун. Как себя чувствуешь? — Шинра продолжал обеспокоенно смотреть на меня, ожидая ответа, хотя уже и сам знал его.       — Как я себя чувствую?! Да ты издеваешься! — я сморщился от собственного крика и тут же пожалел об этом. На лице не было живого места, и каждое движение мышцами причиняло боль.       — Тсс, не кричи так, Шизуо разбудишь. Он и так просидел тут с тобой всю ночь, так и не сомкнув глаз. К тому же, тебе противопоказан шум, — Шинра указал головой на пристроившегося на краю моей кровати Шизуо.       — Может, хоть ты мне объяснишь, что вчера произошло? — не унимался очкарик.       — Шинра… может, потом, а? — я вымученно посмотрел на парня, и тот, сразу всё поняв, поспешил старательно закивать головой.       — Ладно-ладно, понял, уже ухожу, — он аккуратно, почти беззвучно, отодвинул стул и пошёл к выходу, но остановился у самой двери, бросив напоследок: — Я ещё зайду попозже, — и вышел в коридор. Как только парень скрылся за дверью, я позволил себе вымученный стон. Все невероятно болело, особенно голова и задница! Вспомнив про сломанную руку, я поспешил проверить её и с облегчением заметил гипс. Я перевёл взгляд на Шизу-чана, так удачно устроившегося возле меня. Губы тронула лёгкая улыбка и, кажется, даже боль отошла на второй план, уступая место безмятежному спокойствию, глядя, как мерно вздымается его грудь.       — Шизу… — я прикрыл глаза и положил свою ладонь поверх его, но даже такого мимолётного касания хватило, чтобы разбудить блондина.       — Изая! — он резко поднял голову и устремил на меня взгляд полный боли и отчаяния. «Почему ты так смотришь, Шизу… ты не виноват!» Я попытался улыбнуться ему в ответ, но вышла какая-то херня.       — Как ты? — хриплый голос, почти шёпот. Он протянул руку к моему лицу и провёл большим пальцем по щеке, не переставая вымученно смотреть на меня.       — Ужасно, — ответил я честно, и снова закрыл глаза, наслаждаясь этими мимолётными, но такими нежными ласками. Я протянул здоровую руку к его ладони на моей щеке и накрыл её своею, придвинул к губам, еле уловимо поцеловал пальцы Шизу-чана и открыл глаза.       — Прости… — он еле выдавил это из себя и уткнулся носом мне в грудь, — …прости меня, я опоздал.       — Не кори себя, Шизу-чан. Здесь нет твоей вины. Ты спас меня… Шизу… — я старался ему улыбаться, и, положив руку к нему на макушку, начал теребить волосы, но он сразу оторвал голову от одеяла. Наклонившись к моему лицу, Шизуо убрал мокрую тряпку, так заботливо положенную Шинрой, с моего лба, затем отодвинул чёлку и принялся усыпать моё лицо десяткам мелких поцелуев, переходя со лба на глаза и щёки, затем на нос и уголки губ.       — Ах, Шизу, — я поймал его губы своими и вовлёк в долгий и бесконечно-нежный поцелуй.       — Как же я люблю тебя! — Шизуо тяжело дышал, после долгого поцелуя. — Иди ко мне, — он улёгся рядом, благо кровать позволяла, и притянул в свои безумно-тёплые и такие родные объятия. Я сразу же уткнулся носом ему в шею, вдыхая сводящий с ума запах. О, как же я скучал по этому запаху!       — Я знаю, Шизу-чан, — я снова потянулся за новым поцелуем, на этот раз совсем невесомым и коротким, но не менее нежным и желанным, — как же хорошо…       — Честно? — он снова посмотрел на меня обеспокоенно. «Не делай такое печальное лицо, Шизу-чан!»       — Ага — я прижался к нему всем телом так, что на шее чувствовалось его дыхание, и старался не шевелиться, прислушиваясь к ощущениям. «Господи, как же бьётся сердце!» Шизу крепче обнял меня, плотнее прижимая к себе: «Я больше никогда не допущу такого! Я всегда буду тебя защищать!»       — Боюсь даже спрашивать, что стало с теми парнями, — я хмыкнул, чувствуя как дыхание Шизу-чана пропадает с моей шеи, и он утыкается носом в мою макушку.       — А нечего тут спрашивать, — он чмокнул меня в макушку, а я зажмурился от наслаждения.       — Они хоть живы? — я спросил скорее для поддержания диалога, чем из интереса.       — Не знаю. Но даже если останутся жить, инвалидные кресла им обеспечены! — он ответил немного резко, и я поднял на него голову, улыбнулся и успокаивающе провёл рукой по плечу, показывая тем самым, что не надо сейчас злиться. Он понял и сразу успокоился, кивая мне и целуя в лоб.       — …болит? — Шизуо потёрся своим носом о мой перебинтованный и упёрся мне в лоб своим.       — Ну конечно — от такой близости я засмущался и закрыл глаза, чувствуя, как щёки наливаются краской и как руки Шизу-чана сильнее сжимают мои плечи. Он чмокнул меня в кончик носа и прошептал: «Поспи ещё».       — Хорошо… — спать и правда очень хотелось, особенно теперь, когда головная боль отошла на второй план и не особо остро ощущалась. — Я люблю тебя…       — Я тоже. Спи спокойно, — он поправил на нас одеяло и нежно поцеловал меня в висок, — теперь всё будет хорошо.