Параллели

Обездвиженные конечности, горе моё. Нас прессуют в спирали, нас плавят в стекло. Мы как страшные грешные куклы в цирка палатах, Удостоены смеха людей в белых халатах.

С бешенной скоростью мелькают огни. Уши закладывает. Адреналин. По телу дрожь от удовольствия. Идеально асфальтированная ночная дорога, цвета черной смолы. Летящий мотоцикл. Джонгхен чувствует ветер, забирающийся, будто под самую кожу. Джонгхен чувствует скорость. Джонгхен чувствует себя одержимым ею, словно наркоман. Прибавить газу - еще быстрее, и еще. Шум дождя едва слышен за ревом мотора. Мокрые волосы, лицо и губы, одежда...Костяшки пальцев белеют от напряжения, рука крепко сжимает ручку газа, сердце стучит, стучит, стучит... А трасса впереди кажется бесконечной. Как он здесь? Кто он здесь? Без малейшего понятия... Но ему нравится, и есть ощущение, будто "все как надо". "Все так, как должно быть" - то самое чувство, хотя беспокойство все еще рядом, оно никуда не ушло и даже не спряталось. Все еще заточенное клеткой ребер, не может вырваться. Все еще внутри. Почему так привычно? Он в жизни не гонял на мотоциклах, а тут... Почему так легко? И чего ему сейчас, прямо сейчас, в этот момент, не хватает? Для полного, абсолютного и высшего чувства, для нирваны? Стрелка спидометра бьется о высшую отметку - дальше некуда. Глаза слезятся от ветра. Впереди резкий поворот. Тут-то притихшее беспокойство и оживает в груди, начинает истерику, только почему? Одни вопросы и ни одного ответа. Чуть сбавить скорость, осторожно и быстро подать корпус вперёд. Джонгхен выполняет действия машинально, рефлекторно, как будто проворачивал это уже сотню раз… И вдруг чувствует, как за торс его крепко охватывают чьи-то сильные руки. Преодолевает поворот он уже с пассажиром, прижимающимся грудью к его широкой спине. Джонг на уровне клеток чувствует чужое дыхание, Джонг чувствует не свое сердцебиение и с волнением понимает, что почти в такт с его собственным. Опуская взгляд, он видит костлявые запястья и длинные пальцы, сжимающие край его куртки. "Все как надо" "Все так, как должно быть" - в голове лишь это, ничего более. Ну, разве что ещё мысль о том, что эти руки он уже видел. Далеко впереди горизонт озаряет молния и, с задержкой, воздух содрогается от раската грома. Ливень усиливается, а перед глазами расплывается белый туман. Джонгхен понимает, что сейчас все это закончится, что бы это ни было. Парень еще немного сбавляет скорость. Ветер перестаёт теребить одежду, хлестать кожу, волосы… и Джонг начинает ощущать сладковатый, цитрусовый аромат, что до этого так старательно прятала от него эта реальность. Он чувствует этот аромат на столько чётко, что ему хочется кричать. Он вдыхает глубоко, полной грудью. Голову моментально кружит от удовольствия. Так вот чего не хватало для нирваны. Этого аромата. Этих рук. Этого, сзади сидящего, человека. Джонгхен закрывает глаза и поднимает лицо к плачущему небу, там, в ночи, на безлюдной трассе, промокший до последней нитки… Джонгхён закрывает глаза там, а открывает ранним утром, натыкаясь взглядом на белоснежный потолок своей комнаты, в едва видных трещинах. Спальная залита светом. За окном низкое синее небо. От только что увиденного сна не остается ничего, разве что... На мгновение, Джонгхену кажется, что он чувствует шлейф сладких цитрусов... Но уже через секунду, и он растворяется в реальности, ничего не оставляя в замен. За окном поздняя осень. В комнате пахнет пылью. *** В одной из самых странных квартир города Сеула, стояла ночная темнота и тихое сопение единственного ее обитателя, пока не раздался телефонный звонок старого стационарного телефона на прикроватной тумбочке. Этот телефон был будто один из тех самых раритетных, сохранившихся и все еще исправно работающих аппаратов 90-х годов. Рыжеволосый молодой человек, до этого момента, мирно спящий на кровати, застеленной иссиня-черным пастельным бельем, вздрагивает и непонимающе щурится, привставая на локтях и мотая головой. Спустя минуты две не прерывающихся звонков, буквально сотрясающих пространство своей омерзительной громкостью, молодой человек тянется к тумбочке сперва за очками в черной оправе, затем к выключателю небольшого ночника и только после этого, не забыв протяжно и громко зевнуть, он не спеша снимает телефонную трубку, не издавая при этом не звука. Просто слушая с закрытыми глазами. - Алло, Онью-хен? Хен, я по делу. Это срочно, - торопливый лепет по ту сторону телефона узнаваем, но даже это не стоит того, чтобы тратить силы на слова. Такая у этого юноши логика. - Хен, я знаю, ты слушаешь. Меня не проведёшь. Я слышу, как ты дышишь... Короче, мне опять снился странный сон. Растолкуй мне его, хен? - Джонг хочет еще то-то сказать, но его прерывает громкий вздох и тихое поскуливание. - Какой по счету "странный сон" тебе снится за эту неделю? - протягивает рыжеволосый, качаясь из стороны в сторону на кровати. - Шестой...кажется... - честно пытается сосчитать Джонг, припоминая все свои беспокойные ночные ведения. - Не важно, - утыкаясь носом в колени, тихо обрывает Онью. Очки на нем съехали на бок и держатся, чуть ли не на одном ухе, а глаза закрываются сами собой, - Говори, что там? Только быстро, я хочу досмотреть свой сон. Джонг сбивчиво рассказывает Онью о своем сне, придавая значение даже мельчайшим подробностям, как это было все шесть дней подряд до этой ночи. Онью - эзотерик и парапсихолог. Онью друг с детских лет. Он всегда интересовался мистикой и познанием сверхъестественного, еще со школы, а после ее окончания полностью погрузился в свои увлечения и даже, почти растворился в них. Это стало его работой и образом жизни. Даже свою квартиру он обставил по-особенному, как он сам говорил. Так, как посоветовали ему сущности в астрале и Джонг до сих пор не понимал, шутка ли это или же его друг реально считает, что с кем-то общался по ту сторону вселенной. - ... Так вот оно что... Ну ясно... - дослушав повествования Джонга до конца, задумчиво произнес Онью. - Ты понял, что это значит? - пока что нет. Но я скажу тебе одно, эти сны приходят к тебе не спроста. Их что-то должно связывать. Что-то одно - это и будет причиной всему. - Не говори так, я тебя не понимаю, - тихо смеется Джонг. Онью улыбается, уткнувшись носом в одеяло. Очки совсем свалились и теперь валялись где-то внизу. - Я серьезно, - зевая, продолжает говорить парень, даже не смотря на то, что его самого срубала дремота, - Этими снами тебе что-то пытаются сказать. - Кто? - Кто-то по ту сторону реальности... Просто найди причину их появления и, думаю, ты сам скоро все узнаешь. *** Стационар. Звучит пугающе и зловеще, если разговор идёт о стационаре в психиатрической больнице. Круглосуточное пребывание в бесцветном здании, наполненном беспокойными душами. Каждая палата с оттенком коммунальной квартиры. Каждый пациент - маленькая история… чаще с плохим концом, нежели с хорошим. Чаще драма с элементами абсурда и вставками дикой комедии. Холодные стёкла окон. Ржавые листья. Унылый двор. Осень. Стационар. Врачи в белых халатах. Обходы. Процедуры. Каша на завтрак. Приём таблеток строго при медсестре. Открыть рот, поднять язык, показывая, что проглотил. Короткие прогулки в сопровождении наблюдающего. Вечерний приём снотворных препаратов. Стационар. Психолог. Беседы. Косоглазый старик на соседней койке. Бессвязные истории о чужом детстве. Витамины. Короткие посещения. Отбой. Пробуждение среди ночи от дикого смеха в звенящей тишине коридора. Суета врачей. Крики и снова тишина. Стационар. Круглосуточное наблюдение. Кибому кажется, что это слово он будет ненавидеть до конца своей жизни. Кибом знает, что так надо, в первую очередь, ему самому, но что-то внутри его головы кричит – «Что ты забыл здесь, парень? Оглянись вокруг. Это психушка! Посмотри на этих людей, именуемых пациентами! Посмотри, что они делают, как себя ведут, как говорят! Ты же не такой как они! Ты нормальный!» Кибом иногда даже прислушивается…но вовремя останавливает себя. Нормальные ведь не слышат криков в своей голове… Так? - Это мой замкнутый круг, - говорит он, используя короткую паузу в разговоре с Николь, пока та делает глубокую затяжку. Девушка тонкой струйкой выпускает никотиновый дым и опускает руку с тонкой сигаретой, вниз. - В смысле? - В смысле моё существование здесь. Я понимаю, что что-то не так, но… я не понимаю, что именно. Я не такой, как все они, как все остальные в этой дурке, Николь. И я не понимаю, почему я здесь. Но, не просто так ведь… чувствую, что не просто так. Вот мой замкнутый круг. Они сидят на старой гнилой лавочке заднего двора. Это место выбрала Николь, по совету Джонгхёна. Там больше деревьев и высоких кустарников. Они посажены часто, близко друг к другу и почти полностью загораживают обзор из больницы – выгодно, учитывая, что курить на территории запрещено. Да и спокойно поговорить можно, без наблюдающих. Девушка протяжно вздыхает не отрывая взгляда от лица своего друга. Бледный, с синяками под лисьими глазами, он, кажется, даже похудел за время пребывания здесь, а ведь всего неделя прошла. Сердце сжимается и чувство вины бьёт ключом. Николь чувствует себя ужасно виноватой перед Кибомом, но старается не подавать виду своей слабины. Если парень увидит, что и она отчаялась, то что останется ему? Быть сильной – всё, что она может сделать для него сейчас. Хочется плакать, но вместо этого Николь лишь шмыгает носом и отводит взгляд в сторону, улыбаясь. - У тебя корни волос совсем отрасли. Смотрится ужасно, – тихо смеётся она, быстро вытирая солёную дорожку с щеки, пока парень не видит, - Может краску купить? Занесу тебе завтра, после занятий. - Да где мне тут краситься, - улыбается Кибом, - Нет. Вот выяснят, что там не так в моей голове, пропишут мне лекарства, выпустят и мы с тобой устроим марафон перемен. Как раньше. Тебе бы тоже не помешало что-то сделать с волосами, кстати говоря, - вытянув губы трубочкой, подмечает Кибом и ехидно хихикнув, смахивает отросшую чёлку с глаз. - Дурак, - без злости толкнув парня в плечо, произносит Ники и вновь затягивается сигаретой. - Заканчивай давай. Хочу дойти до фонтана, пока время посещений не закончилось. На территории психиатрической больницы действительно был фонтан, небольшой, красиво обрамлённый, изъеденный временем и уже давно не работающий. Скульптура плачущего ангела посередине поросла зелёной мхом и кое-где синеватой плесенью. У ангела уже давно не было одной руки, а побитые крылья казались никогда бы не подняли вверх, будь он настоящим… но Кибому ужасно нравилась эта скульптура. Скорбящий ангел, разделённый на тысячи осколков из-за разбегающихся трещин - будто символ этого места. Разрешат ли Кибому придумать для него имя? -Темнеет, пойдём быстрее. *** Чёрные глаза, цвета моря во время шторма, безотрывно провожали два синих силуэта в вечерних сумерках. С высоты четвёртого этажа весь двор отлично виден, особенно небольшая площадка с фонтаном. - Снова наблюдаешь? – тяжёлая рука опускается на плечо Джонгхёна, заставляя того вздрогнуть от неожиданности, - Сколько можно? Лучше бы делом занялся. Итак все сроки сгорели. - Минхо, как он? - Что? - Он же здесь уже неделю. Как он? - спрашивает Джонгхен быстро. Врач за его спиной непонимающе хлопает глазами и проследив за направлением взгляда Джонга, смотрит на двух, гуляющих у фонтана, людей. - О, Николь пришла навестить своего друга! - как-то по-глупому, озвучивает очевидное Минхо. Джонг не реагирует, дожидаясь ответа. - Да нормально вроде... Насколько нормально может быть пребывание здесь. Не буянит. Жалоб не поступало ни на него, ни от него. Приступы не повторялись. И вообще, я не понимаю, что мне с ним делать, если честно. - Не повторялись? - будто вылавливая из разговора лишь нужные ему части, переспрашивает Джонгхен. - По крайней мере замечено не было. Слушай, а ты чего так копаешь-то под этого белобрысого? Я понять никак не могу. - Просто я заинтересован, - кидает Джонг, надувая губы. - Чем ты заинтересован? - складывая руки на груди, вызывающе глядя исподлобья, спрашивает Минхо, - заинтересован этим делом или... - ЧТО?! - Что? - Что ты говоришь? - Ну а что? - вылупив глаза, смеется Минхо над такой неоднозначной реакцией. Его друг в ответ выражает собой чистое недовольство и в то же время, скрытое противоречие. - Просто этот диагноз неоднозначен. Мне всегда нравились такие дела. - Да? - хитро улыбается Минхо, и Джонг вскипает, разворачиваясь лицом к хитрой мордахе своего приятеля и коллеги. - Послушай, на что ты намекаешь? - Ну, я слышал этот парень гей... Так что.. - Так что? - Ну не знаю, может ты тоже решил поиграть за "другую команду". - Блин, Минхо... - А что? Кто тебя знает? Я вот например, не знаю, у тебя была вообще девушка? Я имею ввиду постоянная девушка, а не интрижка на одну ночь? - Иди ты... - устало проведя рукой по лицу, выдыхает Джонг. Он решает не спорить. - Я то пойду, а ты, когда останешься, подумай вообще. Зачем ты здесь стоишь, подумай. Если хочешь поговорить с ним, подойди и поговори. Хватит сверлить взглядом этого паренька и стоять в стороне. Ты врач и имеешь такое же право беседовать с ним, как и со всеми пациентами. Чего ты боишься? Джонгхен поднимает на Минхо полные удивления и растерянности глаза. - Почему ты вдруг стал говорить серьезно? Это пугает, - смеется парень. Минхо лишь пожимает плечами в ответ. - Будь то интересный диагноз или что-то еще, ты можешь подойти к нему. Он не раствориться, если ты подойдешь. Мне просто надоела твоя аморфность и куча неразобранных и незаполненных папок, дурья башка! Может ты тогда уже начнешь что-то делать. Палата №416, впрочем, ты же знаешь... Минхо кидает последний взгляд за окно и, похлопав Джонга по плечу, удаляется в сторону лестничного пролета. Джонг остается один и, как и говорил ему Минхо, думает. Думает над многим, смотря на тонкую фигуру блондина, в ярко-розовой куртке, накинутой прямо на больничную одежду. В голове одна за другой проносятся картинки первой встречи – заплаканное лицо этого парнишки. В голове крутятся его слова. "Джонгхен! Слава богу!" "У тебя голос красивый, Джонгхен. Ты никогда не пробовал петь?" - Как ты узнал...? - шепчет врач себе под нос, не отрывая взгляда, - Откуда тебе известно мое имя? Откуда знаешь, что раньше я пел? "Он не псих" "Это не раздвоение личности - тут что-то другое, я точно знаю" За окном, парень в розовой куртке смеется над чем-то вместе с Николь и ногой шерудит кучу сухих листьев, так старательно собранных дворником. От его смеха в воздух поднимаются клубья белого пара и растворяются где-то высоко над светлой головой. - Кто ты? Что с тобой? Парень во дворе что-то говорит Николь, состроив хитрую мордаху, вытаскивает руки из карманов и приседая на корточки, зачерпнув горсти сухих листьев, подкидывает их вверх. Николь вскрикивает так, что ее наверняка слышат в больнице, все, у кого открыты окна. Спустя мгновение она снимает пару запутавшихся в волосах листа и принимается колотить блондина, который, уворачиваясь от метких, но не сильных ударов, хохочет, кажется, еще громче, чем кричала Николь. - ... И что со мной? - чувствуя, как внутри что-то меняется, спрашивает у пустоты Джонгхен.