Параллельный мир

Я задержалась у родителей, чтобы доехать до дома, села на метро. Был ноябрьский вечер, причем будничный. И народу в вагоне было на удивление мало. Я села в восьмой вагон, на одно из свободных мест, ближе к окну. Лицом в сторону движения. До дома ехать примерно три с половиной часа, мне до этого приходилось кататься на таком виде метро. Я уже не маленькая, поэтому насчёт длинного пути не расстраивалась, воткнула наушники и, закутавшись в куртку, начала дремать. Мерный стук колёс, тёплый свет. Вечереющая Корея за окном и мягкие мелодии медленно убаюкивали меня. Альбом, что я включила и слушала, состоит из 10 песен, в среднем, по четыре минуты. Когда я почувствовала «это», шла восьмая песня. В полудреме я узнала мелодию и приоткрыла глаза. Свет из тускловато-желтого стал белым, как у ламп дневного света. Я не придала этому значения и лишь поёжилась холодку, который забирался за шиворот. Я, как и прежде, сидела одна на своем сидении, попутчиков было немного, и я обратила внимание, что не все из них были со мной с отправления, те, что сели со мной, куда-то ушли. Новые попутчики, казалось, не придавали необычной пустоте вагона никакого значения. Я поковырялась в плеере и поставила в список воспроизведения следующий альбом. Он, в целом, длится минут пятьдесят. Вновь укутавшись и расслабившись, я попыталась задремать. Дальше, периодически просыпаясь, я замечала, как из вагона в тамбур уходят испуганные. Несколько раз меня будил шум хлопающих дверей, и я замечала обеспокоенные лица моих «оригинальных» попутчиков, убегающих в соседний вагон. Но музыка играла, куртка грела, и я вновь впадала в сладкую дрёму, пока на окончании последней песни второго альбома, через полтора часа после посадки в электричку, я не проснулась. Причём, как ни банально, резко. Дремота и зыбкость восприятия исчезли в секунду. Я поёжилась, продираемая сильным холодом. За окном было темно. Свет, не греющий, а такой же холодный, как и сквозняк в вагоне, освещал вагон хорошо. И только теперь, по-цыплячьи вытянув шею, я осмотрелась вокруг. Первое, что я заметила: в вагоне ни одного оригинального попутчика, что сели со мной. Лишь пришлые. Я легко их отличила, потому что были одеты, как подобает жителям крупного самодостаточного областного центра. Окружающие попутчики сели явно на промежуточных остановках. И мужчины, и женщины были одеты в тёмных цветов одежды без каких-либо лейблов или опознавательных знаков абсолютно. Второе: все они улыбались. Неестественно, не как обычные люди. Улыбка была странной, необычной. Не такая, как после хорошей шутки или после тёплых воспоминаний где-то в уме. Нет. Даже не хитрая ухмылка. Создавалось впечатление, будто весь вагон (я насчитала 11 человек) решил улыбаться без всякой причины. Они просто корчили улыбающиеся лица. Я поёжилась, выключила плеер и несколько минут вглядывалась в окно. Глухой лес — хотя периодически на такой оживленной линии должны встречаться селения. Я вглядывалась на протяжении десяти минут. Ничего. Лес. Глухой. А когда была последняя остановка? Я не могла вспомнить, когда мы останавливались в последний раз, и уж тем более — когда вошли все те люди, с которыми я сидела в этом вагоне. Белый свет неприятно резал глаза. Я вытерла выступившие слёзы, обернулась и поняла, что сижу не одна: напротив меня, на краю противоположной скамьи, сидел парень и улыбался. Всё бы ничего, но смотрел он прямо мне в глаза. Мне сперва, как скептику, показалось, что это очередной «бык», которому захотелось попугать. Я громко хмыкнула и, расправившись на скамье, воззрилась на него в ответ. Но это не сработало, и очень скоро я ежилась от страха. Парень не реагировал на меня. Он так же, не мигая, улыбался и смотрел. Я хмыкала, грозно морщила брови, подмигивала, но это не работало. Вообще. Он смотрел и улыбался. Я спросила: «Что надо?». Парень молча смотрел на меня. Я подняла голову и заметила, что все, кто был в вагоне, стягиваются к нам. Ко мне. Толпа попутчиков в тёмном собиралась ближе. Причём их перемещений я не видела. Отвлекаясь на смотрящего в упор парня, я не успевала заметить движения. Вот женщина в очках за три ряда позади меня... а вот за два ряда... а теперь за один. Я испугалась и вновь смахнула набежавшие из-за яркого света слёзы. Стряхнув влагу с глаз, я огляделась и вскрикнула. Вокруг нас сидели ВСЕ «тёмные» пассажиры. А парень... парень улыбался сильнее. Я видел его зубы, и мне они не понравились. Я дрожала. Это были острые клыки — причём все его зубы были клыками. Они составляли идеальный прикус — один клык на один. Вокруг сидели остальные — я почему-то подумала, что они все заодно. Вдруг в дверь впереди, громко свистя в свисток, вошёл молодой парень. Попутчики резко обернулись и, как мне показалось, сузили глаза. Парень крикнул: «Сюда, ты, в красной куртке — да вставай уже и беги сюда!». Я, не раздумывая, побежала к нему. Он стоял в тамбуре, придерживая дверь. Свет слепил глаза, но я почти на ощупь добежала до тамбура. Оббежав его, я ужаснулась: вся компания стояла позади скользящих дверей, а парень уже не улыбался. Он зло шевелил челюстью, будто грызя самого себя за зубы. Компания позади него, казалось, жутко злилась — их брови искривились, а губы сжались в ненавистном оскале. Парень снова дёрнул меня и втащил в переход между вагонами. Когда я попала туда, мне внезапно поплохело, голова закружилась, а на виски начало давить. «Всё в порядке, успокойся. На вот, воды выпей», — поднимая меня с пола, сказал мой спаситель. Я осмотрелась — я уже была в другом вагоне. Рядом стояло несколько курильщиков, они удивленно смотрели на меня, поднимающуюся с пола. Парень вручил мне бутылку воды и велел идти за ним. Я, радуясь спасению непонятно от чего, шла по вагонам следом за ним. Обычные люди, блик деревень и крупных городов за окнами, тёплый жёлтый свет... Дойдя до головы поезда, мы прошли в небольшую комнату, в которой парень мне попытался всё разъяснить. «Ты сама-то как? А то, бывает, те, кого не успеваем вытащить, того... умом трогаются. Нормально скажи хоть что-то!.. Вопросы, всегда вопросы... А вот и чай, выпей. Я на этой линии уже пять лет, и раз в полгода кого-то затягивает — чаще всего тех, кто засыпает и не обращает внимания на вагон и на всё вокруг. Обычно-то люди сами понимают, что дело другой оборот принимает... Не знаю я. Просто так бывает. Я, когда пришёл сюда, тоже думал, что надо мной подшучивают, а потом сам наткнулся — иду по поезду, и вдруг вагон какой-то... не такой. Тогда меня самого чуть не затянуло. А чёрт его знает, как спасся... Потом вроде получалось спасти таких, как ты, забытых. Умные-то сами в другой вагон уходят, как увидят этих попутчиков... Да не видно, когда они появляются! И вагон этот — странная история с ним. Вроде есть, а вроде и нет. Как из ниоткуда. Лишний восьмой. А потом пропадает с такими, как ты, внутри. В прошлом году я не успел. Сидел молодой парень за ноутбуком. Работал что ли... Не заметил, как окружили. Ты-то ещё цела оказалась. А он на одной скамье с этим, что зубы скалит. Прямо в толпе. Я и крикнуть не успел, как всё исчезло вместе с парнем и этими людьми. И вагон обычный стал — без этого света, пассажиры, селения за окнами, а не лес. Спрашивай не спрашивай — не знаю, что это. Сейчас они чаще появляются». - Спасибо…. - Не за что. - Меня зовут ( твое имя), а как вас зовут? - Ким Хен Чжун, может на «ты» перейдем? Я выслушала, но больше ответов не получила, да и сам он немного знал. Выходит, что где-то на путях в поезд вклинивается лишний вагон с попутчиками, причём появляются они не сразу, а медленно, словно из ниоткуда. Постепенно большая часть людей со страхом сбегает в соседние, пока в вагоне не остаются новые попутчики и жертва — а затем щёлк, и нет вагона. Вместе с жертвой. Я была изрядно напугана, но прошло время, и я начала искать ответы на вопросы. В свободные дни я регулярно в одно и тоже время начала ездить на метро по этому пути — туда и обратно. А позже, когда зародились первые подозрения — уже в любое время, на всех рейсах. А теперь читай внимательно — НИКОГДА НЕ СПИТЕ В МЕТРО. Никогда не отвлекайся ни на что. И если свет стал бледно-белым, если за окнами густой лес, беги из вагона. Уходи, если рядом с тобой сел улыбающийся незнакомец. Уходи туда, где люди. Они делают так каждый раз. Каждый раз. Контролер ошибается — такое случается КАЖДЫЙ РЕЙС. Часто они остаются ни с чем. Но они выходят на охоту всегда. Всегда. Когда-нибудь ты почувствуешь неладное, взглянув на сидящую рядом с тобой странно улыбающуюся женщину. Прошу тебя, убегая из вагона, захвати с собой тех, кто не замечает, спаси их. Я встречаюсь с ними почти всегда. Иногда я вывожу кого-нибудь под случайным предлогом, иногда мне приходится силой вытаскивать тех, кто не видит происходящего, а иногда я не успеваю. Но я устала — я пробовала предпринять что-нибудь, но ничего не работает. Если стрелять в них, всё мигает, а вагон становится обычным. Очень сложно объяснить, почему ты стоишь в тамбуре с дымящимся пистолетом в руке. Молитвы не работают, святая вода тоже. Я устала кататься туда-сюда, стараясь понять, что это. Пропавшие люди — их просто не находят нигде. Я пробовала фотографировать вагон, но на фото он обычный. Я пробовала заговорить с ними, но они лишь улыбаются. Я пробовала ждать, следить за ними, но сладкая дремота, несмотря на литры кофе, чуть не убила меня. Я снова оказалась в ситуации, подобной первому разу. Но в этот раз я сама успела сбежать прежде, чем они пересели поближе. Я устала. Не знаю, происходит ли это на других линиях. Но самое страшное, что недавно у них появилось пополнение: у одной из попутчиц я увидел на руках годовалого ребёнка. Он ещё только учится улыбаться. Прошел месяц после всего, что я пережила. Хотелось все забыть и жить прежней жизнью, но мне каждую ночь снится один и тот же сон. Сон: Я опять в восьмом вагоне, около меня сидит красноволосый парень, на нем черный пиджак, футболка с непонятным рисунком, кожаные брюки, солнечные очки, кожаная кепка. Он что-то говорит, но его не слышно. На его лице виден страх. Он тянет ко мне руки. С каждым мгновением он дальше и дальше, и вот он исчезает. Я ничего не вижу, я достаю из сумки фонарик и вижу вокруг себя людей, которые покрыты простынёй. Подойдя ближе, я отдергиваю простыню и вижу жертву, которую я не смогла спасти. Девушка с длинными белыми волосами, на ее лице виден гнев. Она вся в крови, ее горло сгрызено, живот распорот, из него вываливаются органы. Из ниоткуда начинают появляться улыбающиеся, и они хватают меня за руки, за ноги, ничего сделать я не могу. На этом всегда я просыпаюсь в холодном поту по середине ночи. Так каждую ночь на протяжении двух недель. Я не знаю, что делать, я обращалась к психотерапевту, он объяснил все это тем, что у меня стресс на работе. Да, у меня тяжела работа полицейского, ну что поделаешь, если твои отец и дедушка тоже были полицейскими. Взяв отпуск на месяц, я пошла на «охоту». Сев в восьмой вагон на то же место, что в первый раз, начала внимательно осматриваться. Через три ряда впереди меня сидит тот парень. Он был одет так же, как во сне.